Ирина Степановская - Круговая подтяжка

– А ты гомеопатией не пробовала? – спросила Тина.

– Думаешь, мне есть, когда для себя горошки подбирать? Если не возьмешь, конечно, придется пробовать, но…

– Я возьму его, – твердо сказала Тина. – Ребята, ради вас я хоть черта возьму.

– Да ты посмотри, какой он хороший! – стал зачем-то открывать пасть сенбернару Аркадий. – Чистый, не пахнет!

Пес не огрызался, но мотал головой.

– Да ладно, оставь его. Я тебе верю.

– Тина! Мы тебе будем корм поставлять, – пообещала Людмила. – Правда. Ты знаешь, Аркадий не мог его отдать в питомник. Он же с ним уже несколько лет ночевал, как с родным…

– Ну, решили же уже. – Тине даже стало неловко, что они так ее упрашивают. – Как его зовут?

– Лорд, – сказал Барашков. Сенбернар сел, но смотрел в пол, будто специально не хотел поднимать голову от стыда. «Совсем, как я, когда убегала из клиники», – подумала Тина. Ей показалось, что она должна полюбить этого пса, оставшегося без хозяев.

– Не похож ты на лорда, дружок, – сказала она. – Скорее уж на бродягу. Подожди, я тебе сейчас сыру дам. – Она пошла в кухню и по дороге заметила, как затих в своей клеточке Дэвид Ризкин. – А у меня тоже животное теперь есть. Мышь! – гордо показала она Дэвида гостям.

– С мышью, конечно, проще, – заметил Аркадий.

Людмила чихнула.

– У меня, значит, и на мышей аллергия, – констатировала она.

Тина отрезала сыру и присела перед Лордом на корточки. Пес украдкой взглянул на нее исподлобья.

Она на минутку задумалась. Новое имя само пришло в голову.

– Ты – Сеня! – убежденно сказала она. – Сенбернар Сеня! А что? Нормально звучит.

Кусочек сыра незаметно исчез с Тининой руки.

– Ах ты, бедолага! – Тина повернулась к Барашковым. – Ребята, пора отмечать Новый год! У меня шампанское есть и елка.

Барашков схватил тяжеленную сумку и потащил ее в кухню.

– Давай выгружай! – скомандовал он Людмиле.

– Ой, что вы, зачем? – удивилась Тина.

– Да не для тебя это, для собаки! – Людмила достала пакеты с крупой, целый тюк картошки, огромный пакет костей из специального магазина, мясные обрезки и сухой корм.

– Оставьте вы все. Открывайте шампанское! Я здесь сама все разберу.

Раздался хлопок. Зазвенели бокалы.

– С наступающим!

– Спасибо тебе за Лорда! – обнял Тину Барашков.

– Да ты что! Тебе спасибо! – ответила она. – Если б не ты… – Она закусила губу.

– Аркадий! Домой! – Людмила поволокла Барашкова к двери. – У нас из-за этой собаки в квартире конь еще не валялся! Ни салата, ни горячего. Ладно, дочка к друзьям уйдет, а то просто стыд и позор!

– Да посидите еще! – жалобно попросила Тина.

– Нет, правда, не можем, – извиняясь, улыбнулся Аркадий. – На самом деле, уже черт знает сколько времени.

И Тина опять посмотрела как бы со стороны на эту суетящуюся и одевающуюся в коридоре пару и подумала, уже не в первый раз, что не хотела бы сейчас идти домой с Барашковым вместо Людмилы. Ей нужен был другой человек. «Наверное, он сейчас дома. С Юлией», – подумала она про Азарцева.

– Ну, Тина, пока! – Людмила, одевшись, выглянула из коридора в комнату. – Смотри! Смотри! – Она внезапно захохотала и потащила Барашкова за рукав. Сенбернар по-прежнему сидел на том же самом месте у входа в комнату, не продвинувшись вперед ни на сантиметр. Но поза! Его поза! Он уже не сидел с печально опущенной головой, а, вопросительно поднимая брови, поглядывал то на Тину, то на Людмилу с Аркадием. И самое главное, он незаметно для людей повернулся к двери спиной! Он будто хотел сказать– нет, вы как хотите, а я отсюда больше никуда не хочу идти. Мне кажется, меня здесь уже оставили.

– Да оставайся, Сеня, оставайся! – Тина в первый раз осторожно погладила его по спине. Барашков с женой на цыпочках, чтобы не привлекать внимание собаки, вышли из квартиры и с облегчением закрыли за собой дверь.

– Сеня, ты Сеня. Бедолага, такой же, как я. Может, мы с тобой – родственные души?! – уже безбоязненно гладила его Тина. – А может, надо было назвать тебя Чарли? Нет, это было бы предательством. – Она подошла к полке, где стояла клеточка с мистером Ризкиным. Взяла ее, осторожно показала сенбернару. – Это твой друг. Не трогай его.

Собака подняла морду, словно хотела сказать: «Подумаешь, чем удивили! Пахнет мышью. Ничего особенного. Не буду я его трогать!»

– Ну и хорошо. – Тина убрала клеточку с мышонком на место.

Дэвид в новой ситуации освоился быстрее всех и вскоре уже заботливо чистил задние лапки.

– Ты, я вижу, чистюля! – сказала ему Тина и ушла в кухню разбирать собачьи продукты. Стрелки часов медленно подвигались к наступлению последнего часа уходящего года. Вдруг Сеня шумно вздохнул с придыханием, медленно вошел в комнату и огляделся. Коврик возле Тининой кровати его вполне устроил. Он осторожно лег на него, повернулся на бок и вытянулся поудобнее.

В новом фешенебельном доме собирались гости.

– О! У нас только все свои! – говорила по телефону, расхаживая по квартире в нарядном платье, хозяйка дома с голубыми волосами. – Обе дочки с мужьями, обе внучки с куклами. Пока без мужей! – лучезарно смеялась она, с удовольствием глядя на себя в зеркало. Гладкая, нежная кожа, практически без морщин, была покрыта ровным загаром, двойной подбородок бесследно исчез, шея высилась из выреза платья дорической колонной. «Надо выкрасить волосы в золотистый цвет, – подумала дама. – Пора отказываться от седины!»

Приехавшая с опозданием старшая дочь, не видевшая мать больше месяца, не могла скрыть удивления.

– Мама, ты выглядишь лучше меня!

– И меня! – подхватила вышедшая из комнаты младшая.

– И меня! – пробасил муж, который с трудом узнавал жену в этой женщине с совершенно неприлично молодым лицом. – Все думают, что я разошелся и вновь женился на молоденькой девушке!

Конечно, он льстил жене, но ей все равно было очень приятно.

– Мама, ты должна дать нам телефон своего доктора, – сказала старшая дочь.

– Знаете, девочки, – вздохнув, ответила им мать, – я, конечно, рада, что смогла пройти через это, и мне нравится мое теперешнее лицо, но все-таки у меня появилось ощущение, на уровне подсознания, – дама кокетливо ткнула пальцем в прическу, определяя, где именно оно у нее находится, – что в Швейцарии мне сделали бы операцию лучше! Поэтому все-таки надавите на своих мужей и поезжайте туда! Там спокойнее и приятнее!

Сорокалетние девочки дружно переглянулись, каждая прикинула свои возможности, и они втроем гуськом отправились делать последние приготовления к общему празднику.

Ника Романова в этот же час, пританцовывая, расчесывала перед зеркалом свои роскошные темные волосы. Вот был сделан последний мазок помадой, и она закричала:

– Мам! Я готова! Сейчас ухожу!