Ева Ланска - Четверо мужчин для одной учительницы

– Ой! Веснааа... – протянула она, закрыв глаза, и глубоко вдохнула.

Вика критически оценила хорошо освещенную Наташу и деловито произнесла:

– Поехали ко мне. Переоденешься.

– Зачем? Я что, плохо одета? – возмутилась Наташа.

– Ну что ты... Ты одета замечательно! На тебе прямо написан будущий красный диплом филфака МГУ! Серьезно! Вот эти туфли «мисс читальный зал» просто кричат о том, что ты учишься как подорванная. А блестящий пузырь сзади на юбке просто голосит! Красивым таким контральто. О том, что последний парень был у тебя в пятом классе.

– В десятом, – поправила Наташа.

– Ок. В десятом, извини... Вот моя машинка. Садись.

– Это твоя машина? У тебя есть машина?

– Есть, есть. И у тебя будет. Пристегнись.

Вика жила в новом доме с консьержем. Она кивнула сонной голове в будке и пропустила подругу в лифт. Навстречу Наташе шагнуло ее же удивленное изображение – в лифте висело зеркало. Затем оно отразило обеих девушек – очень красивую высокую блондинку и еще одну, – с темными волосами, убранными в «конский хвост», смотревшую на подругу влюбленными глазами.

– А мы с тобой смотримся! – определила блондинка, шевельнув белой копной. – Хоть ты и ниже меня будешь без этих своих библиотечных туфель. У тебя, наверно, размер тридцать девятый?

– Тридцать восемь с половиной.

– Ну и отлично! Будешь чувствовать себя в моих балетках как дома.

– Для чего мне балетки? Мы что, идем на кастинг в Большой театр? – Наташа даже немного рассердилась на Вику за постоянную критику своего внешнего вида.

– Весь мир театр, а люди в нем актеры! – Вика засмеялась и обняла подругу за шею, задержав палец в ложбинке, где рос нежный, еще не доросший до хвоста завиток.

Обида тут же улетучилась, и Наташе показалось, что по спине медленно прополз нагретый утюг...

– Свежая мысль, – только и смогла буркнуть Наташа.

Двухкомнатная квартира, которую снимала Вика, совершенно ей не подходила. Обилие цветочков, завитушек и рюшечек выдавали в хозяйке сентиментальную даму возраста цветущего маразма.

– Не обращай внимания на все это извращение, – ответила Вика на Наташин вопрос в глазах. – Мне тоже не нравится. Я взяла эту квартиру по двум причинам. Во-первых, мадам выжила из ума и не рубит в ценах. Такая хата в Москве стоит вдвое дороже. А во-вторых – вот! Вика подошла к огромному шкафу и открыла его. Он был битком набит одеждой.

– Это все твое? – удивилась Наташа.

– Нет, что ты... Это еще не все! В спальне такой же шкафец. И мало того, мне этого мало! Несколько комнат с одеждой и пара этажей с обувью, пожалуй, на сегодняшний день удовлетворили бы мои скромные потребности! – Вика улыбалась, сбивая с толку: говорит ли она серьезно или шутит.

– И ты все это носишь? – Не переставала удивляться Наташа.

– Во Франции женщины тратят на одежду больше, чем государство на армию. И знаешь, страна не проигрывает! Я женщина! И этим все сказано!

Через полчаса Викиных усилий Наташу было не узнать. Вика уложила подруге волосы, распрямив залом от тугой резинки и сделав прямую укладку, надела на нее свой пиджак от Chanel и джинсы, подобрала балетки и сумку.

– А почему балетки, а не туфли на каблуке, Вик? Тем более к пиджаку? Стиль такой получается странный.

– Балетки, потому что они демонстрируют: девушка пришла не знакомиться, а просто выпить кофе. И, тем не менее, она в пиджаке, который подчеркивает талию и наличие красивой груди, то есть некоторый все-таки квалити. А странный стиль называется «легкий кэжл». Давай, усваивай, ученица! – подмигнула Вика и снова исчезла в своем необъятном шкафу.

