Нина Шнирман - Счастливая девочка (повесть-воспоминание)

— Пошли, — говорю, — только очень тихо — там Мамочка лежит.

Анночка потихоньку смотрит из-за буфета на Мамочку, но я не выдерживаю и стучу по буфету.

— Входите, входите, — говорит Мамочка.

Мы заходим. Анка сразу забирается на кровать и садится сзади Маминой головы у стенки, а я забираюсь в щель между туалетом и кроватью и говорю:

— Здравствуй, Мамочка!

— Здравствуй, милая! — Мамочка лежит, как лежала, но надевает очки, потому что читает она без очков, и спрашивает: — Ну что, девочки?!

Анночка просит:

— Мамочка, можно я тебя причешу?

— Можно, — разрешает Мамочка.

Я сразу передаю Анночке с туалета Мамину гребёнку, и Анка начинает расчёсывать ей волосы на одной стороне.

А я смотрю на Мамочкину руку — у неё очень красивые маленькие руки, но пальцы длинные. И красивые недлинные ногти. Мамочка иногда делает себе «маникюр», но не красит ногти красным лаком. Мне это нравится, потому что красные ногти очень противные — не люблю их! Я смотрю на её руку и прошу:

— Мамочка, можно я тебе сделаю «маникюр»?

— А как ты хочешь делать? — спрашивает Мама.

— А я буду бархатной тряпочкой тереть, как ты, — говорю.

— Хорошо, — соглашается Мамочка, — только пусть мне Анночка страницы переворачивает.

— Буду-буду, — говорит Анночка.

В ящичке туалета лежит всё для «маникюра», я вынимаю бархатную тряпочку, беру её руку и начинаю тереть ноготь на большом пальце. Дошла до безымянного пальца — и вдруг Бабушка приходит. Она стоит между буфетом и роялем, смотрит на нас очень строго и говорит:

— Дети! Почему вы мешаете отдыхать своей Маме?

Я очень удивляюсь: почему у Бабушки такой строгий голос? Что мы такого делаем?

— Мамочка, — говорит наша Мама, — они мне совсем не мешают!

— Дети, — говорит Бабушка строго, — идите занимайтесь своими делами, ваша Мама будет отдыхать!

Анка быстро слезает с кровати, я вылезаю из щели, и мы выходим из «спальни».

— Нинуша, — слышу Мамин голос, — через часок обязательно покажу тебе то, что обещала.

Сегодня после обеда опять Мамы нигде нет, я сразу заглядываю в родительскую «спальню». Мамочка опять лежит отдыхает. Я бегу за Анкой… и опять, как вчера, Анка Мамочку причёсывает, а я ей маникюр делаю. Делаю, делаю и думаю: а интересно всё-таки ногти покрасить.

— Мамочка, — говорю, — можно я тебе ногти покрашу?

— А чем? У меня лака нет, — смеётся Мама.

— Я думаю, можно губной помадой, — говорю.

— Да-а?! — Мамочка ещё громче смеётся и говорит: — Ну попробуй! Я беру с туалета Мамочкину губную помаду, снимаю длинную крышечку и начинаю красить с указательного пальца. Покрасила — смотрю, чего-то, по-моему, не очень красиво. А Мамочка читает, лежа на боку, Анка ей страницы переворачивает. Ладно, попробую второй, может, будет лучше? Покрасила второй — опять некрасиво, но красить очень нравится. Крашу третий… И вдруг опять Бабушка приходит. Поднимаю голову, смотрю на неё. У неё лицо не просто строгое, а грозное — никогда у неё такого лица не видела.

— Что за безобразие? — говорит она низким, по-моему, даже не своим голосом. — Почему вы опять мешаете отдыхать своей Маме? — И тут она видит Мамочкины «накрашенные» ногти. Она подходит близко и говорит: — Вавочка… Ну Вавочка!

Я совсем не понимаю, почему она так на нас сердится и чем она так расстроена?

