Татьяна Воронцова - Морской змей

Они перерыли все ящики письменного стола и прикроватной тумбочки, все отделения платяного шкафа, все футлярчики, коробочки и прочие потайные местечки. Нигде ничего. Самые обыкновенные вещи самого обыкновенного человека.

Уже перед уходом Джемма еще раз открыла филенчатую дверцу громадного платяного шкафа, просто чтобы удостовериться, что там не осталось никаких следов шмона. Помедлила, скользя глазами по рукавам висящей на плечиках одежды. И потянула с вешалки куртку, которую Венсан при них ни разу не надевал. Просто не было необходимости: в это время года температура воздуха ни днем, ни ночью не опускалась ниже двадцати пяти градусов.

– А вот это уже интересно...

С трудом сдерживая волнение, они уселись рядом на кровать и, разложив куртку на коленях, принялись внимательно ее рассматривать. Плотная темно-синяя ткань, порядком полинявшая от времени и стирок, но до сих пор пленяющая своим глубоким ультрамарином. Перфорация от машинной строчки на левом рукаве, в том месте, где был нашит, а затем спорот какой-то шеврон. Похожие следы на клапанах нагрудных карманов.

Джемма запустила нетерпеливые пальцы в один карман, в другой... и извлекла на свет божий овальную нашивку, которая, однако, не совпадала по форме с той, что когда-то красовалась на рукаве.

– Ну-ка, ну-ка...

Обе с любопытством склонились над своей находкой.

Изображение на шевроне внушало невольный трепет. Свернувшийся змеевидный монстр, изготовившийся к прыжку. Широко разинутая пасть с длинными золотыми клыками, удлиненные яростные глаза... Да, именно яростные. Ужасающие и своим разрезом, и холодной угрозой, которая в силу некоего странного оптического эффекта ясно читалась в них... Очень впечатляющее изображение!

Лизу даже дрожь пробрала.

– Что это?

По контуру овала была пущена надпись: «Le Dragon Maritime».

– Морской Змей, – задумчиво проговорила Джемма, держа шеврон на повлажневшей ладони. – Это не эмблема GIGN. Та совсем другая, я видела на сайте.

– Что же тогда?

– Давай подумаем. Всего в Группе два отряда аквалангистов и два отряда десантников, не считая подразделений обеспечения и специального «собачьего» подразделения. Каждый отряд состоит из пятнадцати бойцов плюс офицер. Это, – Джемма любовно погладила оскалившееся чудовище, – может быть эмблемой отряда.

Змей со ступенчатым наростом на голове, напоминающим не то гребень, не то корону. Змей со сверкающей чешуей, которая должна тихо и жутко шелестеть при молниеносных бросках. Змей преисподней, восставший из глубин ради мести. Ибо что есть антитеррор, если не месть? Возмездие...

К обеду он вернулся, веселый и беззаботный, и привез им два брикета ванильного мороженого и две бутылки белого критского вина. Прошел в кухню, заглянул в булькающую на плите кастрюльку, достал из буфета жестянку с кофе... тут-то Джемма и выложила перед ним на стол шеврон с изображением Морского Змея.

– Прости, дорогой. Мы были плохими девочками, ОЧЕНЬ плохими. Ты вправе нас наказать. Последние несколько дней, сам знаешь, были не самыми удачными в нашей жизни, так что... – Она прикусила губу и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. – Скажешь что-нибудь?

Некоторое время он молчал, глядя на шеврон. Грудь его тяжело вздымалась под белой льняной тканью рубашки. Сощуренные зеленоватые глаза выглядели точь-в-точь как глаза змея на плотном тканевом овале.

– И кто же вас надоумил? – Он взглянул на Лизу. – Наш бедный почивший друг?

Та открыла рот, но ответить не успела.

Ее опередила Джемма:

– С чего ты взял? Он задавал тебе какие-то вопросы?

– Да. Про ранение. – Венсан тронул пальцами правый бок. – Но я не думал, что он станет обсуждать это с вами.

– Он и не обсуждал. – Это сказала Лиза, и Венсан тут же повернулся к ней. – Он просто высказал предположение. И спросил, что мы знаем о тебе.

Очень медленно Венсан вытянул из пачки сигарету. Прикурил от своей серебристой зажигалки. Бросил зажигалку на стол.

– Что же ты ответила?

– Ничего. Я ответила, что мы не знаем о тебе ничего.

Он кивнул. Выдвинул стул, развалился на нем, положив ногу на ногу, – одна из тех артистических поз, которые так бесили Макса.

– GIGN? – в лоб спросила Джемма. – Или Commando HUBERT?

– GIGN, разумеется, – ответил он с легкой усмешкой. – Ведь я аквалангист, а не глубоководный водолаз.

– Не боевой пловец, а легкий водолаз-интервент, как пишут о вас в прессе.

– Ну, курс подготовки легких водолазов GIGN мало чем отличается от курса подготовки боевых пловцов ВМФ.

– Ты бывал там? – спросила с интересом Лиза. – На базе Commando HUBERT в Сан-Мандри?

– А как же. Три месяца в Школе подводного плавания Национальной жандармерии в Антибе, потом еще четыре в Школе боевых пловцов Национального флота в Сан-Мандри. – Венсан снова усмехнулся, только более жестко. – Так герой становится супергероем. И в один прекрасный день его умение, возможно, пригодится кому-то из генералов.

– Какой цинизм! – воскликнула Джемма. – А простые люди? Те, что становятся заложниками в мирное время?

– Да, заложники... которым иногда удается помочь. – По лицу его пробежала тень, но в целом выражение не изменилось. – Только это и спасает от безумия, когда оно уже у твоих дверей. – Он постучал указательным пальцем по виску. – Только это.

– Почему ты оставил службу?

Услышав вопрос, Лиза подумала: слишком рано. Он не ответит.

Он ответил, но с равным успехом мог бы и промолчать.

– Так сложилось.

– Та девушка с перерезанным горлом?

– Почти.

– Почти, но не совсем?

– Не совсем.

– Или совсем «не»?..

На этот раз ответа не последовало.

Лучше бы она спросила, КАК ДАВНО он оставил службу. Лиза не совсем четко представляла, какое это имеет значение, но отчего-то ей хотелось знать, и, набравшись храбрости, она спросила об этом сама.

– Семь месяцев, – ответил Венсан и прикинул в уме. – Да... семь месяцев назад.

О чем еще можно было поговорить? Никто не знал, поэтому следующие полчаса протекли в безмолвии.

Вспомнив про вино, Венсан достал из холодильника одну из бутылок, обтер полотенцем (она мгновенно запотела от жары), разлил по бокалам. Джемма и Лиза молчали, держа свои бокалы за стеклянные ножки. У обеих глаза были на мокром месте.

– Итак, – промолвил Венсан с невеселой улыбкой, – что же нам отметить на этот раз? Конец невинности?

В тишине все трое подняли бокалы и выпили, испытывая странное облегчение при мысли, что все маски сорваны и больше не нужно опасаться, что люди, разделяющие с тобой стол и кров, сочтут тебя лучшим, чем ты есть на самом деле.

В двенадцатом часу ночи они снова сидели на веранде, попивая «Метаксу», покуривая « Gaulois Bleu », разговаривая о том, о сем... совсем как раньше. Венсан наконец расслабился, и ему уже можно было задавать вопросы. Некоторые из них он, конечно, игнорировал с присущей ему очаровательной бесцеремонностью, объясняя это нежеланием montrer ses plaies [68], но на некоторые отвечал – пусть не очень охотно, но честно.