Пока Наташа рассматривала новую себя в огромное зеркало в прихожей, Вика успела переодеться. «Как это у нее получается всегда выглядеть „на все сто“? – подумала, глядя на подругу, Наташа.

– Женщина всегда должна выглядеть на тысячу долларов в минуту, – снова ответив на Наташины мысли, заметила Вика и улыбнулась. – Даже если у нее этой тысячи сейчас нет. Выглядеть нужно! Тогда и тысяча будет.

В кафе, куда вошли подруги, в этот час почти никого не было. Офисный люд, унося остатки бизнес-ланча на зубочистках, уже разошелся, а до вечерней толчеи еще далеко. Квадраты света лениво развалились на полу полупустого зала. Выстроенная солнцем и окнами геометрия нарушалась лишь шуршащими трапециями фартуков и шагающими стрелками ног снующих официантов.

– Здесь есть очень уютная веранда, – заявила Вика. – Пойдем туда. Думаю, не замерзнем.

Они устроились за столиком на открытой веранде, откуда основной зал кафе был хорошо виден сквозь огромные окна. Наташа завороженно смотрела, как прядь пшеничных волос, играя на солнце, стекала с Викиного плеча, когда она наклоняла голову, и плавно пролетала над ним, когда поворачивала. Так хорошо было сидеть напротив, видеть ее синие глаза, чуть потрескавшиеся губы, маленькую родинку на ключице, смуглую тонкую щиколотку над балеткой, которой она покачивала в такт тихой музыке и шуму улицы, словно какой-то другой жизни.

– Я люблю это место, – сказала Вика. – Здесь все по-домашнему, в то же время с достоинством и не вульгарно. И кормят прилично. Ты, кстати, не голодна?

От наречия «вульгарно», словно от пароля, Наташа пришла в себя. Есть, конечно, хотелось. Но денег у нее не было, вернее, они были строго рассчитаны по дням. И если сегодня – обед в ресторане, то потом три дня чай с чаем. Признаться в этом сейчас Вике казалось ей еще более вульгарным. И она соврала:

– Нет, не голодна. Я перекусила в буфете булочкой. – И зачем-то украсила вранье названием: – Марципанчиком.

– Мммм, марципанчиком! Вкусно, наверно! А я, знаешь, девушка простая. И люблю простую деревенскую итальянскую еду: лобстеры, каччуко, суп с тосканским белым трюфелем, кьянти из бочки... А всякие заморские деликатесы: бананы, баклажаны, марципаны – вот не люблю я это!

Говоря это, Вика заговорщицки улыбалась, глядя на подругу, и уже подзывала знаком официанта.

– Принесите-ка нам меню, молодой человек. Мы чем-нибудь марципанчик полирнем.

Потягивая с приятной сытостью в желудке густой ароматный кофе из маленькой чашечки, Наташа чувствовала себя утонченной леди, сидящей за столиком с красивой подругой в дорогом кафе. Это было именно «квалити», как выражалась Вика. Картинка получалась замечательной. Не хватало, пожалуй, длинной сигареты, изящно дымящейся в ее тонких пальцах. Сигареты у нее были. Она иногда курила с девчонками в университете. Наташа достала сигарету, предложила Вике. Вика изменилась в лице:

– Что это?

– Сигарета. Хочешь?

– Ты что, куришь?

– Ну да... Иногда...

– Вот что, подруга! Надеюсь, это твоя последняя сигарета. Никогда женщина не должна курить! Ни-ко-гда! Во-первых, это ее отличает от мужчины, и это очень важно. Во-вторых, это портит ее аромат, аромат ее кожи, волос, губ, не говоря уже о запахе изо рта после. В-третьих, это просто ужасно! И в принципе достаточно первых двух пунктов. Наташа затушила сигарету, и ей стало неловко от того, что такие простые и правильные доводы как-то не приходили ей самой в голову.