Дочь Шидзуко

Вытянув перед собой ноги, Юки наклонилась и прижала лицо к коленям. Ей вспомнился снимок, который мама сделала на школьных соревнованиях в третьем классе. На фотографии Юки обгоняла девочку, бегущую впереди, — она тогда выиграла 50-метровку. Мама щелкнула затвором как раз в момент, когда Юки только что выдвинулась левым плечом и правой ногой впереди соперницы, а корпуса их были еще вровень. В углу снимка неясно белела финишная черта. У Юки в волосах лента из белого шелка, порхающая, как бабочка. Мама заставила ее завязать эту ленту, сказав, что так ей будет легче издали различить Юки среди других участниц забега. Мать любила украшать ее голову широкими лентами или вязать ей ярко-красные, фиолетовые или бирюзовые свитера — чтобы сразу же узнавать ее.

Юки еще сильнее уткнулась лицом в колени. После смерти матери она остриглась так коротко, что со спины ее принимали за мальчика. Она часто ловила удивленные взгляды прохожих, которые, услышав ее голос, узнавали в ней девочку.

Подняв голову, она увидела проходившую мимо нее группу девочек в красно-черной спортивной форме. Они были из частной женской школы, той единственной, команда которой вышла в финал соревнований. Юки огляделась вокруг и отыскала глазами высокую девятиклассницу, которая участвовала в состязаниях по бегу с барьерами. Рядом с ней шла коротко стриженая толстушка — видимо, ее подруга. У «барьеристки» были длинные волосы. «Если их распустить, — подумала Юки, — они будут доходить ей до пояса». Но они были стянуты в пышный «конский хвост», шея девочки оставалась открытой, совсем не загоревшей, хотя тренировки под солнечными лучами продолжались уже целый сезон. Проходя мимо Юки, она слегка улыбнулась. Юки улыбнулась в ответ. Ей показалось, что толстушка хихикнула. Юки покраснела. Конечно, они заметили ее пристальный изучающий взгляд. «Хорошо, если бы она со мной заговорила, — подумала Юки. — Вряд ли ее шокировало то, что я на нее уставилась, — иначе бы не улыбнулась».

Первый раз она увидела эту девочку на соревнованиях между их школами. Юки как раз финишировала в забеге на 1000 метров. Она пришла первой, на последних десяти метрах опередив соперницу из другой школы. Потом она пошла попить воды к фонтанчику и столкнулась почти лоб в лоб с той рослой девочкой. Юки не могла бы сказать, что именно ей больше всего бросилось в глаза: красивые волосы, лицо, которое даже при ярком солнце было свежим и нежным, длинная шея или высокий рост. Минут через десять Юки увидела эту девочку бегущей по гаревой дорожке с барьерами. Ноги ее, казалось, плыли в воздухе. Барье- ристка пришла с финишу первой, опередив девочку из школы Юки — к нескрываемой радости последней. Сидящие рядом с Юки одноклассницы удрученно молчали, сама же она, сочувствуя проигравшей, удивлялась: ну, можно ли было не восхититься явным превосходством этой чудесной девочки-соперницы! С тех пор состоялись три товарищеских встречи и один полуфинал, и на всех соревнованиях Юки любовалась этой высокой красивой девочкой. «Хорошо, если бы она со мной заговорила...»

Юки должна бежать после полудня. Солнце припекало. Было влажно, от земли поднимались жаркие испарения, напомнившие ей о длинных летних днях, проведенных с мамой, когда они возились в саду, подолгу бродили пешком, плавали, устраивали пикники. Эти дни были нескончаемы.

Ей выпало бежать по внешней дорожке — именно это она всегда предпочитала: бежать по внутренней, — значит девять соперниц дышат тебе в затылок, пытаясь захватить лидерство на первой же прямой. В ожидании старта Юки закрыла глаза, на секунду вспомнив ту высокую девочку, которая только что выиграла забег. Она снова пришла первой, опередив остальных на несколько шагов. Пока официальных результатов не объявляли, но присутствующие предполагали, что именно она побила рекорд сегодняшних состязаний. «Я тоже должна победить», — подумала Юки.

Когда раздался выстрел стартового пистолета, все посторонние мысли вмиг улетучились, и через долю секунды она ринулась вперед. Воздух перед глазами сгустился в синеватую дымку.

Выйдя на первую прямую, Юки была третьей: впереди бежали две девочки в красно-чер- ной форме из той же школы, что и высокая барьеристка. Юки решила пока держаться за их спинами. Некоторые бегуньи берут высокий темп на первых двух кругах, а на третьем или четвертом выдыхаются. Опасаться можно разве что тех, кто бежит позади. Юки легко чью-то руку. Кто-то говорил, что она победила с большим преимуществом, что она побила рекорд школьных соревнований. Дыхание постепенно успокаивалось, а боль расползлась по всему телу и затем стихла. Юки стояла одна на траве. Она вспоминала, что даже ни разу не оглянулась назад посмотреть, как далеко позади остались ее соперницы.

Что происходит с человеком, когда он задыхается? Что ты чувствовала, мама, в свой последний час? Тебе было больно? Наверное, больнее, чем было мне. Намного больнее. Я помню запах газа и тебя, лежащую на полу без дыхания. Позже отец сказал, что ты не мучилась, что тебе не было больно.

Соревнования закончились около половины второго. Пока подсчитывали окончательные результаты, объявили обеденный перерыв. Девочки из команды Юки стали искать своих родственников, а она поспешила к фонтанчику с питьевой водой — чтобы ее не успели пригласить присоединиться на обед к чьей-нибудь семье: ведь все знали, что мать Юки умерла и никто из ее родных на соревнования не пришел.

Юки даже не захватила с собой завтрак. Утром, когда она спустилась на кухню выпить стакан апельсинового сока, мачеха только молча посмотрела на нее. «У меня сегодня соревнования, — сообщила ей Юки. — Я вернусь после обеда, не поздно». Мачеха никак не отреагировала, и Юки поспешно добавила: «Я не буду брать с собой завтрак. На соревнованиях я не могу есть. Когда бегаешь, от еды только тошнит». Выпив сок, она выскочила из кухни. Мачеха не произнесла ни слова. Последний их диалог состоялся больше года назад. «Пожалуйста, не спрашивай меня все время, чем ты можешь мне помочь, — сказала тогда мачеха за обедом, отложив палочки. — Ты сама должна знать, когда чисто, а когда грязно. Если ты сама этого не видишь, бессмысленно тебе объяснять. Прошу тебя только об одном — не мешай мне. И не болтай так много. Раньше я терпела, потому что все только и твердят, какая ты умная. Наверное, умные дети болтают больше, чем не такие умные? Но с меня хватит. Мне это действует на нервы». С этими словами мачеха собрала свои тарелки и, поставив их в раковину, вышла. Юки осталась сидеть с отцом, который молча продолжал есть, словно ничего не произошло. С тех пор Юки и мачеха почти не разговаривали друг с другом.

Ее подруги по команде поднимались по трибунам к своим матерям, которые махали им руками радостно восклицали: «А, вот и ты! Смотри-ка, что я тебе принесла на ланч. Иди быстрее и садись сюда! А Юки бежала, считая свои шаги — раз-два, раз-два, повторяя про себя: «Все хорошо, я в порядке».