Наринэ Абгарян - Манюня

— Николаи боз! — прогрохотала ей вслед Ба, сделала в воде два приседания и вышла обратно на берег.

— Ба-а, — взяла ее за руку Гаянэ, — водь, я габушгов нашда даздых.

— Деточка, ну ты сама напросилась, — выдохнула Ба и наградила Гаянэ своим фирменным подзатыльником.

— И камушки сами из носа посыпались, — рассказывала потом Гаянэ.

— Хэх, Гагасичка, — хмыкнул дядя Миша, — это еще что! У меня иногда целые звездные системы выскакивали из глаз от подзатыльников Ба. Хотя я никогда в жизни себе в нос ничего не засовывал.

— Бедненький, — пожалела его Гаянэ, — я, когда в следующий раз буду камушки себе в нос засовывать, и вам принесу.

Ба зашла в комнату в ту минуту, когда дядя Миша, заговорщицки подмигнув Гаянэ, говорил:

— И мы тогда вдвоем набьем наши носы и уши камушками до отказа, да?

Через секунду закатное небо озарил победный салют искр, вылетевший из Дядимишиных глаз, а следом все жители и гости славного города Адлера узнали все, что Ба думает о шлимазлах в целом, и о своем сыне в частности.

На второй день отдыха, прямо с раннего утра, мама прикинулась больной.

— Что-то голова у меня ноет, — делала она скорбное выражение лица, — видимо, у моря продуло. Я посижу на пляже, но в воду сегодня не полезу.

— Хе-хе, — засмеялся папа, — жена, я тебя не первый день знаю, ты лучше сразу признавайся, что боишься учиться плавать.

— Ничего я не боюсь, — забегала глазами мама.

— Ну и нечего тогда придумывать. Чуть что — сразу голова болит.

— Вестимо дело, — рассмеялась Ба, — голова болит — самая известная женская отговорка.

— И прямой путь к раннему климаксу, — ввернул папа.

— Ну и ладно, — обрадовалась мама, — будем жить с тобой как брат с сестрой. Ого, рифма на радостях пошла!

— Это я пошутил, — забеспокоился отец, — это я так, к слову сказал.

— Поздно уже, — похлопала его по плечу Ба, — проложил себе необдуманными словам дорогу к раннему простатиту.

— Хахахахаааа, — покатилась со смеху мама.

— Сейчас пойдем учиться плавать, и я посмотрю, кто тут хахаха, — рассердился папа.

Пока родители препирались, мы с Каринкой и Маней засыпали песком дядю Мишу.

— Вы только в лицо песком не кидайтесь, а так делайте со мной что хотите, — попросил он, — а я чуток покемарю. Если бы Каринка храпела хотя бы вполсилы, то мне, может, и удалось бы ночью поспать.

— Ребенок! — отвлекся от переговоров папа. — Пора уже заниматься твоей носоглоткой. И я замучился всю ночь с боку на бок ворочаться.

— Па, ну я же не специально, — развела руками Каринка, — ты же сам говорил про искривленную перепелку и что оперировать меня сейчас нельзя, потому что я маленькая!

— Во-первых, не перепелка, а перегородка, а во-вторых, я думаю, оперировать уже можно. И даже нужно!

— Вы сначала поймайте меня, а потом про операцию говорите, — хмыкнула Каринка и высыпала на Дядьмишины плавки целое ведерко песка. — Сей-час у-трам-буу-уем!!!

— Не надо! — вскочил дядя Миша. — Не надо мне там ничего утрамбовывать!

— Пап, — рассердилась Манька, — я тебе уже все ноги засыпала песочком, а ты вскочил, и весь песочек посыпался на землю!

— Извини, я нечаянно, — дядя Миша повернулся на живот, — засыпайте меня песком лучше сзади.

— Сза-ди так сза-диии, — прогундосила Каринка и высыпала на Дядимишины плавки новое ведерко песка.

— Деточка, — обернулся к ней дядя Миша, — неужели тебя во мне ничего, кроме плавок, не привлекает?

— Да я первым делом хочу срам прикрыть, — объяснила Каринка, — попу там или писюн…

— Спасите меня, — взмолился дядя Миша, — она мне ни днем ни ночью спать не дает!

— Дети, идите сюда, мы сейчас пойдем маму плавать учить, — позвал нас папа.

— Ура, — запрыгали мы, — пойдем учить маму плавать.

— Не хочу, — упиралась мама, — не умею и не хочу!!!

— Надо, — внушал папа.

— Юрик, ну что ты к ней пристал, — вмешалась Ба, — не хочет учиться плавать — не надо, я вот тоже не умею плавать, и ничего.

— И тебя научим, Роза, не переживай, — не дрогнул отец.

Папа был единственным человеком, который осмеливался возражать Ба. Такая беспрецедентная храбрость объяснялась его профессией. Когда ежедневно через твой кабинет проходит десяток женщин, каждая из которых готова скончаться в стоматологическом кресле, но не открывать своего рта, то это, конечно, сильно тренирует волю.

Например, одна обезумевшая от страха монументальная тетенька, увидев в папиных руках шприц с обезболивающим, вырвалась из кресла, схватила лоток со стерилизованными инструментами и, прикрываясь им, как щитом, выбежала на улицу. А вечером муж этой тетеньки вернул папе лоток, наполненный доверху… пирожками с мясом.

— Жена напекла, — виновато дергал он острым кадыком, — доктор, можно ей завтра прийти, а то зуб как болел, так и продолжает болеть?

— Можно, если она обещает больше не трогать инструменты, — смилостивился папа.

А другая тетенька, когда папа навис над ней со шприцем в руках, вцепилась ему в карман халата и вырвала его с мясом. Чем вогнала отца в ступор. И пока он из этого ступора выходил, тетеньки и след простыл.

— Через два дня пришлось лечить ей зуб вживую. Десна загноилась, и анестезия уже почти не действовала, понятно? — рассказывал нам папа и для пущей убедительности грозно шевелил бровями.

— Понятно, — пискнули мы и побежали чистить зубы. По двенадцать раз с каждой стороны вдоль и поперек.

Вот почему отец, натренированный ежедневным общением с непредсказуемыми тетеньками, не робел перед Ба. Да и Ба признавала в нем если не равного, то хотя бы полноправного собеседника и относилась к нему с большим уважением. Поэтому она не стала ругаться, а просто всплеснула руками:

— Ииии, шлимазл!

— Я тоже тебя люблю, Роза, — засмеялся отец.

— Раз ты меня любишь, купи мороженое.

— Ура, мороженое, — обрадовались мы.

— Уно моменто, — накинул на плечи рубашку папа.

Он вернулся через десять минут с ягодным мороженым в картонных стаканчиках.

— В такую жару лучше кисленькое есть, — объяснил.

Мы с большим удовольствием полакомились мороженым, а картонные стаканчики сложили в длинную стопочку. «На обратном пути выкинем», — сказала Ба и убрала стаканчики в сумку.

Настало время идти учить маму плавать.

— Надя, ты не волнуйся, за Сонечкой и Гаянэ я пригляжу, — успокоила ее Ба.

— Если что, зовите меня.

— Всенепременно!

— Пошли, — скомандовал папа и поволок маму к берегу. Мама слабо упиралась и причитала: «Да что же это такое».