Владимир Высоцкий - Роман о девочках (сборник)

Малышик! Напиши! Очень жду. Скучаю. Тоже очень. Целую и люблю!

Володя.

Всем громадный привет! Как они там?

Солнышко! Не дожидаюсь ответа от тебя. Видимо, письмо еще не дошло. До чего же здесь гнусно. Кто может жить – здесь – тот ежеминутно совершает подвиг. Теперь я понял, откуда появляются «котовщики». Сегодня у меня первый свободный день. Делать нечего абсолютно. Читаю. И это надоедает. Очень беспокоюсь, как ты там. Ничего не знаю. Но… сам долго не писал, поэтому пеняю на себя. Когда получу от тебя письмо, – буду носиться с ним по улице, как со знаменем. Сегодня с горя опять глядел «Покой нам только снится». Сидел в оркестре. Это впереди самого первого ряда. Ничего не слышал. Разозлился и ушел. Театр гонит большие рубли, поэтому играем в оперном. Все надорвали глотки и колют пенициллин. Я три дня болел ангиной и тоже колол, но играл по 2 спектакля в день. Вообще, за 10 дней сыграл 7 спектаклей. От скуки развил страшное хулиганство в «Лешем». Пою на сцене свои песни. Дети недоумевают.

Люсик! Вокруг гостиницы шныряют около миллиона цыган. Просят «подарить» деньги. Все беременные, или с детьми, или делают вид. Если даешь мало – вслед говорят дурака или сволочь, а мне вчера так просто: «Тебя, молодой, бумага ждет, в тюрьму попадешь!» Я побежал в гостиницу – письма нет, значит, и в тюрьму не попаду. Обманула, проклятая!

Люсик, хотел тебе огуречного крема, но его нет, вероятно, свердловчане его едят. Но тут будет какая-то конференция для чернорабочих, может, выкинут что-нибудь вроде «Коти» или «Дарсель», или еще что.

У меня впереди еще 2 свободных дня. Кошмар! Есть план сожрать снотворного и спать – и время пролетит, и опять же есть не надо. Оброс я неимоверно, но, глядя на выходящих из парикмахерской людей, всякий раз обращаюсь в бегство. Малышик! Напиши, хочешь ли и можешь ли приехать. В Свердловск ты уже, видимо, не успеешь. Мы 8-го уже в Челябинске. Если тебе утомительно – не надо. Лучше я что-нибудь придумаю, а если нет – переживем. Правда, лапик? Если позвонишь – совсем чудесно. Гостиница «Большой Урал», № 251. Бываю дома в 10 ч. вечера по московскому времени.

Сейчас Сашка очень стонал и роптал, я его прогнал, и он, гад, нарушив обет, – пошел куда-то пить с режиссером. Я не пью совсем и прекрасно себя чувствую.

Зачем-то стал часто вспоминать Ленинград и даже во сне видел нас с тобой в нем, в «Астории», в номере у Кости.

Все про себя написал. Хотя нет. Дня два назад пришлось побить грузин. В 2 часа ночи ввалились в номер объясняться с Сашкой. К счастью, из номеров повыскочили наши старики и видели, что мы только в целях самообороны. А не то могли бы быть неприятности. Но… бежали робкие грузины, а дирекция отнеслась к этому даже благосклонно. Может, не стоило этого тебе, но просто пишу про все и все. Любимый пусик, очень беспокоюсь. Пиши! Звони! Целую. Всем огромный привет.

Я.

Люсик! Это чудесно, что ты позвонила, что услышал твой голос. Все вроде встало на свои места.

Приехал фюрер, но никто его пока не видел, никто не знает, где он живет. Хищник готовится к прыжку, собирает силы и сведения. Млекопитающие артисты тоже затаились и ждут, что же будет: французские впечатления или курские номера. Прошли здесь очень здорово, но в конце появились ругательные статьи, Раневская притворилась, что вывихнула ногу и уехала в Москву, Чирков тоже уезжает. Дирекция бегает, высунув язык, и поддерживает порядок. Все шепчутся и говорят: «Что же будет в Челябинске?» Но… авось все обойдется.

Вчера играли «Дневник женщины» по телевидению. Я принял душ, похудел, побрился, волосы цигейкой и, говорят, был неотразим. Жаль, лапик, ты не видела, очень я был…

А вчера не спалось мне до 6-ти часов утра, и… написал я песню:

Вот! Напиши свое впечатление. Плохое? Ничего, – приеду спою с гитарой.

А теперь – проза. Просыпаюсь – в номере директор, делает страшные глаза и говорит, что я опоздал на концерт. Сашка спал в другом номере и просил его разбудить. Он тоже опоздал. Но… я успел к своему номеру, а его не допустили и грозятся убрать из весны. Сегодня у меня 2 спектакля и 2 спектакля-концерта (есть у нас и такое). Читаю «Клопа» и тут же, взмокший, бегу в другой театр на «Хвостики», и так утром и вечером. Но… надеюсь, все обойдется.

Пусик! Я не пью, я агнец божий, я праведник, я тебя очень люблю и жду писем. Прикажи всем не болеть! Топни ногой и скажи: «Хватит». Передай громадный привет, и пусть выздоравливают.

В.

Любимый мой лапа!

В поезде не было никакой возможности для написания – трясло, и остановки были короткие. У нас двое отстали, а потом догоняли поезд на ручной дрезине.

Казахов мало, но радио и все остальное заражено великодержавным казахским шовинизмом. Правда, можно научиться и кое-что понимать. После каждого слова они ставят букву «м». Например, казахм, паровозм и т. д.

Только сегодня выяснилось, где мы будем жить, и я тебе послал телеграмму. Гостиница «Казахстан» – самая шикарная гостиница в восточном полушарии. Здесь даже батареи в стенах, не говоря обо всем остальном. Сегодня в одном месте стало течь, рабочие пришли, сломали стену, починили и опять замуровали. Казахи хуже грузин. У тех хоть – деньги, у казахов – нет, и они злее. Почему-то у меня не забирают паспорт на прописку, и я не могу пока его выслать. Солнышко, очень волнуюсь, как вы там оба. И как твоя грудница и вообще все. Не знаю, как посылать письмо, авиа или так. Сегодня пошло авиа. Я, наверное, позвоню твоему папе. А то очень долго ждать ответа. Дальнейшее пребывание обещает быть скучным. Вот пока и все.