Максим Кантор - Совок и веник (сборник)

– Откуда ты знаешь? Главное – держись нагло! Закажи утром ведерко икры, шампанское…

– Спасибо, не надо.

– Не бойся, – говорил он, – мы все счета оплатим, и отель, и машину. Поживешь две недельки в Дорчестере, а мы тебя будем снимать скрытой камерой.

Снимать скрытой камерой Роджер ужасно любит, он однажды прицепил скрытую камеру на своего сотрудника и послал его в Брикстон вечером – запечатлеть на пленку жизнь местных бандитов (их называют yardies, то есть дворовые – это уроженцы Ямайки, весьма агрессивные люди). По замыслу Роджера, репортер должен был делать вид, будто снимает на видеокамеру, которую он, не таясь, держал в руках, жизнь низов. Эту видеокамеру, рассуждал стратег Роджер, его вскоре попросят убрать. Репортер уберет видеокамеру, бандиты расслабятся, а скрытая камера тем временем будет продолжать свою работу. Несчастную жертву роджеровских расчетов снарядили в Брикстон, а через два часа, с мигалками и сиренами, доставили в госпиталь: репортер продержался в Брикстоне двадцать минут. У него отняли видеокамеру, скрытую камеру, всю наличность, да еще крепко побили. Но, похоже, затея со скрытой камерой продолжала дразнить воображение Роджера.

Мне она не понравилась совершенно, и не только потому, что я не интересуюсь футболом. Я подумал, что настоящие олигархи могут обидеться, если я притворюсь олигархом. Они, наверное, ревниво относятся к своей должности, думал я. В своих диких реакциях они, пожалуй что, поспорят с бандитами с Ямайки. Да и в принципе притворяться не хотелось. Я сказал Роджеру, что мне нравится выступать под собственным именем.

– Но ты ведь не можешь купить футбольный клуб, – резонно заметил Роджер.

– Не могу.

– А олигархом притворяться не хочешь… – Ему было досадно, что из-за моей несговорчивости гибнет такое дело. – Тогда притворись хотя бы помощником олигарха. Допустим, ты приезжаешь в Дорчестер, говоришь, что ты секретарь олигарха. Следишь за моей мыслью? Потом пускаешь слух…

– Нет, Роджер, я никем не буду притворяться.

Роджер приуныл.

– Не хочешь помочь, – сказал он горько. – А общество должно знать правду про футбол.

– Зачем?

– Для демократии, – сказал Роджер. – Как ты не понимаешь?

– Дорогой Роджер, – говорил я ему, – в мире столько вещей, необходимых для демократии, что футбольные проблемы, право же, далеко не на первом месте.

Я рассказал ему об офицерах ГБ, о процессе над Ходорковским, о том, что российская общественность страдает от вертикали власти, о государственной коррупции, и еще много всего. В частности, о том, откуда берутся деньги, на которые покупают футбольные клубы.

– Ты вот из-за комиссионных расстроился. А сам клуб футбольный сколько стоит? Зачем ловить мелких мошенников, если крупные на свободе?

На Роджера это не подействовало. Он признавал важность иных проблем, но футбольная интрига занимала его более всего.

– Из-за таких, как ты, – сказал мне Роджер, – страдает открытое общество. Хочешь отсидеться в сторонке, чистоплюй! Знаю, что ты мне скажешь! Дескать, ты рисуешь картины и пишешь романы! Слышали мы такие аргументы не раз! А ты пойди на демонстрацию против войны в Ираке…

– И что, помогла твоя демонстрация, Роджер?

– Мы четыре часа ходили!

– А толку нет.

– Есть толк! Гражданское самосознание проснулось! Вот и сейчас: я предлагаю положить конец теневым сделкам! Это нужно твоей стране тоже!

– Послушай, Роджер, – сказал я ему, – что ты прицепился к футболистам? Как будто без них сюжетов нет.

– Слушаю тебя. Имей в виду, зрителям интересно про деньги.

– Пожалуйста. Мошенник крадет деньги из страны – скажем, миллиард. Приезжает с семьей в Лондон. Особняк, загородная усадьба, политические заявления, все как положено. Бросает жену, выделяет ей сто миллионов. Она заводит любовника – молодого сенегальца и спускает миллионы на жиголо: на его машины, костюмы, туфли из крокодиловой кожи…

– Так-так, крокодиловой кожи… – Роджер записывал.

– Вот и покажи, как народные деньги – те самые, на которые можно было построить больницы, – тратятся на модные туфли сутенера. Можешь средствами кинематографа показать оборот денег в природе? Выкачали деньги из России – и спустили в Лондоне. Крупным планом слезы ребенка. Потом – туфли из крокодиловой кожи.

– Откуда известно, что деньги краденые?

– А как честно заработать миллиард?

– У нас есть законы, – сказал Роджер, – я не могу обвинить человека в том, что он носит туфли из крокодиловой кожи. Это не преступление.

– Тогда снимай репортажи про футбол.

Мы бранились целую неделю.

Я предложил Роджеру поискать в России кандидатов на роль олигарха.

– В конце концов, – говорил я ему, – найми русского артиста! Или настоящего русского олигарха. Думаешь, им лишние бабки не нужны? Они ваших певцов на день рождения выписывают, а ты их позови в кино сниматься. Тебе любой олигарх сыграет олигарха за пару тысяч.

Идея завербовать бизнесмена на роль бизнесмена Роджеру понравилась. Он принялся обсуждать положительные аспекты плана. «Ведь он наверняка будет знать, как именно себя вести», вот был основной аргумент Роджера. Мы стали звонить в Россию – и через цепочку знакомых отыскали предпринимателя, готового на розыгрыш. Жил смельчак в Сибири, владел там каким-то предприятием.

Переговоры вел я, глухой голос сибиряка мне не нравился.

– Поможете наказать жуликов?

– Можно.

– Не боитесь?

– А чего бояться? Я профессионал.

Сибиряк заломил несусветную цену – кажется, пять тысяч в день. Роджер колебался: за две недели вместе с оплатой отеля набегала серьезная сумма. Сибиряк упирал на то, что вынужден будет на две недели оставить собственное производство. Прежде чем согласиться, мы навели справки о его производстве – оказалось, он владеет сауной в Иркутске.

Роджер разъярился.

– Сауной владеет! – кричал он. – Банщик! Нашли предпринимателя! Бизнес он не может оставить! Не верю больше русским!

В самом деле, как-то несолидно звучало. Я обратился с претензиями к тем, кто нам сибиряка рекомендовал.

– Банщик, верно. Ну и что? – ответили мне. – Онто как раз всех олигархов и знает. Они у него в бане парятся, он их со всех сторон изучил. Парень работает на результат. У него в бане знаешь сколько олигархов замочили!

И я понял, что собеседник имеет в виду не мытье.

Я пересказал разговор Роджеру, добавил, что, скорее всего, мы разговаривали с наемным убийцей. Нервный Роджер порвал бумажку, на которой мы записали телефоны русских кандидатов на роль в документальном кино.

Кончилось дело тем, что я предложил Роджеру представить Мэлвина Петтерсона в качестве русского олигарха.

– Мэлвина? Из Брикстона?