Дино Буццати - Шестьдесят рассказов

— Антонио! Посмотри, что они со мной сделали! Ты только посмотри, что они сделали! — настойчиво твердила она.

— А ну пошла отсюда! Убирайся! — вопили осатаневшие женщины. — На, получай! Что, угваздалась? Пошла прочь отсюда!.. Нини, быстро выходи из воды!.. Дети, скорее все сюда!

Малыши послушались, и вокруг Анны стало пусто. Теперь ей нелегко будет выбраться из фонтана. Ее просто не выпустят. Что они, совсем озверели? Даже цикады застрекотали грозно и пронзительно, будто чего-то испугавшись. В этот момент, возбужденный криками, к Анне подбежал мальчишка с деревянной лодочкой в руках. Ни слова не говоря, он размахнулся и со всей силы стукнул своей игрушкой Анну по ноге. Обитый жестью киль глухо ударился о кость голени.

Многое может произойти в одно короткое мгновение; на многое способны люди, даже если стоит нестерпимая жара и над городом нависли гнилые рисовые пары. Девушка хотела вскрикнуть, но вместо этого только хрипло выдохнула. Она судорожно схватила ребенка и швырнула его в фонтан. Голова мальчика на миг скрылась под водой.

— Убила! Моего мальчика убила! — раздался нечеловеческий вопль. — Помогите! Она убила его.

Все сразу забыли про жару, словно только и ждали случая выплеснуть наружу помои, накопившиеся в душе за долгие годы. Женщин буквально трясло. Дама с лисьей мордочкой начала прыгать на месте и кружиться, бессмысленно выкрикивая:

— Злодейка! Злодейка! Злодейка!

Неподалеку от фонтана, тяжело дыша, Антонио собирался с силами. Он понял: произошло что-то неладное, но подробностей не разглядел. Внезапно он сообразил, что люди говорят уже не по-человечески. Хотя в городе был в ходу диалект, его худо-бедно можно было понять. Теперь рты кричавших растягивались, губы шлепали, а вместо слов из них вырывались грубые, нечленораздельные звуки, точно эхо из гулкого колодца. Это был страшный первобытный рев, донесшийся из городского чрева. Антонио почувствовал себя потерянным, брошенным в недрах чужого и враждебного мира.

В следующее мгновение крики стали громче, толпа перемахнула через бортик фонтана и ринулась в воду. В общей свалке ничего нельзя было разобрать. Когда человеческий клубок выкатился на площадь, Антонио снова увидел Анну: ее крепко держали за руки и колотили несколько женщин. На сером, измазанном грязью лице застыло отчаяние, волосы спутались. Антонио не мог определить, плакала она или кричала — все перекрывало рычание толпы. Анна спотыкалась, когда ее били и толкали. Но держали ее крепко, скрутив за спиной руки, и куда-то вели.

Антонио растерянно огляделся. Вокруг звериные морды, горящие злобой глаза. В отчаянии он бросился искать полицию. Вслед ему неслись крики: «В клетку ее!» Может, он ослышался?.. Какая еще клетка?

Полицейских он встретил в аллее парка. Привлеченные шумом, они шли выяснять, в чем дело, но не очень-то спешили.

— Пожалуйста, скорее! — еле выговорил Антонио. — Там девушку убивают. Они схватили ее и куда-то тащат.

Блюстители порядка посмотрели на него с изумлением, как будто не понимая, и даже не прибавили шагу. Впрочем, толпа сама двигалась им навстречу, толкая Анну перед собой. Вид у девушки был жалкий, платье превратилось в лохмотья. «Мама! Ой, мама!» — бормотала она, когда ее пинали, как скотину.

Вслед за разъяренной толпой шла торжественная процессия. Парнишку, которого Анна толкнула в воду, несли на руках. Мать шла рядом, гладила ноги ребенка и причитала:

— Тонино, золотце мое! Мальчик мой! Как тебя эта-а-а, у-у-ла-а о-о у-у-у!

Ее слова сливались в животное мычание. Другие женщины кивали в знак согласия, размахивали руками, выскакивали вперед и дубасили виновницу, стараясь ударить побольнее.

Полицейские нерешительно приблизились к процессии, делая странные знаки руками. Что же они медлят? К ним подскочил какой-то запыхавшийся горбун.

— Мы взяли ее! Эта г-г-нн-а-а у-у-а-а ма-а-эээ-ррр!

Вместо слов урод издавал звериное рычание. Полицейские изменились в лице.

Один из них виновато поглядел на Антонио и, встретив его умоляющий взгляд, приосанился. Он дал понять напарнику, что пора вмешаться, и схватил за руку одну из разъяренных фурий.

— Минуточку, минуточку… — неуверенно начал он.

Женщина даже не повернула головы. Тупая, неодолимая сила влекла ее вслед за толпой, из которой неслись непонятные выкрики. Шаркающие ноги вздымали клубы пыли, из разверстых ртов вылетало горячее зловонное дыхание. Полицейские дрогнули и отступили.

Толпа гнала Анну к старому замку, возвышавшемуся на окраине парка. Над подъемным мостом висела тесная железная клетка, когда-то в нее сажали преступников — на всеобщее поругание. Теперь она болталась на желтой стене, похожая на здоровую летучую мышь.

Около замка толпа поглотила Анну, потом клетка качнулась и поехала вниз. Ее движение приветствовали победным гиканьем. Минуту спустя канаты уже тянули клетку вверх: в ней на коленях стояла девушка в голубом. Она горько рыдала, вцепившись в прутья. Из толпы вверх угрожающе потянулись сотни рук. Люди бросали в нее кто чем.

Когда клетка поднялась над головами, старый скрипучий ворот не выдержал, жердь соскочила и канат заскользил вниз, увлекая в черную пучину рва плененную жертву. Клетка ударилась о стену на глубине нескольких метров; механизм со скрежетом остановился. Народ взвыл от нетерпения и бросился к перилам подъемного моста, жадно вглядываясь в глубину провала. Кто-то принялся плевать, перегнувшись через поручни.

Сверху отчетливо просматривались хрупкие, подрагивающие от рыданий плечи девушки, ее поникшая, растрепанная голова, на которую продолжали сыпаться песок, земля и камни.

— Посмотрите на нее! — рычали зрители. — Она не стрр-р у-у-у ы-ы-ы!

Они высоко поднимали Тонино; тот ничего не понимал и в страхе озирался по сторонам.

Антонио с трудом пробился к перилам и смог рассмотреть клетку.

— Анна! Анна! — позвал он. — Это я! Я здесь!

Он кричал и кричал, но она не слышала. Кто-то коснулся его плеча. Антонио обернулся и увидел пожилого господина, который глядел на него с горечью и состраданием.

— Не надо, — сказал человек. — Не делайте этого, прошу вас.

— Что? Что такое? — не понял Антонио.

Человек покачал головой и приложил палец к губам.

— Не надо, не кричите… Пусть уж она там… Здесь так жарко…

— А я? Я?.. — пробормотал Антонио и, оглядевшись, увидел жуткие морды вместо лиц. К их разговору начинали прислушиваться. Антонио быстро отошел от перил.

Солнце начинало садиться, но жара не спадала. Крики постепенно стихли. Люди стояли на мосту и негромко, но зловеще переговаривались. Блюстители порядка не решались вмешаться, они ходили взад-вперед чуть поодаль и, видимо, ждали, пока толпа не разойдется сама. Возможно, таково было распоряжение властей — во избежание беспорядков.