— Мамочка, — просит наша Мама, — не расстраивайся, я всё это сотру и смою — это совсем не трудно!

Вечером после ужина Мамочка говорит:

— Девочки, я хочу с вами поговорить! — Мы не уходим и теперь сидим за столом вчетвером — Мамочка и мы. Мамочка смотрит на нас внимательно и нежно. Мы ждём. — Скоро у вас появится брат или сестрёнка! — говорит она очень просто.

Элка прижимает руки к столу, я дышать забываю, Анночка вскрикивает и спрашивает:

— А где… они?

Мамочка показывает на свой живот — и я вижу, что у неё вырос живот. Думаю, как же я раньше не заметила?

— Может быть, это братик? — задумчиво говорит Анночка.

— Это пока неизвестно, — говорит Мамочка, — известно только, что со мной вот здесь, — она кладёт руку на живот, — живёт мой Маленький Ребёночек!

— А как мы его назовём? — спрашивает Ёлка.

— Девочку — Машенькой, а мальчика — Мишенькой, в честь дяди Миши! — говорит Мамочка. — А теперь, девочки, вам пора спать.

Эллочка встаёт первая, подходит к Мамочке, целует её и говорит:

— Спокойной ночи, Мамочка. Потом подхожу я, обнимаю её и говорю тихо:

— Мамочка, милая, спокойной ночи!

Она целует меня. Подходит Анночка, она целует Мамочку и говорит:

— Спокойной ночи, Мамочка… — Потом гладит её по животу и говорит нежно-нежно: — Спокойной ночи, Маленький!

Как она это сказала! Как она это придумала?! Смотрю на Анку, восхищаюсь и думаю: она действительно Принцесса!

Теперь Мамочка не приходит нас укладывать спать, мы сами говорим ей «спокойной ночи», потом осторожно гладим её по животу и говорим: «Спокойной ночи, Маленький!»

Скоро мой день рождения — он 20 ноября, мне будет восемь лет! Сегодня после ужина Мамочка зовёт нас в столовую, мы приходим и садимся за стол — мы втроём и Мамочка. Она смотрит на нас немножко весело и… особенно! Мы ждём. Она говорит:

— Девочки! У вас будет брат!

Мы, не сговариваясь, кричим: «Ура!»

— А почему ты знаешь? — спрашивает Ёлка. — Раньше ты не знала?

— Потому что, когда вы жили у меня здесь, все по очереди, — Мамочка смеётся и показывает на свой живот, — всё было одинаковое: что хотелось есть, чего не хотелось… и живот — он был совсем другой! У вас будет брат — это точно! — Мамочка кладёт руку на живот и улыбается с такой радостью — это огромная радость и ещё что-то, что я не могу себе объяснить. Но что-то замечательное!

Анночка встаёт со стула, подходит к Мамочке, целует её и говорит: «Спокойной ночи, Мамочка! — Потом она нежно гладит её по животу и говорит: — Спокойной ночи, Мишенька!»

Очень рано, мы идём по снегу, мороз щиплет и щекочет лицо, а солнце такое яркое, что щуришься. Маму вчера вечером увезли Мишеньку «рожать» — и мы все впятером идём в «родильный дом».

Бабушка идёт не быстро и спокойно, мы все радуемся, но почти не разговариваем, Папа идёт с нами, немножко в стороне. Мне кажется, что он волнуется, но почему? Я беру его за руку и говорю: «Пап, а Пап…» — хочу что-нибудь ему сказать, просто так, а он вдруг говорит: «Да-да, Мартышка!» А что «да-да» — непонятно.

Пришли в «родильный дом» — это большое, очень высокое помещение, как зал, и солнце через окна такое яркое! Очень красиво и радостно. У Папы стали совсем большие и совсем чёрные глаза. Много людей, все разговаривают и толкаются около длинной стены. «Почему они там толкаются?» — спрашиваю. «Там списки тех, кто рожал вчера вечером и ночью, — объясняет Бабушка, — и там написано, кто родился».