Дино Буццати - Шестьдесят рассказов

— Послушайте, я вас очень прошу, — взмолилась Анна. — Я не могу найти документы… Разрешите мне так пройти. Мне нехорошо. И ноги опухли.

— Не могу я вас пропустить, дорогуша. А ну как кто заметит, тогда неприятностей не миновать.

— Пошли отсюда, — сказал Антонио, потеряв терпение. — Ну их, не баня, а казарма какая-то.

Все взгляды снова устремились на молодых людей, и пока они проходили по коридору и поднимались по лестнице, стояла тишина.

— Пошли сядем куда-нибудь, я больше не могу, — попросила Анна. — Даже ступать больно… Может, скверик какой найдем?

Улица упиралась в городской парк, издалека казавшийся безлюдным. На самом деле все затененные скамейки были заняты, и лишь одна, наполовину заслоненная от солнца веткой, оставалась пуста. Анна в изнеможении опустилась на нее и скинула туфли. Вокруг, не замолкая ни на минуту, стрекотали цикады, летала пыль, палило солнце.

Неподалеку посреди парковой площади бил фонтан. Там царило оживление, хотя от солнца укрыться было негде. Взрослые — мужчины и женщины — сидели на бортике, опустив руки в воду. В середине водоема плескались и визжали полуголые детишки. Они пускали кораблики, барахтались, брызгались, ныряли прямо в одежде, не обращая внимания на окрики взрослых.

Марево над городом становилось гуще — вероятно, это были гнилые испарения рисовых плантаций. Дымка не пропускала солнечных лучей, но духота и жара от этого не спадали.

— Смотри-ка, там вода… — встрепенулась Анна. — Подожди, я сейчас.

И прежде чем Антонио успел ее удержать, она вскочила, сбросила туфли и пошла к фонтану.

— Можно? — спросила она с улыбкой и, подобрав юбку, проворно перешагнула через бортик. — Какое блаженство! — крикнула она Антонио, который, взяв туфли и чемодан, поплелся за ней.

Оцепеневшие от жары люди перестали смотреть на воду и стали разглядывать красивую девушку. Они оживились, завертели головами, начали переговариваться. Потом кто-то категорично произнес:

— Барышня, выйдите, пожалуйста, из фонтана. Это только для детей.

Голос принадлежал решительной даме лет сорока. Но Анна не услышала ее слов, опьяненная сверкающей водой, оглушенная детскими криками.

— Барышня! — повторила дама, повысив голос. — В этот фонтан нельзя входить взрослым. Он для детей.

Остальные женщины закивали в знак согласия.

Анна удивленно оглянулась, продолжая смеяться.

— Ну и что, что для детей? Мне только немного освежиться, если вы не возражаете, — сказала она приветливо и шагнула в середину водоема, туда, где глубже.

Женщина с остренькой лисьей мордочкой замахала на нее руками.

— Это для детей, только для детей! Вы слышите? — закричала она.

Другие ее поддержали:

— Выходите! Прочь от фонтана! Это детский фонтан!

Даже малыши, поначалу не обращавшие на крики никакого внимания, перестали играть и уставились на девушку. Казалось, они чего-то ждут.

— Вылезайте! Здесь нельзя! Убирайтесь отсюда! — кричали люди.

Анна была уже в самом центре водоема, в гуще детей. Вода доходила ей до колен. Услышав, что ей опять кричат, она повернула голову, но почему-то не заметила, как изменились лица окружавших фонтан женщин: они сделались красными, потными, губы гневно сжались. Анна не увидела лиц и потому не испугалась.

— Да ну вас, — бросила она, нетерпеливо махнув рукой.

Подойдя к самому краю фонтана, Антонио примирительно увещевал подругу:

— Анна, иди же сюда. Ты уже освежилась, хватит.

Но ей показалось, что Антонио стыдится ее и встал на сторону скучных мамаш. Словно капризный ребенок, она зашлепала в воде ногами:

— Ну еще немножко! — (Не уступать же этим ведьмам.)

И вдруг — бац. Комок серой грязи, пролетев над водой, ударился Анне в спину и растекся по голубому в цветочек платью. Это одна из женщин — простого вида, высокая и крепкая — зачерпнула со дна фонтана глины и запустила ею в незнакомку.

Раздался взрыв дружного хохота и новые выкрики:

— Прочь! Прочь! Пошла прочь!

Кричали даже мужчины. Полусонные обыватели проснулись, оживились и с радостной ненавистью набросились на дерзкую девицу, которая к тому же выговаривала не по-здешнему и, значит, была чужая.

— Как вы смеете, негодяи?! — Анна резко обернулась.

Достав носовой платок, она принялась оттирать прилипшую к платью грязь.

Забава пришлась толпе по вкусу, и новый комок ударился Анне в плечо, другой попал за воротник.

Обидчики вошли в раж и устроили что-то вроде состязания.

— Пошла прочь! — орали они, захлебываясь от восторга.

В ответ на удачный бросок толпа разразилась гоготом: комок грязи угодил девушке в ухо, сбил солнечные очки, забрызгал все лицо. Анна пыталась заслониться и, задыхаясь, выкрикивала что-то невнятное.

Антонио протиснулся сквозь толпу, пытаясь вступиться за подругу, но от волнения не мог сказать ничего связного.

— Бога ради… Бога ради… Не трогайте ее! Что она вам сделала? Послушайте… Ради всего святого, оставьте ее… Анна, иди же сюда!

Антонио не говорил на местном диалекте, и в нем сразу признали чужака. Его слова прозвучали странно и смешно. Рядом кто-то издевательски рассмеялся.

— Бога ради, Бога ради! — принялся дразнить его какой-то хмырь в майке, с хитрым и жестоким лицом уголовника.

У Антонио задрожали губы:

— Что? Что вы сказали?

Краем глаза он успел заметить, как одна из женщин подняла руку, собираясь запустить в Анну грязью. Он успел подскочить к ней и схватить за запястье. Комок глины выпал из пальцев.

— Что-о?! На женщину руку поднимать?! — взревел молодчик в майке. — Так ты с ней заодно, с этой девкой в фонтане? — Он подошел вплотную к Антонио. — Смотри мне! — И небрежно смазал его по лицу.

Защищаясь, Антонио оттолкнул парня, но слабо, едва задел плечо.

Здоровяк даже не покачнулся. Удар вызвал у него приступ веселья. Парень запрыгал на месте, молотя воздух кулаками, как делают боксеры, и приговаривая: «Бога ради, эй, Бога ради». Потом сделал выпад левой рукой — не слишком резкий, и все же Антонио не успел увернуться. Легкий, почти шутливый удар пришелся по печени. Антонио почувствовал острую боль, у него перехватило дыхание.

— Бога ради! Бога ради! — не унимался противник и, хохотнув, выкинул вперед правую руку. Его кулак едва коснулся тела, но в следующее мгновение Антонио со стоном сложился пополам и ощутил, как откуда-то изнутри подкатывает непереносимая тошнота. Перед глазами поплыли круги. Кое-как Антонио доковылял до ближайшего дерева и прислонился к нему, чтобы прийти в себя.

Пока он переводил дух, прошло несколько секунд. За это время что-то изменилось у фонтана.

Анна по-прежнему стояла в самом центре. Платье на ней было все заляпано грязью, на лице застыла страдальческая гримаса. Девушка пыталась защищаться и брызгала водой на тех, кто бросал в нее глиной. Она забралась в гущу детей, надеясь, что мамаши оставят ее в покое.