Том - Когда я был настоящим

- В смысле, вдобавок к вашему капу.

- Я понимаю. Все равно возьму еще один.

Она пожала плечами, повернулась и приготовила мне новую чашку. Вытащила новую карточку, проштамповала на ней первую чашку и протянула ее мне вместе с двумя порциями кофе.

- Назад к началу, - сказал я. – Через нулевую отметку.

- Как вы сказали?

- Новая карточка – это хорошо.

- Да, - она словно пребывала в какой-то депрессии.

Я отнес две новые порции кофе обратно к своему месту у окна. Поставив их бок о бок, я прихлебывал из обеих чашек попеременно - как поступала со своими стаканами в «Догстаре» Кэтрин, - переключаясь с одной (до точки отсчета) на другую (после). Хороший день, подумалось мне. Допив кофе, я пошел обратно в театр-студию «Сохо».

Первым, кого мы с Назом смотрели, был второй из кандидатов, отобранных мною в качестве возможного мотоциклиста-любителя. С виду он был примерно то, что надо: лет двадцать-двадцать пять, шатен, довольно хорош собой. Он подготовил для нас отрывок – из какой-то современной пьесы Сэмюэла Бекетта.

- Это можно не слушать, - сказал я. – Мы просто хотим немного побеседовать, рассказать вам, что понадобится делать.

- Ладно. Мне сюда сесть или постоять, или...?

- Как угодно, - ответил я. – Нам требуется вот что: вы должны будете стать мотоциклистом-любителем. Вам придется быть готовым к вызовам в любое время – работа с проживанием; будете занимать квартиру на втором этаже многоквартирного дома. Надо будет много времени проводить во дворе дома, возиться с мотоциклом.

- Как это - возиться? – переспросил он меня.

- Чинить его.

- А когда починю, что делать?

- Снова разбирать. Потом опять чинить.

Какое-то время он молчал, обдумывая мои слова.

- Значит, вам совсем не надо, чтобы я играл? – спросил он в конце концов.

- Нет, - объяснил я ему. – Надо не играть – просто делать. Исполнять. Реконструировать.

В результате роль ему не досталась. Она досталась кандидату на место мотоциклиста-любителя, шедшему через одного, не из тех, кто сидел в холле. Актерского опыта у него было меньше, чем у двоих других – почти совсем не было. Его движения и речь выглядели менее фальшивыми, менее вторичными. Вдобавок у него был свой мотоцикл, и он в них немного разбирался. К концу первого дня я отобрал его, плюс мужа неинтересной четы, плюс пару-тройку невнятных, безымянных соседей. На этом, однако, все и кончилось – больше мне никто не подошел. Когда мы снова уселись в машину, я сказал Назу:

- По-моему, театральная среда – не то место, где надо искать реконструкторов.

- Вы думаете?

Мы обсуждали это по дороге в Олдгейт – там у нас была назначена встреча с оптовым торговцем редких и вышедших из употребления осветительных приборов. К тому времени, как мы туда добрались, я полностью убедился: не то.

- Но где же тогда? – размышлял я вслух, когда мы поехали из Олдгейта в Брикстон.

- Центры досуга? – высказал предположение Наз, запихивая в кармашек сиденья квитанции только что сделанного нами заказа. – Бассейны? Доски объявлений в супермаркетах?

- Да, - согласился я. – Это, наверное, места подходящие.

Мы отменили прослушивание, назначенное на следующий день, и Наз велел распространить объявления по новым точкам. Тут нам с выбором повезло куда больше. Старуха, ставшая хозяйкой печенки, увидела объявление на вечере бриджа, жена неинтересной пары – на занятиях по йоге. Пианиста мы подцепили в музыкальном журнале – он писал диссертацию по музыковедению. На роль он подходил идеально: тихий, мрачный, даже макушка лысая. Когда я объяснял ему, как делать ошибки, он печально кивал.

- Сперва вы ошибаетесь, - сказал я ему, - потом снова проигрываете пассаж, который у вас не получился, а подходя к тому месту, где напутали, совсем замедляетесь. Играете его снова и снова; потом, когда разобрались, как это делается без путаницы, играете еще несколько раз, возвращаясь к нормальной скорости. А потом продолжаете – по крайней мере до тех пор, пока не дойдете до следующей ошибки. Доступно?

- Я должен намеренно ошибаться? – спросил он, глядя в пол. Голос у него был отсутствующий и монотонный, совершенно лишенный интонации.

- Вот именно. После обеда вы занимаетесь с молодыми учениками. Со школьниками. Материал довольно простой. По вечерам сочиняете. Будет и еще кое-что, но это самое основное.

- Согласен, - он по-прежнему не смотрел мне в лицо. – Авадс получить божно?

- Что вы сказали? – переспросил я. Последнюю фразу он пробормотал в воротник.

Он на мгновение поднял глаза. Вид у него был прямо-таки жалкий. Потом его взгляд снова уткнулся в пол, и он произнес, лишь немного четче:

– Аванс получить можно? За первые две недели.

Секунду подумав, я ответил:

- Да, можно. Наз этим займется. Ах да – только вам придется отрастить волосы по бокам. Это вас устраивает?

Его глаза стали медленно перемещаться из одного угла в другой, без особого энтузиазма пытаясь поймать в поле зрения волосы с обеих сторон от бледного лица. Затею эту они довольно быстро оставили; он посмотрел на пол и снова печально кивнул. Ровно то, что нужно. Он подписал контракт, Наз дал ему денег, и он ушел.

Дизайнеры по интерьерам – с ними тоже была беда. Мы провели собеседование с несколькими. Я объяснял им, что именно мне нужно, вплоть до мельчайших подробностей – они же принимали это за намек самим взяться за создание декора!

- То, что вы предлагаете - стиль приглушенный, ретро, - сказал мне один из них. – И это очень интересно. Тут куча возможностей. Я думаю, нам следует повсюду пустить обои из искусственного волокна – у Шанталь де Витт замечательный выбор, - а по коридорам - линолеумное покрытие. Вот как мне это видится.

- Мне плевать, что вам видится, - ответил я ему. – Мне не нужно, чтобы вы создавали стиль. Мне нужно, чтобы вы в точности воспроизвели стиль, продиктованный мной.

Этот вылетел из комнаты, негодующе задыхаясь. Двое других в принципе согласились воспроизвести нужный мне стиль, но заартачились, когда дело дошло до незаполненных участков. Как я уже упоминал, в своих диаграммах я оставлял целые участки незаполненными – участки пола или коридора, не выкристаллизовавшиеся у меня в памяти. С тех пор некоторые из них ко мне возвратились, а другие, подобно лицу консьержки, нет, и я решил, что эти части на самом деле должны остаться незаполненными – дверные проемы нужно заклеить бумагой или зацементировать, куски стены оставить голыми, и так далее. Нейтральная зона. Нашему архитектору это очень понравилось, но дизайнеры сочли это полным безобразием. Один из них согласился взяться за работу, и мы его наняли; но когда дело дошло до непосредственного воплощения проекта в жизнь, он не выдержал.

- Плевать я хотел на ваши деньги, - кричал он. – Да если про это узнают, моей карьере конец. Это кошмар какой-то!