Жоржи Амаду - Габриэла, корица и гвоздика

– А ведь верно, я и не подумал. А почему ты его спрятала?

– Я знаю его давно. Мы вместе уходили из сертана...

Амансио улыбнулся. В коридоре показался Тонико, которого мучило любопытство.

– Большое спасибо, я вам очень признателен. Идите за мной.

Тонико вернулся в столовую. Габриэла с Амансио вошла следом за ним и увидела всю семью Бастосов в сборе. Старый Рамиро был бледен, как мертвец, но глаза его блестели, как у юноши. Он сидел в качалке.

На столе стояли блюда с едой, кофейные чашки и бутылки с пивом. В углу комнаты сидели Алфредо с женой и Жеруза. Тонико с озадаченным видом стоял рядом с ними и искоса поглядывал на Габриэлу. Доктор Демосфенес, Маурисио и три полковника сидели за столом. В кухне и во дворе дома расположились вооруженные наемники, их было не менее пятнадцати человек. Служанки раздавали им жестяные миски с едой.

Амансио сказал:

– Вы все ее знаете, не так ли? Габ... Дона Габриэла, супруга Насиба, владельца бара. Она пришла оказать нам услугу. - И он пригласил ее как хозяин дома: - Садитесь, пожалуйста.

Тогда все поклонились Габриэле, а Тонико пододвинул ей стул. Амансио подошел к Рамиро и о чем-то тихо поговорил с ним. Лицо Рамиро просветлело, он улыбнулся Габриэле:

– Браво, девочка. Отныне я ваш должник. Если вам что-нибудь понадобится, приходите ко мне. Или к кому-нибудь из моей семьи... - И он показал на собравшихся в углу столовой, трое из них сидели, один стоял, словно на групповом портрете, не хватало только доны Олги и младшей внучки. - Теперь так и знайте, - обратился Рамиро к сыновьям, невестке и внучке, - если дона Габриэла когда-нибудь обратится к вам, имейте в виду, что она не просит, а приказывает. Пошли, кум.

Рамиро поднялся и удалился с Амансио в соседнюю комнату. Мулат с револьвером попрощался и ушел. Габриэла не знала, что ей делать, что говорить, куда девать руки. Жеруза улыбнулась ей:

– А мы однажды уже говорили с вами, сеньора, помните? Когда готовились к дедушкиному дню рождения... - начала она, но тут же замолчала: пожалуй, неделикатно напоминать Габриэле о том времени, когда она была кухаркой араба.

– Помню. Я тогда наготовила ужас сколько сладостей, Они вам понравились?

Тонико оживился:

– Габриэла - наш старый друг. Нам с доной Олгой она почти дочь. Мы были посажеными отцом и матерью на ее свадьбе.

Супруга Алфредо удостоила Габриэлу улыбкой.

Жеруза спросила:

– Не хотите ли пирожного? А может, ликеру выпьете?

– Спасибо. Не беспокойтесь.

Габриэла согласилась выпить чашечку кофе. Из соседней комнаты Амансио позвал Алфредо. Депутат вскоре вернулся и обратился к Габриэле:

– Пойдемте со мной, пожалуйста.

Когда Габриэла вошла в соседнюю комнату, Рамиро сказал:

– Дочь моя, вы нам оказали большую услугу. Но я хотел бы еще больше быть вам обязанным. Смею ли я попросить вас еще об одной услуге?

– Если я смогу...

– Негра нужно вывести от вас так, чтобы никто не видел. А это удастся только на рассвете. Поэтому до утра вы должны его прятать, чтобы никто не узнал о том, что он у вас. Извините, что я вам это говорю, но даже Насиб не должен ничего знать.

– Он придет домой после закрытия бара.

– Не говорите ему ничего. Пусть ложится спать.

Часа в три, нет, ровно в три встаньте и посмотрите в окно, есть ли кто-нибудь на улице. Я к этому времени пошлю туда кума Амансио с людьми. Если они будут там, откройте дверь и выпустите Фагундеса. Мы позаботимся о нем.

