Максим Кантор - Совок и веник (сборник)

Кто знал, что столько здесь поместится —
Остывший череп видеть чтобы,
Родня теснилась полумесяцем
Сойдясь у изголовья гроба.

Лежал с лицом серей картофеля —
Над ним ряды свои тасуя,
Почти вдавив в него два профиля,
Лоб в лоб клонились с поцелуем.

Обмытый бабьею заботой,
Мертвец на вкус казался горьким.
Была жара, воняло потом.
Из форточки несло помойкой.

Покойник был подлец и пьяница,
Но нынче ругань неуместна.
И в памяти у нас останется
Интеллигент – достойный, честный.

Писал рецензии похабные,
Но – время, знаете ли, было.
Зато ухлестывал за бабами,
И лишь болезнь остановила.

Да, воровал, но так, по мелочи,
Да, много врал, но все мы грешны.
Непросто жить у нас в отечестве,
Когда ты западник, конечно.

Определенные есть правила,
И с ними надобно считаться —
Сегодня смерть его избавила
От склоки, воровства и блядства.

А жизнь – как прежде бессердечная.
Вот полюбуйтесь, не угодно ли?
Нас всех здесь горе покалечило —
А во дворе гульба народная.

На домино сошлись под окнами
В сквер, полный гнездами вороньими,
Братва с натруженными холками
Стучала крепко в стол ладонями.

Детишки с личиками блеклыми
Смеялись крикам «пусто-пусто!»,
В окне, что с треснутыми стеклами,
Тушили на обед капусту.

Читатели газет и пьяницы
Томились, скрючившись, по лавкам,
И ждали рубль – чтобы заправиться, —
И в конституции поправку.

Перекрывая лязг трамвая,
Работал репродуктор в сквере,
А на четвертом, надрываясь,
Гроб выволакивали в двери.

И гарь костров тянула ладаном,
Заупокойный пыльный вихорь дул,
И всю страну через парадное
Несли вперед ногами к выходу.

Моих романов рваное нутро,
Моих картин охрипшее дыханье,
Моих стихов – бог с ними, со стихами:
У музы мне не отщипнуть перо.

Не доведется щуриться хитро,
Смотря назад. Да и желанья мало.
Беречь тому, кто тратит, не пристало,
Позорно сторожить свое добро.

Переживать за творчество старо,
Особенно когда оно на грани
Общинного и твоего сознанья.
Что человек для общества? Сырье.

Работа – точно корка для ворон,
И от меня останется немного:
Останется рубец и след ожога —
На времени мной выжжено тавро.

– Ты в Мантую поскачешь? – Я кивнул,
И вышел прочь, и холода глотнул.
Тьма пустырей и пятна фонарей —
Не жаворонок пел, а соловей.

Вей, ветер преждевременных разлук,
Отталкивай протянутую руку.
Судьба, как тетива, сгибает лук,
Чтоб нас на время притянуть друг к другу.

Мы связаны натянутой струной
В коротком, напряженном повороте,
Но одинок путь, чертаный стрелой,
Холодной, бьющей в горло на излете.

Оседает в бутылке зеленая муть,
Собутыльник уходит из глаз,
Я хотел бы от жизни слегка отдохнуть
И немного отвыкнуть от вас.

Я люблю проходить по пустым мостовым
Вдоль домов, мимо желтых окон,
Прижиматься щекой к штукатурке сухой,
Слушать шум облетающих крон.

И по капле бы рад свою жизнь смаковать,
и по капле бы рад растянуть,
Но привычка пропойцы – на медные брать,
Наливать и опять, хоть давиться – глотать,
И стакан кверху дном повернуть.

Когда порой в гостях сидишь,
На рожи гладкие глядишь,
Где этот на халяву пьет,
А тот ворованное жрет,
А третий о прогрессе врет,
Четвертый мучит анекдот,
А пятый пестует народ,
Пока бюджет в карман сует,
Шестой музей распродает,
Седьмой провинцию стрижет,
Девятый акции печет,
Десятый делит фонд сирот,
Насмотришься на них – и вот
Кусок господский в рот нейдет!
И думаешь: едрена вошь!
Пусть я не по милу хорош,
Пусть по миру пойти с сумой —
Мой жребий, ну и что ж?
Чем обручать тоску с тоской,
Плодить довольство и покой,
Бояться сделать шаг-другой
При мысли: упадешь,
Чем в будущее лезть блохой,
Юбить и лебезить строкой
И делать вид: я парень свой,
Такой же паразит, —
Не лучше ль наплевать на быт,
На все махнуть рукой?
Когда словами ты набит,
Когда внутри все – динамит,
И превращенье совершит
В пароксилин твой дух,
Чем ждать, пока тебя найдут,
Остерегаться там и тут,
Уж лучше прыгнуть на редут —
И разнести все в пух!

