Грег Мортенсон - Три чашки чая

К девяти вечера, сколь напряженной ни была обстановка в вестибюле отеля «Инд», Мортенсон почувствовал, что у него слипаются глаза. За время поездки по плато Деосай он почти не спал. Боевики со свойственным пуштунам гостеприимством спросили, не хочет ли он заночевать с ними. Но Гулям и Назир, как всегда, приготовили для американца маленькую тихую комнату поодаль от остальных номеров. Грег объяснил пуштунам, что у него уже есть ночлег, поклонился, приложив руку к сердцу, и отправился спать.

И тут из кухни выглянуло тощее рыжее привидение с вытаращенными голубыми глазами и потянуло его за рукав. Это был здешний поваренок и носильщик Ага Ахмед. Он давно выглядывал в вестибюль через щелку в двери и с напряжением наблюдал за беседой Грега с боевиками.

«Доктор Грик! — яростно зашептал он, испуганно оглядываясь. — Это был Талибан!»

«Я знаю», — с улыбкой ответил Мортенсон и пошел к себе.

Утром Сайед Аббас позвонил Мортенсону. Грег еще не слышал, чтобы пакистанец был так встревожен. Обычно тот вел себя со спокойным достоинством и говорил так же размеренно, как и перебирал бусины своих четок. Но тем утром слова лились из него со скоростью горного потока. Война — это настоящая катастрофа для жителей долины Гултори, говорил он. Никто не знает, сколько крестьян было убито или ранено индийскими бомбами и снарядами. В Скарду уже прибыло две тысячи беженцев, еще тысячи в страхе попрятались по пещерам, выжидая удобного момента, чтобы бежать из родных мест.

Сайед Аббас сказал, что он уже обращался в администрацию Северных территорий и к Верховному комиссару ООН по делам беженцев, но… Местные власти заявили, что у них нет средств на то, чтобы бороться с таким масштабным кризисом. Из ООН ответили, что не будут помогать семьям из Гултори, поскольку они не являются международными беженцами — они не пересекали границ между государствами.

«Что нужно людям?» — спросил Грег.

«Все, — ответил Аббас. — Но в первую очередь вода».

В СКАРДУ УЖЕ ПРИБЫЛО ДВЕ ТЫСЯЧИ БЕЖЕНЦЕВ, ЕЩЕ ТЫСЯЧИ В СТРАХЕ ПОПРЯТАЛИСЬ ПО ПЕЩЕРАМ, ВЫЖИДАЯ УДОБНОГО МОМЕНТА, ЧТОБЫ БЕЖАТЬ ИЗ РОДНЫХ МЕСТ.

Сайед Аббас отвез Мортенсона, Апо и Парви в новый палаточный лагерь, расположенный западнее Скарду. Выгоревшие на солнце пластиковые палатки установили в песчаных дюнах возле аэродрома. Машина съехала с шоссе. Грег и его спутники вышли из нее и направились к лагерю беженцев. Над ними с оглушительным ревом пронеслись французские истребители «Мираж» пакистанской армии. Вокруг аэродрома в укреплениях, обложенных мешками с песком, были установлены орудия противовоздушной обороны, направленные в небо в сторону границы с Индией.

Беженцам выделили «бросовый», никому не нужный участок земли. Среди песчаных дюн не было естественного источника воды, до реки Инд нужно было идти больше часа. У Мортенсона закружилась голова — и не только от жара, которым дышали песчаные дюны. Он осознал непосильность взятой на себя задачи. «Как нам доставить сюда воду? — спросил он. — Мы так далеко от реки…»

БЕЖЕНЦАМ ВЫДЕЛИЛИ «БРОСОВЫЙ», НИКОМУ НЕ НУЖНЫЙ УЧАСТОК ЗЕМЛИ. СРЕДИ ПЕСЧАНЫХ ДЮН НЕ БЫЛО ЕСТЕСТВЕННОГО ИСТОЧНИКА ВОДЫ, ДО РЕКИ ИНД НУЖНО БЫЛО ИДТИ БОЛЬШЕ ЧАСА.

«Я слышал, что в Иране осуществляли подобные проекты, — ответил Сайед Аббас. — Они называют это „схемами подъема воды“. Нам нужно докопаться до подземных вод и установить насосы. С помощью Аллаха это можно будет сделать».

