Ирина Степановская - Круговая подтяжка

– Слушай, – воскликнул Аркадий, – ты возьми у Людмилы телефон гомеопатической школы. Эта работа как раз для тебя. Руками делать ничего не надо. Вон, Людка только сидит себе, с больными разговаривает. Рассматривает их, расспрашивает, что они любят, чего не любят… Даже смешно иногда наблюдать. Горошки им какие-то выписывает! Жуть! А там, в горошках, насколько я знаю, даже и лекарств-то в нормальном смысле нет. До чего мы дошли!

– В нормальном нет, а в гомеопатическом разведении – есть. – Людмила не особенно реагировала на выпады мужа. – Деньги-то, между прочим, я тоже зарабатываю.

– Это ведь она помогла той больной, что в чалме в соседней палате лежала, – вспомнила Тина. – Я в этом почти уверена. – А она к тебе еще приходила?

– Кто? – Людмила теперь мыла яблоки в раковине и тщательно вытирала каждое салфеткой.

– Ну, та больная, которая об стенку головой стучалась и твой телефон спрашивала?

– Не-а! – Людмила искала большую тарелку, куда бы положить яблоки. – Тьфу ты, черт, червивое подсунули. Впрочем, это хорошо. Значит, настоящее.

– А почему? – удивилась Тина. – Ведь она же так тебя разыскивала…

– Да кто ее знает? Многие так делают. Сначала разыскивают, потом исчезают. Ну, может, и лекарство на нее еще действует.

– Видишь! – сказал Тине Аркадий и скорчил страшную рожу. – Ничтоже сумняшеся вылечили больную, над которой бились лучшие умы!

– Чего вам надо-то?! – удивилась Людмила. – Ну, не понимаете в гомеопатии – и молчите. Я в ваши игры не лезу, а вы в мои. На свете столько всего еще, к чему можно и руки, и мозги приложить, что больных на всех хватит.

– Даже мне захотелось гомеопатию изучать, – с серьезным видом сказал Аркадий.

– Ну уж нет! Хватит нам в семье одного гомеопата, а то начнешь у меня больных перебивать. С твоим-то обаянием. – Людмила подошла и шутя потрепала мужа за ухо. Аркадий подмигнул Тине, и было видно, что он доволен.

А Тина подумала, что все-таки хорошо, что тогда сам собой свернулся их с Аркадием производственный роман, что у них с Людмилой хорошая семья, что они сейчас выпьют здесь, в палате, с ней чаю, а потом поедут домой, куда вернется из института их дочка, и все вместе, наверное, сядут ужинать. И вдруг дверь в палату открылась снова.

– Ой, я, оказывается, не вовремя! – раздался в дверях чей-то голос. Все повернули головы и увидели очень пожилую маленькую женщину в брючках, в огромном золотистом парике и с ярко накрашенными губами. Барашков женщину тут же узнал Это была Генриетта Львовна.

– Вы извините, я не буду мешать. Просто хотелось на минутку в палату мою бывшую заглянуть. А я к вам в больницу вот работать устроилась. Лифтером. А то вечно лифта не дождешься, работать, говорят, некому. Главный врач сегодня мне сам заявление подписал. Я вот похвастаться пришла. Коллегами будем! – И Генриетта Львовна хитренько хихикнула.

Тина и Людмила смешливо переглянулись.

– Ну, поздравляю, – нежно пожал руку Генриетте Львовне Барашков.

– А вы Владислава Федоровича не видели?

– Он где-то здесь, в отделении, ходит.

– Пойду еще ему похвастаюсь. Я его теперь, надеюсь, чаще буду видеть, – и Генриетта Львовна подмигнула Аркадию.

– Надо будет постараться, – сказал Аркадий. – Владислав Федорович сейчас у заведующей отделением все больше время проводит.

Людмила и Тина, не сговариваясь, чувствительно ущипнули его с двух сторон.

Владик Дорн с утра ходил по отделению чернее тучи. Его ужасно раздражало присутствие посторонних людей. «Устроили здесь проходной двор», – со злобой думал он. Он курсировал от ординаторской до Машиного кабинета и обдумывал свое положение. Засесть в ординаторской он не мог – тут же в его кабинет под каким-нибудь предлогом заходила Раиса и топталась, как можно больше выпятив живот. Требования денег от нее были все настойчивее, а суммы все больше.

– Слушай, на эти деньги, что я тебе передал, можно было бы уже целый детский дом воспитать. – Он попытался воспротивиться этим теперь почти ежедневным поборам.

– А ребеночек-то растет! – невозмутимо отвечала ему Райка.

– Ты там что, слона выращиваешь?

– Как вам не стыдно! Это ведь ваше собственное дитя! Кровиночка ваша, плоть от плоти!

Дорн умолкал, все время мучительно размышляя: «Ну не чувствую я ничего если к этому ребенку! Не чувствую. И к тому, от которого избавилась Алла, тоже не чувствовал». Его это немного смущало. Немногочисленные приятели, уже сумевшие обзавестись потомством, с восторгом рассказывали ему при встрече о своих детях. И главное, не лучше его были устроены в жизни эти приятели… «Может, они дураки?» – думал Дорн.

Сегодня как раз с утра Алла объявила ему, что не намерена больше с ним жить. Следовательно, ему нужно было позаботиться о том, куда съехать. «Может, пока лучше к брату?» – размышлял Владик. Он уже не возражал на требование Аллы расстаться. Он и так устал от всех этих гинекологических дел. Другие женщины ведь как-то сами решают эти проблемы. Он давно не вспоминал о нежной преданности жены, о том, как она мечтала о ребенке, а думал только о том, как ему лучше выкрутиться из своего двусмысленного положения с этими двумя женщинами.

«В конце концов, действительно, может быть, имеет смысл найти третью?» – Дорн вопросительно поглядывал в сторону Машиного кабинета. В последнее время он нарочно прекратил с ней всякие отношения, потому что знал, что именно такой резкий разрыв возбуждает женщин больше всего. «Что же это значит?» – думают они и в этом состоянии часто совершают опрометчивые поступки. Но Маша как будто тоже замкнулась в себе. Правда, несколько раз Владик замечал, что она задумчиво поглядывает в его сторону.

Внезапно увидев в конце коридора Генриетту Львовну, Владик быстро спрятался в ординаторскую. Не хватало еще с ее стороны сладких взглядов. В дверь постучали. «Старая б…ь! Одной ногой в могиле, а все еще туда же…» Он обернулся на дверь. Да… Лучше б все-таки это была старая б…дь. А молодая, выпятив живот чуть не до подбородка, решительным шагом проскользнула к его столу.

– Здравствуйте, Владислав Федорович! – сладчайшим голоском произнесла Раиса. – Что-то вы меня избегаете в последнее время.

– Отчего же? Мне кажется, мы виделись только вчера.

– А я о вас уже и сегодня скучаю!

Вдруг очень интересная мысль пришла в голову Дорну. Если они с Аллой все равно разводятся, значит, угрозы Райки уже не так страшны для него? Ну допустим, поедет она все-таки к Алле, и что? Алла и так ему сказала, что он – подлец. Ну, будет считать, что он подлец вдвойне. Какая теперь разница?

Дорн радостно улыбнулся, глядя Раисе прямо в глаза.

– И чего же ты хочешь?

– Ну если не любите вы меня, так дайте хоть денег!

– И не подумаю. Вчера уже дал.