Не дорожу я головой,
Но не досталась бы вороне,
И череп мой, уже пустой,
С приметной костью лобовой
Кто взвесит на своей ладони?
Повсюду торжествует принцип:
Не стоит дожитаться принца,
Когда приказчик у ворот.
В мои отверстые глазницы,
В оскаленный беззубый рот
Взгляну, усмешкой покривится
Случайный тот и отойдет.
За правду пасть – кому охота?
Дороже вольность и покой.
Прогресс ли на дворе, застой —
Знать, крепок социальный строй,
Когда державная блевота
Приватной смочена слюной.
Коль ухо режет даже нота,
Оркестр уже хорош любой.
И прочь пойдет прохожий мой,
Раззявит рот его зевота:
Никто не тратит капли пота
Там, где шампанское – рекой.
Не хвастают прямой спиной.
Там, где любая вещь – дугой,
Запас не ценят холотой.
Там, где в почете позолота,
К чему напрасная забота?
В том нет ни славы, ни почета —
Давно пора махнуть рукой.
Но нет истории другой,
И властвует закон простой,
И ценится лишь та работа,
В какой рискуешь головой,
Считаешь до предела счета,
Идешь за дальнею звездой.
Та прав последней правотой,
На царство венчанный герой:
Тебе лежать в земле сырой
В короне птичьего помета.

Я был приговорен заочно
За то, что видел все отлично,
Но разницу я знал неточно
Между народом и вождем,
Зане все люди симпатичны,
Но те, что выглядят прилично,
Мерзее втрое, чем обычный
Народ, пропитый и циничный,
Кому привычно гнить живьем.
Когда всего ценнее личность,
А в личности важней наличность,
То положения двуличность
Уже не кажется бедой.
Народ, он состоит из знаков,
Но знаков ряд неодинаков,
А в сумме знаков есть логичность,
Ее отстаивают массы
Освободительной борьбой.
Есть круглый чисел интересы —
И это есть предмет прогресса,
И математики процессы
Подчас свободой мы зовем.
Мы в демократию войдем,
Где прав и совести запасы,
Уже не будем мы безгласы,
Мы в светлый мир проложим трассы,
Из трясогузок станем асы —
Хоть прыгай в лестничный проем.
Когда свободу обретем,
Когда поставим на своем,
Когда укажут путь в сберкассу,
Когда введут запрет на Маркса,
Венчаться станут пидорасы
И прав прибавится у прессы,
Тогда истории вопросы
Для нас покажутся фуфлом.
Утопии железный лом
Пошел в обмен на Мерседесы
И прогрессивные балбесы
Наметили маршрут в дурдом.
Шоферы, сданные внаем,
Жрут чебуреки за рулем
И на прохожих смотрят косо,
А в ресторанах рдеют боссы,
Налившись розовым вином.
Там рьяно отрицают классы,
Мыслители не метят в Марксы,
Где в вечность принимают взносы,
Там все равны перед рублем.
Неактуальные процессы
Не вызывают интереса —
Где ведьмы, упыри и бесы,
Припудрив шрамы и укусы,
Обнявшись строят общий дом.
Там демократы кровососы,
Давясь рубают ананасы,
На генеральские лампасы
Блюют господским шашлыком.
Там юркие единоросы
Строчат привычные доносы,
От перепития гундосы
Считают выручку тайком.
Там прогрессисты-либералы
Используют свои каналы,
Чтоб влезть истории в анналы
И прячут от людей клыки,
Там рвут страну на регионы,
Там либералов эскадроны,
Там реформаторов полки,
Там светлых личностей колонны
Погибли в битвах за руду.
Там нефть и газ души дороже,
Там либеральные вельможи
Царапают друг другу рожи,
Из жирной глотки рвут еду.
Правозащитники-герои,
Регалии в четыре слоя,
Бранят тоталитарный строй,
И час свободы торжествуя,
Идут начальству салютуя,
Друг в дружке чествуя холуя,
Рыгают дармовой жратвой.
Там в небо высятся колоссы,
Там ржут на привязи пегасы,
Кладут под Мерседес фугасы,
А на закон кладут елду.
С торжественностью какаду
Там лебезят интеллигенты
Ловя счастливые моменты,
И норовят под монументы,
Начальства нового пролезть.
Там не в чести отныне честь.
Сияют в куполах купоны,
И над ворованным жильем
Кружат охрипшие вороны,
И чистит КГБ погоны,
И бьет хозяину поклоны,
И давит ближних сапогом.
Помилуй, Господи, Содом,
Есть десять праведников в нем.
Помилуй ржавые откосы
И грязь, размытую дождем.
Что делать, раз мы здесь живем,
Раз пуст наш дом и ветер в нем.