Сайед Аббас стремительно шел по сверкающему песку. Его черные одеяния развевались на ветру. Он указывал места, где можно было бы провести пробное бурение. «Хотелось бы мне, чтобы европейцы, которые не понимают мусульман, увидели бы Сайед Аббаса Рисви в тот день, — говорит Мортенсон. — Они бы поняли, что большинство из тех, кто исповедует истинный ислам, даже консервативные муллы вроде самого Сайеда, верят в мир и справедливость, а не в террор. Тора и Библия учат помогать несчастным. Но и Коран учит мусульман помогать вдовам, сиротам и беженцам».

На первый взгляд лагерь беженцев казался вымершим. Его обитатели попрятались в палатках, пытаясь спастись от палящего солнца. Апо пошел расспрашивать людей о том, что им нужно в первую очередь. Грег, Парви и Сайед Аббас стояли в центре лагеря и обсуждали, как можно было бы осуществить подъем воды. Парви был уверен, что ему удастся убедить своего соседа, начальника департамента общественных работ Скарду, выделить им землеройное оборудование, если фонд Мортенсона согласится приобрести трубы и насосы.

«Сколько человек здесь живет?» — спросил Мортенсон.

«Сейчас чуть больше полутора тысяч, — ответил Сайед Аббас. — Преимущественно мужчины. Они отправились сюда искать работу и кров, прежде чем вызвать к себе женщин и детей. Через несколько месяцев здесь будет четыре-пять тысяч человек».

Из ближайшей палатки, отогнув полог, выбрался Апо Разак и присоединился к ним. На лице старого повара, который всю жизнь обеспечивал пищей большие группы людей в самых негостеприимных уголках Каракорума, обычно играла веселая улыбка. Но на этот раз Апо был мрачен. Губы его сжались в тонкую ниточку.

«Доктор Грег, — сказал он, беря Мортенсона за руку и ведя его к палаткам. — Хватит разговоров. Как вы узнаете, что нужно людям, если не поговорите с ними?»

Старый мулла Гульзар из деревни Бролмо сидел в палатке, когда Апо привел к нему Мортенсона. Он попытался подняться, но безуспешно; пожал Грегу руку и извинился за то, что не может угостить его чаем. Мужчины расселись на пластиковой скатерти, разостланной прямо на теплом песке. Апо попросил муллу рассказать свою историю.

Яркий свет, пробивавшийся через синюю ткань палатки, отражался в больших стеклах очков муллы. Мортенсону казалось, что он слушает слепца в непрозрачных синих очках.

«Мы не хотели сюда приходить, — сказал мулла Гульзар, поглаживая длинную волнистую бороду. — Бролмо — хорошее место. Или было таким. Мы оставались там, пока было можно. Днем прятались в пещерах, а по ночам работали на полях. Если бы мы работали днем, никто бы не выжил — так много снарядов рвалось в нашей деревне. Но когда были разрушены оросительные каналы и поля погибли, а дома были стерты с лица земли, мы поняли, что наши женщины и дети погибнут, если мы ничего не сделаем. И пошли через горы в Скарду. Я уже немолод. Это был трудный путь».

«КОГДА БЫЛИ РАЗРУШЕНЫ ОРОСИТЕЛЬНЫЕ КАНАЛЫ И ПОЛЯ ПОГИБЛИ, А ДОМА БЫЛИ СТЕРТЫ С ЛИЦА ЗЕМЛИ, МЫ ПОНЯЛИ, ЧТО НАШИ ЖЕНЩИНЫ И ДЕТИ ПОГИБНУТ, ЕСЛИ МЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЕМ. И ПОШЛИ ЧЕРЕЗ ГОРЫ В СКАРДУ».

«Когда мы прибыли в Скарду, — продолжал мулла, — военные велели поселиться здесь. Мы увидели это место, этот песок, — и захотели вернуться домой. Но военные не позволили. Они сказали: „У вас больше нет дома. Все разрушено“. Даже если бы мы возвратились, это была бы уже не жизнь. А скоро в эту пустыню придут наши женщины и дети — и что мы им скажем?»