Ирина Крылова - Карибские каникулы, или Метанойа

В остальном в эти январские дни жизнь текла тихо и размеренно. Ничего не происходило. Телефон молчал. Даже кот где-то затаился, жил своей кошачьей жизнью и на глаза хозяйке не попадался. Сергей не звонил. Видимо, тоже затаился.

В глубине души Марина чувствовала, что так, наверное, лучше. Но волей-неволей все время возвращалась в мыслях к предстоящему разговору с ним, еще и еще раз прокручивала всевозможные варианты беседы. Очень скоро она обнаружила, что только об этом и думает, что постоянно ведет с Сергеем бесконечный внутренний диалог. Несколько раз Марина попыталась прекратить это бессмысленное занятие, которое сильно изматывало ее, но это оказалось выше ее скромных возможностей.

Она пробовала освежить в памяти неприятные воспоминания о последнем свидании, чтобы вызвать в себе чувство раздражения или неприязни к Сергею. Но со временем негатив как-то подстерся, подтаял, а вскоре стал совсем призрачным и нереальным. Призываемая неприязнь отказывалась прийти на помощь измученной Марине. Вместо нее пожаловали непрошеные эмоции, с которыми она, как ей ошибочно казалось, уже распрощалась.

Ее снова начинало тянуть к нему. Сначала едва заметно, затем сильнее и сильнее. Неожиданно для себя она поняла, что сильно скучает и хочет, чтобы он позвонил. На этот раз Марина решила, что так быстро не сдастся. В конце концов, неужели она не сумеет справиться с накатившей тоской? Она стала честно пытаться отвлечь себя от тяжелых мыслей. Как назло, в эти дни Марина оказалась предоставлена сама себе, и рассчитывать на постороннюю помощь ей не приходилось.

Марина пустила в ход все имеющиеся в ее арсенале подручные средства: книги, домашние дела, рукоделие. Взявшись за чтение, Марина откладывала книгу уже через пять минут, понимая, что в сотый раз перечитывает одну и ту же строку. Тогда она попробовала вязать. Когда-то это у нее здорово получалось. Еще хуже. Равномерное движение спиц не только не отвлекало, а, наоборот, загадочным образом окрыляло назойливые мысли, которые начинали атаковать Маринин мозг с удвоенной силой. Уборка и без того чистого дома тоже не дала результатов. Руки механически выполняли свою работу, а голова, не отвлекаясь ни на минуту, думала о своем. «Ну пусть бы он позвонил! Я бы объяснилась с ним, поставила все точки над i».

Марине стало казаться, что все мучения как раз из-за этой недосказанности, затянувшегося молчания. Ситуация осталась неразрешенной, зависла на полпути. Сергей не звонил, будто нарочно лишая ее возможности досказать, закончить, поставить точку. Вместо этого он снова начал ей сниться. Каждую ночь. Только теперь это были другие сны. Не кошмарные и изматывающие, как раньше, а приятные и увлекающие.

Каждую ночь Сергей был рядом с ней, такой любящий и близкий. Она могла прикоснуться к нему, прижаться всем телом, нежиться в его бесконечных объ–ятиях, слышать его голос, нашептывающий ей ласковые слова. Ночи напролет она парила, плавала, купалась в этой всепоглощающей неге, забыв обо всем на свете, не помня саму себя. Ночи стали для нее продолжением отношений, не доведенных до логического завершения в реальности.

Зато утренние пробуждения превратились в неприятную обязанность, принудительное возвращение в прозаиче–скую обыденность, которая отнимала у Марины ее грезы. Прозаическая обыденность встречала Марину морозным солнечным утром, горячим кофе со свежеиспеченными плюшками, кинокомедией на экране TV. В былые времена этого было бы вполне до–статочно, чтобы весело и с оптимизмом вступить в новый день, такой прекрасный и удивительный, волнующий и неповторимый.

Сейчас же жизнь предстала перед Мариной в совершенно неизвестном ей доселе качестве. Она вдруг стала казаться какой-то пресной и вялотекущей, бесцветной и подслеповатой. То ли дело сны! Вот где была настоящая жизнь, раскрашенная яркими красками, оформленная ласкающими слух звуками, щедро сдобренная многообразием мгновенно воплощающихся желаний.

Постепенно Марина перестала делать попытки связаться с внешним миром. Ей почему-то тоже никто не звонил. Но теперь ее это не беспокоило. Каждый день она с нетерпением ждала вечера, чтобы поскорее погрузиться в спасительную волну сновидений, магическим образом смывающую все тревоги и невзгоды действительной жизни.

– Почему ты не помогаешь ей?

– Я помогаю, ты же знаешь. Мы делаем все, что нужно.

– Почему же она не слышит нас, не следует нашим знакам?

– Наверное, еще не время. Она должна сама сделать выбор.

– Почему же она не делает его?

– Порой это очень непросто. Порой на это уходят годы. Мы можем лишь показать, а выбирает только она. Делать выбор за нее мы не вправе. Да и не в этом наша задача.

– Неужели она не чувствует, куда ей надо? Неужели она все забыла?

– Не торопись, всему свое время.

– Ведь все так просто: иди, куда зовет сердце, слушай себя, и не ошибешься.

– Все просто, когда смотришь сверху. Отсюда обычно лучше видно. Там, внизу, все немного сложнее. Но она разберется, она почувствует.

– А вдруг она не успеет?

– Она идет своим путем. Путь обязательно выведет. Рано или поздно, но выведет. Просто надо иметь терпение. И веру.

Из состояния уже привычного полусонного оцепенения Марину вывела требовательная трель дверного звонка. Марина нехотя поплелась открывать. Что-то подсказывало ей, что за дверью не Сергей, а кроме него, она видеть никого не хотела.

Чутье не обмануло. На пороге стояла улыбающаяся во весь рот Любаня. Порозовевшая от мороза, она выглядела свежо и радостно. Марина машинально отметила, что Любка изменилась внешне в лучшую сторону. Одета она была не вызывающе-крикливо, как обычно, а изящно и со вкусом. Метаморфозы, произошедшие с подругой, Марина объяснила для себя правильным выбором спутника жизни. По обрывочным сведениям, дошедшим до Марины, у нее сложилось впечатление, что Макс – очень достойный представитель мужского сообщества, и она порадовалась, что Любке так повезло.

Правда, на лице вытянувшей счастливый билет подруги еще оставались следы чрезмерно усердной работы над собой, но от них так быстро не избавиться. Это тебе не гардеробчик поменять! Жаль. Последствия искусственно созданной красоты сильно мешали восстановлению натуральной природной гармонии. Но, зная Любу, об этом можно было не беспокоиться. Марина не сомневалась, что с ее энергичным характером ей удастся в рекордно короткие сроки вернуть себе свое истинное лицо.

– Ну что, дорогуша, все сидишь? – начала тараторить Любка, как обычно, с порога. – И не надоело? А что с телефонами у тебя? Невозможно дозвониться ни на мобильный, ни на домашний. С первого числа звоню тебе – ни ответа, ни привета. – Любаня решительно отодвинула в сторону вяло стоящую перед ней Марину и бодро прошла в комнату. – Ну, рассказывай, что тут у тебя? Как любовь-морковь?