– А его не схватят? Не сделают ему ничего худого?

– Можете не беспокоиться. Мы не дадим его убить.

– Хорошо. Тогда я пойду, с вашего разрешения.

Уже поздно.

– Одна не ходите. Я дам вам провожатого. Алфредо, отведи дону Габриэлу домой.

Габриэла улыбнулась.

– Удобно ли это, сеньор?.. Ночью ходить по улицам с сеньором Алфредо... Я пойду берегом, чтобы меня не заметили из бара... А если нас кто-нибудь увидит, что тогда подумают, что скажут? Насиб завтра же все узнает.

– Вы правы, дочь моя. Я не подумал об этом. - Рамиро обернулся к сыну: - Скажи своей жене и Жерузе, чтобы они приготовились. Поведете девушку втроем.

Быстро!

Алфредо хотел что-то сказать и открыл было рот, но Рамиро повторил:

– Быстро!

Вот как получилось, что в ту ночь Габриэла вернулась домой в сопровождении депутата, его жены и дочери. Жена Алфредо шла молча, возмущаясь про себя.

Но Жеруза взяла Габриэлу за руку и без умолку болтала. К счастью, двери дома доны Арминды оказались запертыми. В тот вечер был спиритический сеанс, и акушерка еще не вернулась. Редко попадались на улицах прохожие, охота за негром продолжалась.

Насиб пришел в первом часу. Некоторое время он постоял у окна, наблюдая, как наемники возвращаются с холма. Но со спусков охраны не сняли. Многие считали, что негр упал в пропасть. Наконец Насиб и Габриэла легли. Уже давно Габриэла не была такой нежной и пылкой, такой страстной, требовательной и неутомимой, как в ту ночь. Последнее время Насиб с разочарованием заметил, что она стала холоднее и безразличнее к нему, будто постоянно чувствовала себя утомленной. Правда, она не отказывала ему, но уже не теребила его, как прежде, не щекотала, требуя ласк и близости, когда он приходил усталый и лениво растягивался на постели. Теперь она только смеялась, и он засыпал, положив ногу на ее бедро. Если Насиб проявлял инициативу, она отдавалась ему с улыбкой и шептала "красавчик". Но куда девалась ее прежняя любовная страсть? Как будто то, что раньше было безумием, рождением и смертью, тайной, которая ежедневно раскрывается и обновляется и всякий раз остается такой же, как и в первый миг - изумительный миг ее открытия, - и кажется последней, когда наступает отчаяние конца, стало теперь приятной забавой.

Насиб даже пожаловался Тонико, которому издавна поверял свои секреты. Нотариус объяснил, что это обычно случается в браках: страсть любовницы гаснет, становится тихой супружеской любовью, скромной и привычной, а не бурным чувством, требовательным и ненасытным. Может быть, это и было верно, но не удовлетворяло Насиба. Он начал подумывать о том, чтобы поговорить с Габриэлой.

Но в ту ночь Габриэла стала прежней. Ее страсть опаляла его, неугасимым пламенем пылал костер ее чувств, вздымался огонь без пепла, полыхал пожар стонов и вздохов. Кожа Габриэлы жгла кожу Наоиба.

Габриэла была для него женой не только в постели.

Она навсегда проникла в его душу, слилась с его телом, он ощущал ее всем своим существом, и не раз ему приходила мысль, что в ее объятиях он согласился бы умереть. Счастливый, Насиб уснул, положив ногу на бедро утомленной Габриэлы.

В три часа сквозь чуть приоткрытые жалюзи Габриэла различила Амансио, который курил у фонаря.

Поодаль стояли наемники. Габриэла пошла за Фагундесом. Проходя мимо спальни, она увидела, что Насиб беспокойно ворочается во сне и никак не может найти ее бедро. Габриэла подложила ему под ногу подушку.