Елена Радова - Сука

– Февраль! Ну, наливайте же за февраль! – кричал Игорёк. – В феврале мы ходили в театр. Помните? Мы смотрели «Французскую историю» с Томой и Лачиной. Еще Нелька тогда постриглась налысо, и Ольга со Светой принесли ей свои парики, которые она все примеряла у театра.

«Стоял январь, не то февраль, какой-то чертовый зимарь, – думала Ольга, перевирая чужие стихи. – Культпоход в театр был устроен семьями, Алешин был в командировке, и со мной пошел Генка. А после спектакля мы оказались в нашей квартире. Как там, кстати, она? Он все плакался мне на свою белочку-запасницу Галку, у которой в ту пору началось очередное буйное помешательство, теперь – на изумрудах. „Как ты во всем этом живешь?“ – жалела я его, прикорнув у него на коленях. А потом мне вдруг нестерпимо захотелось мороженого, и он бегал куда-то ночью, принес несколько холодных рогаликов в яркой обертке. Я ела и говорила, что ничего вкуснее в своей жизни еще не пробовала. Зато сейчас отвожу глаза от всех лотков с мороженым – ничего себе душевная травмочка, да? Так захватывать в свои бедовые объятия весь организм».

– Март! Ура! Двадцать пятого числа у меня родился сын! – праздновал бывший мичман Юра. – А сейчас ему уже девять месяцев! Ходить пытается. Представляете? Я вот все думаю, кем он станет. Не всегда же у нас будет как сейчас? Должно же все наладиться, как ты думаешь, Ольга? Не придется торговать колесами нашим детям?

– Николай Платонович Огарев. Но кто-то должен же и шинами торговать, – очнулась Алешина. – Будем надеяться, что сия чаша наших отпрысков минует. По крайней мере мы за них сполна оттрубили.

– А все деньги проклятые. Помню, когда в академии учился, стипендию как-то задержали. А курить хочется – нету сил. Пошел в магазин, смотрю: прямо на прилавке лежат папиросы дешевые – пачки россыпью. Улучил момент, когда продавщица отвернулась, и свистнул одну. Первый и последний раз в жизни, – признался Юра.

– Н-да. Какие подробности выясняются. Но не в деньгах счастье... И вообще они не цель, а средство, – отозвалась Нелька. – А давайте внеурочно выпьем за любовь! Какая без нее жизнь?

– Никакой. – Постановление было принято единогласно.

– Апрель, – продолжила листать календарь Света. – Я сдала баланс, чего мне это стоило – ненавижу бухгалтерию. И Ольга отпустила меня на курсы рейки. И я приехала оттуда с сертификатом мастера первой ступени.

– А потом доучивалась на всех нас, – засмеялись ребята.

– Чего смеетесь? Я годовой баланс сдам и на вторую степень поеду учиться. Разве не помогали вам мои сеансы? Признавайтесь! Или просто вид делали?

– Конечно, помогали, – ответила директор магазина Алла. – Я даже сама подумывать стала – может, и мне туда податься?

– Я вас умоляю! – засмеялась Ольга. – Два целителя на одну фирму – это уже очень много.

– А еще в апреле Юра привез с рынка щенка бездомного, помните?

– Ой, ну как не помнить, он тут у нас неделю жил. Он-то привез, имя ему дал, а сам на рынке с утра до вечера. А мы с собакой и гуляли по очереди, и еду все из дома таскали. Он уже и на Джипа отзывался. А тут Ольга возмутилась. «Пристраивайте, – говорит, – щенка в срочном порядке. Он ночами выл, сторожам на складе спать не давал».

– И грозил в ближайшем будущем стать настоящим ротвейлером. Я сама потом по нему так скучала. Забавный был малыш – успел скушать мои самые классные туфли, – дополнила Ольга.

– А когда его увозили новые хозяева, он так осуждающе на всех нас смотрел. Мол, предатели вы здесь все, – добавила Света.

«Апрель, апрель. На его день рождения мы наделали шашлыков и поехали к Гаминскому на дачу. Мужики жарили мясо, а я в какой-то эйфории бродила вокруг.

Воздух пьянил, любовь пьянила, рядом был он – то и дело поглядывающий на меня, будто я могу куда-то убежать или испариться.

Когда мы распечатывали дачу, оттуда пахнуло пожухлой осенней листвой и нежильем. После зимы все белье было чуть влажным – как в вагоне второсортного нефирменного поезда. Было немножко холодновато: недавно растопленная печь никак не успевала обогреть пространство старой большой дачи. А мы задыхались от тепла и нежности друг к другу. «Не холодно?» – спрашивал Гаминский в роли радушного хозяина. Потом внимательно смотрел, чертыхался: «Какой же я дурак!»

– А потом на землю пришел май, – объявляли Ольгины неутомимые сотрудники. – И День Победы, тот, что порохом пропах, мы отмечали на вылазке. И Ольга безобразно напилась, свалилась в ручей, промочила ноги.

– А вы зачем-то посадили меня к костру и надели мне вместо носков целлофановые пакеты. Да еще запечатлели на пленку, бессовестные, – вспомнила она.

– Это чтобы потом иметь компромат и тебя шантажировать.

– Кому он нужен – компромат на меня?

– А на всякий случай!

«Вот тогда мне никак не удалось отвертеться от поездки с семьей. Алешин ехать не хотел вообще, но ребята завалили к нам все вместе утром, схватили нас в охапку вместе с Дашкой и повезли на природу. Я совсем не так хотела этот праздник провести, была злая и раздраженная. Потому быстренько залила весь свой негатив водкой с тоником. Результат не замедлил сказаться: я рванула на просторы родного края, внимания не обращая на пути-дороги, и вляпалась прямиком в воду. Ручей какой-то был невидный, скрытый за свежезеленой растительностью. Туда-то я добралась нетвердым бегом трусцой, а как обратно вылезать – силы меня оставили. Я стояла по щиколотку в ручье и молила: „Эй! Хоть кто-нибудь, вытащите меня отсюда“. На зов пришел Алешин. „Нет удержу у тебя. Как и стыда“, – констатировал он. „Аналогично“, – развязно ответила я. „Хоть думай иногда, что говоришь“, – парировал он, предлагая мне руку...»

А на повестке дня у всех уже стоял июнь.

– Июнь! Что-то ничего выдающегося не помню, – размышляла Света.

– Да ты что? А всеобщая, неизвестно откуда вспыхнувшая страсть к оздоровлению?

«В конце июня он как-то нелепо попал в больницу с пневмонией. Следующие четыре недели были для меня мукой мученической. Я гнала время, гнала. Довела себя до того, что моя жизнь вне его, казалось, потеряла всякий смысл. Я жила только в те минуты, когда разговаривала с ним по телефону, – два раза в день: утром и вечером...»

Дальше вспоминать уходящий год Ольге не хотелось. Она тихонько вышла из этого праздника жизни, двинулась в свой кабинет. Подошла к столу и набрала его номер.

– Слушаю вас, – сказал он по-боевому. Очень энергично.

Она положила трубку. И тут же, набрав воздуха, нажала на «повтор».

– Привет!

– Здорово! Как дела-то? – громко вопрошал он.

– Через раз, – ненаходчиво ответила Ольга.