Том - Когда я был настоящим

- Вы нас тут раньше не обслуживали? – спросил я официанта.

Он отступил на шаг и посмотрел на меня.

- Возможно, сэр. Теперь я вас запомню.

Когда он ушел, я сказал Назу:

- Разузнайте все про него, когда будем уходить. Он мне может понадобиться для чего-нибудь в будущем.

- Обязательно, - Наз безошибочно понял, что я имел в виду.

Я снова повернулся к Сэмюэлсу.

- Ну что ж. Наз проинформировал вас насчет того, что нам нужно?

- А как же. Вы хотите заплатить мне огромную сумму за советы насчет того, как инсценировать ограбление банка.

- Реконструировать, - сказал я, - да. Как, сможете вы нам помочь?

- Наверняка. Я недавно выступал в качестве консультанта в криминальном фильме. Но вы ведь не фильм снимаете?

- Нет, - сказал я. – Однозначно. Камер не будет – только реконструкторы, в действии.

- Но принцип-то такой же? Вы хотите инсценировать...

- Реконструировать, - поправил я его.

- Реконструировать, - продолжал он, - ограбление банка.

- Да, - сказал я, - верно. Но вплоть до мельчайших подробностей, таких, которые вам бы и в голову не пришло вставить в фильм. В кино есть только то, что попадает в камеру – только фасад, столько, сколько надо, чтобы снаружи все выглядело правильно. Я хочу, чтобы все было правильно на самом деле. Досконально правильно, внутри.

- Для зрителей? – спросил он.

- Нет, - ответил я. – Для себя.

Сэмюэлс откинулся на стуле и нахмурил брови. Несколько секунд он молчал; потом спросил:

- Где?

- В складском здании возле Хитроу. Там мы воссоздадим банк, само помещение. Сделаем точную копию.

Пришел официант с напитками. Я наблюдал за тем, как он ставит их на стол. Непременно устрою какую-нибудь реконструкцию с ним, как только руки дойдут, решил я. Он снова отошел. Я откинулся на стуле, широко раскинул руки и обратился к Сэмюэлсу:

- Итак!

- Итак... – повторил он, ожидая дальнейшего разговора.

- Итак - расскажите мне про ограбления банков.

- О! Ну да; с чего же начать? – он взял другую хлебную палочку, положил перед собой. – Пожалуй, для ваших целей лучше будет, если я расскажу об их хореографии.

- Хореография? Как в балете?

- Да, вроде того. Кто где стоит, кто что делает и когда, как все двигаются – все это заранее расписано.

- Хореография, - сказал я. – Это хорошо, очень хорошо.

- Да, - согласился Наз. - Это очень хорошо.

- И притом, - продолжал Сэмюэлс, показав сперва на правый конец палочки, затем на левый, - не только со стороны грабителей. Со стороны банка тоже.

- Как это? – спросил я. – Они же не знают, что должно произойти ограбление.

- А! – воскликнул Сэмюэлс. – Вот и неверно. Они не знают, когда оно должно произойти. Но пока существуют банки, будут и ограбления, это известно наверняка. Всех сотрудников банков основательно муштруют, чтобы к этому подготовить. Их действия четко запрограммированы. В каждом отделении даже вывешивают семь правил, так, чтобы всем сотрудникам было видно.

- Семь? – переспросил я.

- Первое: соблюдать спокойствие и не провоцировать грабителей. Второе: активировать сигнализационное устройство сразу же, как только это возможно будет сделать без риска. Третье: выдавать только требуемую сумму, обязательно вместе с «куклой».

- Что такое кукла?

- Это дополнительные деньги, которые всегда держат отдельно для передачи грабителям. Обычно они меченые, а иногда внутри бывает баллончик с чернилами, который где-то через час должен взорваться. Так вот, правило четвертое: не отвечать на звонки – если, конечно, они вам сами не велят. Пятое: не трогать записку с требованиями, если они ее вручат, и не прикасаться ни к чему из того, к чему прикасались они. Шестое: наблюдать за грабителями – голос, рост, лица, если на них нет масок. Седьмое: запомнить, в каком направлении они скрылись.

Он отпил вина, прежде чем продолжить:

- Так вот, с точки зрения грабителей важными являются первые три. Поведение сотрудников запрограммировано определенным образом, грабители это знают, сотрудники знают, что они знают, а грабители знают, что те знают, что они знают. Так что в идеальном варианте ограбление проходит по устойчивой схеме типа «действие-противодействие»: A совершает действие X, в ответ B совершает действие Y, тогда A совершает действие Z, и так разворачивается все взаимодействие.

Объясняя это, он разломил хлебную палочку надвое, превратил одну половинку в A, а другую половинку в B. Желая продемонстрировать, как они взаимодействуют друг с другом, он менял их положение на скатерти. Мы с Назом наблюдали за ними, слушая.

- Я говорю «в идеальном варианте», - продолжал Сэмюэлс, - поскольку эта схема обеим сторонам на руку. Грабители получают деньги, а сотрудники банка остаются живы. Вся эта картина рушится, когда в нее вторгается какой-нибудь фактор, никем не предвиденный и не встроенный в схему. - Чтобы это проиллюстрировать, он поставил между двумя половинками палочки солонку. – Какой-нибудь герой прыгает на одного из грабителей – была не была; истеричка не подчиняется командам; кто-нибудь пытается выбежать на улицу...

- Как с морковкой! – воскликнул я.

- Не понял, – Сэмюэлс снова нахмурил брови.

- Это... неважно. Продолжайте.

Сэмюэлс помедлил, потом возобновил рассказ:

- Эта предопределенная схема - когда она действует, что обычно и происходит к большому облегчению обеих сторон, - сильно перевешивает в пользу банка. Но только с того момента, как сработает сигнализация. Их цель – не помешать вам ограбить банк, а запустить конвейер, который позволит полиции сцапать вас после вашего ухода. Предотвратить запуск этого конвейера вы не можете, а счет времени от момента нажатия кнопки сигнализации до прибытия полиции идет на минуты – пять, семь, иногда всего две. Ваша задача - не помешать им это сделать, а выкроить себе достаточно времени на то, чтобы попасть внутрь, обратно наружу и снова к себе прежде, чем они это сделают.

- Как этого можно добиться? – спросил я.

- С помощью шока. Видите – и тут психология. Врываешься, стреляешь на испуг, размахиваешь пистолетом – и сотрудникам до того страшно делается, что они не могут ни кнопку нажать, ничего!

Тон его изменился. Он бросил бутафорские палочки; глаза его прямо-таки сверкали, словно загоревшись от воспоминаний о том, как он врывался в банки и размахивал пистолетом. Он снова отпил вина, вытер губы и продолжил:

- Они прямо как зайчики в свете фар – застывают. Заходишь внутрь, спокойно отводишь их от окошек, заставляешь лечь. Пользуешься их шоком, чтобы создать... мостик, что ли... такое подвешенное состояние, в котором можно действовать. Небольшой анклав, дефиле.

Я посмотрел на сидевшего напротив Наза и приподнял бровь. Он кивнул, вынул свой мобильный и нажал несколько кнопок. Пришел официант с нашей едой. Купаты из оленины, заказанные Сэмюэлсом, он по ошибке поставил передо мной. Они были серые и сморщенные, как хобот слона. Я представил себе, что пытаюсь украсть слона, а потом обнести его забором, избавиться от него, так, чтобы он просто улетучился.