Яна Лапутина - Игра в гейшу. Peek-a-boo

Гриша, запаленный, сказал мне:

– Ты меня уплясала.

Я посмотрела на него с сожалением:

– Ты – слабак. И еще... стареешь.

По залу объявили, что всех, кто принимал непосредственное участие в церемонии награждения, просят собраться для финальной фотосессии. Собрались. Человек пятнадцать. В два ряда. Первый сел, второй, в котором я рядом с Этери, встал. Заперемелькивались фотовспышки. Репортеров оказалось в два раза больше. Пошли всякие веселые подначки и шутки. Было суетливо и весело. И вдруг, в этой безликой мешанине фотоаппаратуры, я увидела глаза Леши. И то выражение в них, что помимо моей воли запомнилось мне. Лешины глаза, открывая меня, восхищались мной. Это – факт. Моей не придуманной сейчас радостной возбужденностью, изящно сфантазированной и исполненной Инночкой укладкой волос, моей загорелой кожей и открытой шеей. Моим элегантнейшим вечерним платьем в пол от Bottega Veneta.

Леша смотрел на меня, а объектив его какой-то сложнейшей камеры будто сам по себе подмигивал то закрывающейся, то открывающейся диафрагмой.

«Как же так? – подумала я. – Если он „вернулся“ из Сибири и, так сказать, решил полностью легализовать себя, почему же он в первую очередь не сообщил об этом Машке».

– Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!!! – кричали нам папарацци, и мы, послушные и довольные, улыбались.

Полагаю, московские дамы в курсе, что в нашем мегаполисе принято гадать на кофейной гуще. Эта мода пошла от приехавших когда-то выходцев из Грузии и Абхазии и постепенно, укоренилась. Перестала быть модной, а сделалась обычной, чуть-чуть щекочущей нервы приправой в жизни скучающих и подуставших от однообразности достатка женщин.

Кофейную гущу-то, как карты, не передернешь. От этого интрига завлекательней. И, извините за случайное наложение смысла на смысл, погуще, что ли.

У Таньки была знакомая гадалка, жившая недалеко от станции метро «Аэропорт». И как-то мы собрались поехать все вместе к ней. Я впервые участвовала в подобном, поэтому так внимательно впитывала в себя весь этот, довольно-таки странный, процесс-ритуал.

Лидия Петровна, симпатичная, средних лет женщина, в прошлом жительница Сухуми, со светлым каре, внимательными, проницательно-сосредоточенными черными глазами, улыбчивая, доброжелательная, не спеша, при нас в трех кофемолках тщательно перемолола зерна. При этом она периодически проверяла степень помола, перетирая крупку между большим и средним пальцами правой руки. Затем, при нас же, она стала варить кофе в большой, до блеска начищенной джезве, перемешав будущий напиток только один раз. Когда кофе начал закипать, Лидия Петровна сняла джезву и аккуратно разлила в четыре одинаковые, без украшений фаянсовые чашечки на блюдцах. Кофе получился ароматный, с пенкой.

– У кого есть пузырики на пенке, пальчиком снимите и вотрите в затылок, – улыбнулась Лидия Петровна. – Это к прибыли.

Про мою чашку, стенка которой испачкалась при наливе, она сказала, глядя на меня черно-маслинными глазами:

– Это – к неожиданности. Приятной. Когда ваш кофе, – это она уже говорила для всех, – чуть-чуть остынет, пейте его маленькими глоточками и думайте про то, что на сердце лежит. С чем-то вы своим ко мне пришли, да? Вот об этом и думайте. Только не дуйте на кофе, нельзя.

Мы сделали все как надо. И выпили все, что было в чашечках, почти до гущи. Лидия Петровна стала брать каждую чашку, круговыми движениями размешивать оставшуюся взвесь и затем выливать на блюдечко. Сами опустевшие чашки она, перевернув вверх донышком, ставила на чистую, оклеенную под мрамор столешницу. И каждые несколько минут переставляла их на новое место, покуда под чашечками перестали образовываться мокрые кружки.

– Все, – сказала Лидия Петровна. – Время смотреть.

Она взяла Танькину чашку. Таньке хотелось узнать, что там придумал Артур, почему не отлипает от нее?

– У него крест терпения. И от этого он на большой тяжести. У вас с ним – раскол. Навсегда.

– Может, у нее кто-то новый на горизонте? – вставила Ирка.

Гадалка внимательно присмотрелась к кофейным разводам на стенке чашки:

– Три точки. Это и три дня, и три недели, и три месяца...

– Что? – встревоженно спросила Танька.

– Будет тебе новый.

Машке выпало зеркало.

– Зеркало, – сказала гадалка и посмотрела на Машку, – это к переменам. Причем к хорошим. И ключ. К чему-то новому. А еще... еще ты будешь на свадьбе.

– С кем? – удивленно выдохнула Машка.

Лидия Петровна усмехнулась:

– На свадьбе узнаешь.

Ирке она сказала коротко:

– Тяжесть. Потом свадьба.

Мне – еще короче:

– Дальняя дорога.

Когда-то давным-давно... так и захотелось сказать, когда деревья были большими, мы гуляли с папой в парке под тихо садящимся на нос белым и пушистым снегом. Я остановилась, задрала голову в ярко-красной, связанной прабабушкой шапочке и вдруг произнесла странное слово:

– Снебапад.

– Что, как ты сказала? – наклонился ко мне папа.

Я повторила:

– Снебапад, он же с неба. Вон оттуда... – Я взмахнула рукой в руковичке. Папа рассмеялся и, подхватив меня на руки, закружил.

А сейчас Москву снег просто топил. Он шел всю минувшую ночь, все утро, и сейчас, в третьем часу пополудни, он нисколько не убавил силы. Я уже третий час маялась в очереди на шиномонтаж в мастерской на Котельнической набережной. Город свихнулся. Все кинулись переобуваться, срочно меняя летнюю резину на зимнюю. Я уже выпила два стаканчика кофе из автомата и дважды сходила в туалет, решила все текущие проблемы по телефону, накурилась до горечи во рту, когда наконец молоденький паренек в замасленном комбинезоне и с плеерными вкладышами в ушах загнал мою машину на подъемник. Руки у него были быстрые и ловкие. И я, наслушавшись натужного подвывания пневматического гайковерта, вышла из мастерской на воздух.

Утром Маше позвонил Леша, сказал, что в субботу приедет на «ферму» и передал привет мне. Она была счастлива, беспрерывно лезла с поцелуями ко мне, а я видела перед собой его глаза.

«Ну зачем, зачем мне все это?» – думала я. И все равно возвращала и возвращала к себе возбуждающую меня – и с этим я ничего не могла поделать – искренность Лешиного любования мной.

– Готово, – сказал мне мастер, выдернув плеерные ушки. – У вас классная тачка. – Он любовно огладил грязной ладошкой крыло моей машинки. – И вот что я вам скажу еще, вы только не обижайтесь, ладно? – Он очень простодушно поморгал глазами. – Вы сегодня самая красивая из всех, кто был у меня...

Я удивленно и вопросительно посмотрела на измазанное лицо парнишки.

– Правда, правда. Это у меня такой прикол, проводить свой кастинг. Вкалываю и конкурс красоты веду, – он улыбнулся. – Вы сегодня моя мисс...