Вера Копейко - Лягушка под зонтом

– Священные места – это храмы под открытым небом, – сказала Ольга. – Я знаю. Мало кто сомневается, что озера, горы, леса могут отомстить человеку.

– Да, – продолжила Зоя Григорьевна, – уже никто не спорит, что нужна карта священных мест. К тому же опасно, если ею завладеет кто попало. – Зоя Григорьевна повернула к Ольге лицо в сумеречном свете. – Мать отдала отцу фигурку снежного барана, чтобы он не охотился в священных местах и не вызывал гнев ее сородичей. В общем-то отец тогда был полезен роду: он охотился с вертолета на волков, охраняя таким образом оленей и баранов от гибели.

– По вашей земле тоже хотят что-то проложить? – спросила Ольга.

– Конечно. После застолья, о котором я говорила, мне рассказали, что есть люди, уверенные, что мы не предъявим тотем. Значит, никаких атабасков нет, их священных мест тоже. Наша земля перейдет к тем, кто позволит на ней делать все, что угодно, за очень большие деньги.

– Ох, – выдохнула Ольга.

– Мои противники работают днем и ночью, – сказала Зоя Григорьевна. – Полярным днем и полярной ночью, – уточнила она.

– А что они делают?

– Пишут, рисуют, звонят... Однажды еще хуже. – Она поморщилась. – Не доказано, но я уверена – в меня стреляли.

– Да что вы!

– Ты знаешь, какое удовольствие – поохотиться на куропаток на границе ночи и дня.

Ольга кивнула и сказала:

– Мы с Куропачом ходили, когда еще учились в школе.

– Меня спас малахай. В нем так жарко, что я сдернула его с головы и повесила на куст. В него попало несколько дробин.

– Может, в полумраке его приняли за птицу... – Ольга не хотела верить.

– Мне так и сказали. Мол, еще не день, но уже не ночь.

– Вы не верите?

– Нет. – Зоя Григорьевна покачала головой. – Те, кто ходит на куропаток, – местные люди, меткие стрелки, у них отличное зрение. Малахай из песца не примут за птицу. Чужих в это время в тундре нет.

– Но может быть, вам потом позвонили?

– Разумеется. Спросили – не соглашусь ли я, чтобы моя община записалась ненцами? Кроме того, я узнала, что в последнее время внезапно выросло число долган и энцев.

– Откуда они взялись? – изумилась Ольга.

– Из графы «национальная принадлежность». – Зоя Григорьевна усмехнулась. – Мне объяснили, что принадлежность к ненцам даст и нам преимущества. Но мы держимся за наш дух, он дороже всех преимуществ.

Ольга отодвинула чашку. Поставила локти на стол. Зоя Григорьевна продолжала:

– Я видела, как живут малые народы Арктики в других странах. Им тоже пришлось терпеть, меняться, подстраиваться. К ним, как и к нам, явились люди, как они говорят, с асфальта, чтобы заставить их надеть на себя чужую жизнь. Но я видела, как они живут сейчас. Мы тоже так будем жить. – В сгустившейся темноте глаза Зои Григорьевны блеснули: шторы не задернуты, по стеклу ударил свет автомобильных фар на путепроводе. – Я понимаю, не все хотят видеть во главе общины женщину. Снова, как когда-то. – Свет фар укатил, глаза Зои Григорьевны снова ушли в темноту. – Пришельцам с Большой Земли не выжить в нашем зимнем холоде, в комарином лете. Они слепнут от черноты полярной ночи, щурятся от яркости полярного дня. Наша жизнь устроена по-другому спокон века: нам важен сам процесс жизни, продолжение рода, несмотря на суровый мир вокруг. – Зоя Григорьевна умолкла.

– Вам бы в американские президенты, – фыркнула Ольга.

– Ага, или в губернаторы Аляски. – Она засмеялась. – Знаешь, что мне предложили канадские атабаски? Породниться – они уверены, что мы выходцы оттуда.

– Выйти замуж за тамошнего атабаска? – спросила Ольга.

– Совершенно верно.

– А вы? Неужели отказались?! – с нарочитым изумлением воскликнула Ольга.

– Я пообещала им породниться иначе – сделать побратимами нашу и их общины.

– А жених как был, ничего? Видели?

– Умен, хорош собой, – перечисляла Зоя Григорьевна. – Но я убедила его, что возникнут проблемы – не международного свойства, но этнического. Я призналась, что во мне половина русской крови. Они чтят чистоту крови, опасаются межэтнических проблем в семье. Мне, правда, было сказано, что главное – кровь матери.

– Понятно, – проговорила Ольга. – В общем, ясно – вам просто необходима фигурка путоранского барана. Я правильно поняла?

– Как всегда. – Зоя Григорьевна потянулась к Ольгиной руке и пожала ее. – Ты умная девочка. Как все, кто имеет отношение к роду моего отца. Я тоже.

– Вы – точно, – засмеялась Ольга.

– Знаешь, я хочу попросить тебя кое о чем.

– Просите. Какого века фигурка? – спросила Ольга.

– Ловишь на лету. Восемнадцатого.

– Поняла.

– Вот и хорошо. А теперь расскажи, что ты делала у Нади. Про унты я все поняла.

– Еще? – Ольга усмехнулась. – Вынимала лягушку из колодца.

– Зачем? – изумилась Зоя Григорьевна.

– Затем, что она почему-то оказалась там, у соседа...

Ольга рассказала о Барчуке. Зоя Григорьевна слушала с рассеянным любопытством. Но когда Ольга сказала, что он эксперт по старинным вещам, схватила ее за руку.

– Стой. Погоди. Ты должна спросить его, не попадалась ли ему фигурка путоранского барана. Или вот что... Попроси его... Нет, найми... – горячилась она.

Ольга молчала. Вообще-то она не собиралась встречаться с Барчуком.

– У меня нет его телефона... Я не взяла...

– Найди через Надю, – потребовала Зоя Григорьевна.

– Но он там не живет. Он приехал, чтобы распорядиться домом, который ему от кого-то достался.

– Ольга, ты должна найти его. Этого Барчука. Гм... А почему его так зовут?

– Он большой, гладкий, светлый, какой-то рыхлый... Он как будто не из сегодня... Из позапрошлого века.

– Кто его так назвал?

– Я услышала от Нади. В деревне имена возникают из ниоткуда и приклеиваются навсегда.

– Как у нас. Ты поняла, что я хочу от тебя?

– Поняла, – вздохнула Ольга. – Я найду его. Но нужна хотя бы картинка, рисунок.

– Я пришлю тебе по электронной почте. Мой отец сделал фотографию, мне она досталась от матери.

Когда совсем почернело за окном, Зое Григорьевне позвонили. Она подхватила чемодан, поцеловала Ольгу и укатила в аэропорт.

Разговор с Зоей Григорьевной растревожил Ольгу. Но почему – разве она хочет от нее невероятное? Всего-то отыскать человека, с которым познакомилась в Храмцово, задать ему вопрос, получить ответ. Если ответ не понравится, попросить подумать, предложить деньги. Сейчас каждый ответ имеет свою цену, а Зоя Григорьевна совершенно ясно сказала, что готова заплатить.

С тех пор как Ольга вместе с бабушкой занялись «очень малым бизнесом», ей нетрудно спрашивать, просить, требовать, умолять и даже отказывать. Но стоило подумать, кого ей предстоит найти – Барчука, а это значит снова смотреть на него, говорить с ним, – ее тело без всякого спроса начинало мелко дрожать, а щеки – гореть.