Джон Апдайк - Бразилия

— Где мы? — спросил Тристан у водителя автобуса, когда пассажиры, будто по команде, которую Тристан пропустил мимо ушей, высыпали из автобуса на скользкий синий булыжник городской площади.

— Это Курва-ду-Франсес, — ответил водитель. — Дальше дороги нет.

Пассажиры постепенно расходились. Одних встречали, и воссоединившиеся пары, обнявшись, разбирали узлы, привезенные издалека, и удалялись в свои невидимые дома по протоптанным в зарослях дорожкам. Изабель подташнивало, и голова ее отяжелела после долгого путешествия; ее ошеломила та пропасть, в которую они низвергнулись. Сердце Тристана словно закрылось на замок. Ему пришлось набраться храбрости на двоих. Он должен защитить скрытые в багаже сокровища и свою пачку, крузейру. Может быть, так далеко от побережья инфляция их не достанет.

Откуда-то доносилось стремительное веселое журчанье горного ручья. Вокруг словно сгустились сумерки: высокие деревья подступали к самой площади, и солнце, как небольшая размытая язвочка, светило сквозь пелену облаков не ярче луны. Открытая дверь таверны под названием «Флор да Вида» манила к себе — только там угадывались признаки жизни и можно было укрыться от непогоды. Когда они вошли, горстка посетителей замолчала, прекратив разговор, который они вели такими громкими, резкими и гнусавыми голосами, будто старались перекричать ветер. Официантка — совсем еще ребенок, с плоским, как тарелка, лицом и столь туго затянутыми в узелок волосами, что они облегали ее голову, будто толстый слой лака, — робко подошла к ним.

— Мы с женой проголодались, — сказал Тристан, даже в этой скромной обстановке наслаждаясь возможностью называть Изабель своей женой. Казалось, будто из его тела выросло еще одно, и это сложное, неуклюжее, двойное существо внушало суеверный страх, так как обладало чудовищным чувством собственного достоинства.

— Что у вас подают? — спросила Изабель мягко, чтобы получить ответ от робкой официантки. Ее девичьи интонации сменились серьезным голосом взрослой женщины.

— Рис и черную фасоль, — выдавил из себя ребенок, — и фаринью.

— А что еще у вас есть? — спросил Тристан.

— У нас больше ничего нет, господин, — ответила маленькая девочка, а потом добавила: — Есть еще копченая козлятина.

— Хорошо, мы с удовольствием все это съедим, — проговорила Изабель. Когда официантка исчезла за гремящей вращающейся дверью у стойки бара, Изабель положила белую руку на руку Тристана и сказала: — Мы приехали в царство, где не из чего выбирать.

— Ешь копченую козлятину или помирай с голоду, — ответил он с горькой усмешкой.

Однако, когда принесли еду на дымящихся тарелках, она оказалась удивительно вкусной. Даже жилистая козлятина таяла во рту. Они заканчивали трапезу, когда к ним подсел грузный невысокий мужчина, чья рыжая борода почти сливалась с медно-красным цветом его лица. Борода его росла почти от самых глаз, и даже на кончике носа торчало несколько волосинок. Не спрашивая, маленькая официантка принесла им бокалы с прозрачной пингой [11], и теперь дружелюбный незнакомец подсел к ним со своим бокалом.

— Что привело вас в Курва-ду-Франсес, к подножью Дорадо? — Голос незнакомца звучал грубо, однако речь была витиеватой, как тяжеловесная деревенская подделка стиля барокко.

— Просто автобус дальше не идет, — ответил Тристан, для уверенности коснувшись пряжки ремня. — У нас не было выбора, дружище.

Рыжий человек улыбнулся, в его имбирной бороде показался неровный ряд гнилых зубов.

— Дорога вовсе не кончается в этом городке, а водитель — просто мошенник. У него тут женщина в пригороде, с которой он проводит ночь. А дорога уходит дальше на много миль, поверьте мне.

— А здесь есть пригороды? — спросила Изабель девичьим голосом и звонко рассмеялась.

Рыжий человек остановил на ней мутный взгляд своих глаз и заявил:

— Пригороды обширны. Когда-то в приходе было двадцать тысяч душ, не считая племен индейцев Тупи и Шакриаба.

— И что же потом произошло? — спросил Тристан.

Глаза человека под огненными бровями заговорщицки обвели зал, словно то, что он сейчас скажет, не должен знать никто из сидящих в ресторане.

— Золото кончилось. — Он сделал театральную паузу. Поверх грубой рубашки красно-коричневого цвета он носил такого же цвета кожаный жилет, и невозможно было разобрать, то ли они с самого начала были выкрашены в этот цвет, то ли их сделала такими местная пыль. — Однако Курва-ду-Франсес еще станет метрополией, — заверил он. — Все планы строительства сохранились. Концентрические авеню, симметричные парки, красивая больница в иезуитском монастыре — все цело. Предусмотрены также — простите меня, сеньора, за столь вульгарные речи — бордели, чьи входы и выходы устроены так, чтобы посетители могли приходить и уходить никем не замеченные. — Его бегающий взгляд неприлично долго задержался на Изабель, словно незнакомец ожидал ответа.

— Звучит совсем неплохо, — сказала она, — особенно для тех, кто нуждается в подобных услугах.

Тристан коснулся лезвия бритвы в кармане и спросил прямо:

— Найдется ли в этом районе работа для мужчины?

Казалось, что рыжий человек ошеломлен вопросом.

— Умоляю вас, сеньор, посмотрите вокруг. Что вы видите? Лачуги да колючки, воспоминания и надежды. Золото, как я уже сказал, кончилось. Оно ушло в другие места. — Теперь его вопросительный взгляд остановился на Тристане.

Наш молодой герой клюнул на приманку.

— Куда же оно ушло?

— Туда. — Их осведомитель неопределенно махнул рукой, указывая сквозь стены таверны в сторону возвышающихся над ними гор. — В Серра-ду-Бурако. Там, мой юный друг, тысячи мужчин богатеют своим собственным трудом. Каждый день они находят самородки размером с мой кулак, — он показал свою лапищу, похожую на огромный комель с корешками рыжих волос, — или, по меньшей мере, размером с печатку на кольце дамы, — он заметил в сумраке таверны блестящий овал с надписью «ДАР». — За несколько самородков размером со спичечную головку можно купить столько красивых платьев, что даме хватит лет на десять. Вы, как я успел заметить, привезли с собой весьма увесистые чемоданы.

— Мы ищем, где поселиться, — объяснил Тристан, бросив взгляд на Изабель, чтобы убедиться, не сказал ли он лишнего.

— Зачем вам это? — спросил рыжий человек, сияя от удовольствия. — Судя по виду вашей дамы и ее красивой одежде, предыдущее ее жилье было весьма уютным.

— Уют бывает разным, сеньор, — ответила Изабель, и ее женственный голос зазвучал тверже, словно втискиваясь в мужской разговор. Тристан был благодарен ей за это, испугавшись, что в одиночку он может провалить возможные деловые переговоры.

Человек улыбнулся так широко, что из-под его курчавой бороды впервые показались розовые губы. Он обратился к Изабель, словно бросая ей вызов: