Игорь Симонов - Год маркетолога

– Это приглашение на свидание? – кокетливо спросила Настя.

– Это точно демонстрация желания увидеться.

– Прямо настоящая демонстрация?

– Настоящая.

– Тогда я ничего не делаю. – Конечно, иначе с чего бы ей звонить, наверное, планы какие-то сорвались. Господи, глупость какая, о чем это я? – Ты, наверное, ужинать захочешь?

– А ты?

– Я не ужинаю, Костя, я тебе говорила, просто ты забыл. Давай только какое-нибудь место не пафосное.

– Давай. – Естественно: чтобы знакомых не встретить.

– Знаешь, на Среднем Каретном ресторан итальянский, там еда хорошая, а народа мало.

– Так бывает?

– Посмотришь. Когда?

– Да я через полчаса быть могу. Но ты же не ешь?

– Но ты-то ешь. Давай через час?

Сначала я хотел заехать домой и переодеться в casual, но быстро понял, что с этими пробками шансов у меня никаких, и поехал прямо в ресторан, который еще нужно было найти. В результате приехал за минут пятнадцать до срока. Ресторан был действительно почти пуст, занято только два столика, я сел в угол, заказал зеленый чай и стал ждать. Изучать меню мне было неинтересно, во всех итальянских ресторанах названия блюд одинаковые, а как готовят, узнать можно только после. Однажды нас с Андреем в городе Екатеринбурге черт занес в итальянский ресторан. Идея была его, и ошибочность этой идеи он признал, как только мы сели за стол. «Ну что, уходим?» – спросил он, тоскливо оглядывая интерьер. «Есть очень хочется», – сказал я. «Надо было, конечно, не выпендриваться, а съесть хороших пельменей и запить водкой, но мы ведь вчера ели пельмени и запивали водкой», – словно оправдывался он. «И завтра будем есть и запивать». «То есть остаемся?» – с надеждой спросил я, зная, какие сложные у него отношения с поварами и официантами. Сложность заключалась в том, что Андрей любил вкусную еду и хороший сервис и ему не всегда отвечали взаимностью. В данном конкретном месте он не съел ничего, лишь выпил бокал красного вина и потому с трудом сдерживал раздражение. «Закажи пиццу», – легкомысленно посоветовал я. «Ты считаешь, что пиццу нельзя испортить? Давай лучше доедай это, – он хотел сказать “говно”, но сдержался, – и пойдем отсюда». – «И что ты будешь делать голодный?» – «Ты действительно хочешь это знать?» – «Ну, да». – «Съем что-нибудь в гостинице, выпишу двух местных блядей и постараюсь мотивировать их на хорошее обслуживание. Тебе не предлагаю».

– Что-нибудь не так? – спросила улыбчивая девочка-официантка, глядя на его нетронутую тарелку.

– Все нормально, – ответил он, – счет принесите, пожалуйста.

– Так вы же не скушали ничего.

– Аппетита нет, – то есть, по моим понятиям, он проявлял чудеса выдержки, понимая, что девушка ни в чем не виновата.

– Так я сейчас шефа позову, – тревожно сказала девушка.

– Не надо, – сказал я вместо Андрея, но призыв не достиг цели. Минуты через две у нашего столика появился здоровый румяный гренадер в белом фартуке и белой поварской шапочке.

– Какие-то проблемы? – радостно спросил он. Они все в этом ресторане были очень позитивные.

– У кого проблемы? – поинтересовался Андрей.

– Ну, мне сказали, у вас проблемы, – слегка смутился добрый молодец и от смущения еще больше разрумянился. – Еда, сказали, вам не понравилась.

– Не понравилась, – грустно подтвердил Андрей. – Это как называется у вас в меню? – он показал пальцем на свою тарелку с надрезанным куском мяса.

– Стейк по-флорентийски, – добросовестно доложил повар.

– А вы во Флоренции были? – спросил Андрей.

– Нет.

– И кто вас учил готовить? По-флорентийски?

– Так приезжал один итальянец тут, когда открывались, да хозяин выгнал его через две недели – пил больно много.

– То есть никто не учил?

– Получается, что никто, – виновато признался повар и совсем раскраснелся.

– В армии-то поваром служил? – не унимался Андрей.

– Ну да.

– А потом, значит, прямо сюда и сразу стейк по-флорентийски. Пельмени-то, небось, хорошо лепишь?

– Могу, – улыбнулся повар.

– Ну и лепил бы. И самому в радость, и людям приятно. Пельмени-то мама учила?

– Бабка.

– Ну вот, всему учиться надо. Тебя как зовут?

– Витек.

– Давай, Витек, удачи тебе, – и он встал и протянул повару руку.

– Спасибо вам, – искренне сказал Витек.

– Спасибо вам, – радостно подтвердила подошедшая женщина-метрдотель. – Заходите к нам еще, – и сама вдруг засмеялась.

– ...Вот так из дурацкой ситуации получилась хорошая и смешная, – это я заканчивал уже для Насти. И рассказ мой, и вообще все слова в ее присутствии казались такими же пресными и сухими, как тот флорентийский стейк. О чем я тоже ей сказал.

– Это ты так чувствуешь или просто заигрываешь со мной? – спросила Настя, поигрывая кольцом на пальце.

– Чувствую. Я могу тебя спросить?

– Конечно. Почему я позвонила?

– Да.

– И какие версии?

– Версия всего одна, и та очень слабая. У тебя оказался свободный вечер, что-то сорвалось, ты перебирала, кому позвонить, но все равно не понятно, почему я. Считай, что у меня нет версии.

– Можно, я не буду сегодня объяснять? – мне показалось, она сказала это немножко даже с грустью, но главным было это неожиданное «сегодня». То есть она предполагала, что может быть еще и другой раз?

– А ты как оказался вечером свободен?

– Жена уехала в командировку, – честно сказал я.

– Значит, у тебя совсем свободный вечер?

– Да.

– Пошли в кино. Ты ходишь в кино?

– Ну да, иногда.

– А я очень люблю. Я часто одна хожу.

– Да ладно...

– Правда. Ты ведь ничего обо мне не знаешь, а то, о чем думаешь, – все неправильно.

– А что я думаю неправильно?

– Ну, вот видел, как меня в аэропорту встречают, – подумал что-то. Очень много стереотипов. У всех. У тебя тоже.

– Ух ты, – сказал я, – так нельзя. Это нечестно.

– Что нечестно?

– Нельзя быть такой красивой и такой умной. Ты представляешь, сколько женщин ты обделила? И тем и другим.

– Значит, так надо, – спокойно сказала Настя, закидывая пальчиками в рот свежую ягоду ежевики, – я все-таки уговорил ее съесть хоть что-нибудь. – Я же в этом не виновата. И потом, думаю, что не такая уж я и умная, просто много с умными людьми разговаривала.

– И не такая уж красивая, – я чуть-чуть решил подразнить ее.

– И не такая уж красивая, – совершенно серьезно ответила Настя. – Высокая, стройная, лицо приятное, а главное, молодая, разве это красота?

– То есть ты серьезно так думаешь?

– Да. Красота – это другое совсем. Вот Софи Лорен знаешь? Вот это красота.

– Нет, не знаю.

– Правда? Разве такое бывает? Ты что, кроме маркетинга своего, ничего больше и не знаешь?

Вот это интересно. Двадцатилетняя девушка, блондинка, потенциальная героиня всех анекдотов, задает мне вопрос, который мне самому и в голову не приходил. А что я вообще знаю, кроме своей работы?