Татьяна Воронцова - Морской змей

Отдавая Венсану свое дрожащее от похоти тело, Лиза умудрилась выпросить у него поцелуй. Он не хотел целовать наложницу, ему нравилось насиловать прекрасную рабыню, но она так искусно двигалась под ним, так медленно и неотвратимо повышала градус этого волшебного соития, что в конце концов он не выдержал и сам потянулся к ее губам. Соленый поцелуй. Закусывал губы до крови. Джемма наблюдала за ними, не скрывая слез, а когда их обоих пронзили острые стрелы наслаждения, вцепилась им в волосы и дернула что было сил.

Здесь, в его городе, все изменилось. Французские названия, французская речь... Как жаль, что ей пришлось приехать сюда с такой дурацкой целью – прервать беременность. Интересно, после того как все будет уже позади, Венсан покажет ей Париж или сразу доставит обратно на Корфу? Предусмотрительная Джемма взяла с него слово, что он не бросит их на произвол судьбы и не станет требовать пересмотра условий их своеобразного контракта, несмотря на удар, который нанесла по его мужскому самолюбию Лиза. Он постарался рассеять ее сомнения. Да, они уедут вдвоем и вернутся вдвоем. Да, все останется по-прежнему.

Нужно постараться заснуть. Поспать хоть немного. Завтра он отвезет ее к врачу, врач выдаст направление на экспресс-анализы... Российская гражданка приехала в Париж, чтобы сделать аборт. Ну, супер! Интересно, может это вызвать какие-то затруднения или нет? Ладно, будем надеяться, Венсан решит все проблемы.

Он настоящий мужчина, Элиза. Он сумеет тебя защитить.

«Милая Джемма! Как все просто в твоем мире, полном иллюзий! Лучше помоги мне угадать, спит он сейчас или нет? А если не спит, то думает ли обо мне? А если думает, то что именно?..»

В соседней спальне Венсан, отчаявшись заснуть, взбивает повыше подушки и закуривает спасительную сигарету. В постели – фу! К счастью, рядом нет никого, кто мог бы вы–сказать свое неудовольствие. Лиза, Лиза... меланхоличная блондиночка, обладающая редкостным даром, не прилагая особых усилий, доводить человека буквально до белого каления. Не привыкший к отказам юный мажор удовлетворил с ней свою похоть, и после этого даже самые близкие люди – ее собственные родители – уже никогда не относились к ней как к здоровому человеку. Для одноклассников она тоже стала изгоем. Не потому что была изнасилована, а потому что сделала из этого историю. Из такого не принято делать истории. А она сделала. Выставила свой позор на всеобщее обозрение, нарушила табу – и племя от нее отвернулось. О, эти архаичные установки! Мужчина – завоеватель, женщина – трофей. Таким образом, сама человеческая природа словно бы оправдывает насилие. Но нужно же когда-то выбираться из пещер. Цивилизация – это не только полеты на Луну, антибиотики и Интернет в каждом доме, но прежде всего смена парадигмы. Мозги, ау!..

Положив руку на живот, Лиза прислушивается к себе, пытаясь уловить в своем сознании хоть какой-то отклик на присутствие в организме нового существа, отличного от нее самой. Но сознание не желает мириться с фактом его присутствия. Сознание его подчеркнуто игнорирует. Эмбрион, зародыш. Черт, и кто только выдумал всю эту чудовищную глупость с выращиванием плода в животе, с утренней тошнотой, с нестерпимым набуханием груди, из-за которого к соскам невозможно прикоснуться... Чувствуешь себя самкой бабуина. До чего же это мерзко, сестры! Вздохнув, она переворачивается на другой бок и закрывает глаза.

В ванной, по размером не уступающей спальне, она обнаружила чистые махровые полотенца, душистую пену, шампунь и вообще все, что может понадобиться современному человеку. Она привезла с собой шампунь, но в последний момент решила воспользоваться тем, что стоял на полочке под зеркалом. Квартира Венсана, ванна Венсана... того самого парня, который прошел по пляжу мимо двух праздных женщин и своей походкой, своей чувственной гибкостью привлек их внимание и заставил желать себя. Как давно это было... Да и было ли вообще?

После душа она позволила себе немного помечтать о том, что было бы, если бы этот дом стал ее домом. Эти люстры с изящными конусовидными плафонами из матового стекла, бесспорно, хороши. Однако стены выглядят пустоватыми, не хватает фотографий в аккуратных деревянных рамках или абстрактных картин. На балконе можно устроить цветник, посадить китайские розы, бегонии, петунии... Размечтавшись, она вышла, расчесывая волосы, на пустой балкон, и с ней тут же приветливо позоровалась соседка, назвав ее «мадемуазель». Лиза растерялась и едва сумела выдавить из себя ответное «bonjour» , сбивчиво пояснив, что она ОЧЕНЬ ПЛОХО говорит по-французски. Аккуратненькая старушка понимающе закивала. Оглядываясь по сторонам, Лиза с испугом встречала устремленные на нее отовсюду заинтересованные взгляды – с балконов, из-за занавесок, – так что в конце концов не выдержала и юркнула обратно в квартиру. Венсан сказал, что прожил здесь всего месяц до отъезда на Корфу, а перед этим в квартире три месяца шел ремонт. Неудивительно, что его личная жизнь все еще возбуждает любопытство соседей.

«Но ты-то, ты!.. – вопило все ее смятенное существо. – Какой же дурой надо быть, чтобы настолько пренебречь элементарными правилами предосторожности! Что, трудно было перед отпуском запастись противозачаточными таблетками? Да и потом, уже после знакомства с интересным мужчиной, вполне можно было что-нибудь придумать. Разве что... ну-ну, договаривай... разве что подсознательно ты уже тогда хотела забеременеть от него».

Придерживая ватку на сгибе локтя, Лиза сидела на кожаной банкетке, терпеливо ожидая, когда молодой симпатичный доктор пригласит ее в кабинет. Венсан бродил по длинному коридору, глубоко засунув руки в карманы и безучастно поглядывая по сторонам. Что ж, осталось недолго. Последний разговор с обаятельным доктором, улыбки, заверения в абсолютной безопасности предстоящей операции, после чего останется только оплатить услуги и отправляться с картой на пятый этаж.

В девять утра они позавтракали в кафе недалеко от дома – черный кофе, круассаны с джемом, маленькие пирожные с сахарной глазурью, – и Лиза уже начала вставать со своего места, когда Венсан просительно произнес:

– Нет-нет. Не спеши. Посиди еще немного.

– Зачем? – нахмурилась Лиза, которой не терпелось покончить со всеми неприятностями. – Ты хочешь еще кофе?

– Нет, – ответил он почти шепотом, не сводя с нее умоляющего взгляда. – Но пока ты сидишь тут, он продолжает жить.

– Кто?

– Наш ребенок.

Лиза онемела. Сидя за столиком с прямой спиной и отвисшей челюстью, она смотрела на Венсана во все глаза и не могла вымолвить ни слова.

Дрожащей рукой он поднес зажигалку к кончику зажатой в зубах сигареты. Этот будничный жест отрезвил ее.