Том - Когда я был настоящим

Подумав еще немного, он добавил:

- Два самолета. Нет, три. Нам придется отделить реконструкторов, которые были в банке, от остальных. Им нельзя смешиваться, пока они не сядут в самолет.

- Отлично. Как скажете.

- И потом... – начал Наз; раздался писк телефона. Взглянув на него, Наз сунул его обратно в карман и продолжил: - И потом, нам придется также отделить...

- Это насчет словаря? – спросил я. – Что они говорят?

- Слово не найдено.

- То есть как - не найдено?

- «Рецидуал» - слово не найдено, - повторил он.

У меня начала кружиться голова.

- Оно должно там быть. Ре-ци...

- Я так и написал, в точности как вы мне сказали. Они говорят, слова «рецидуал» в словаре нет.

- Ну, так велите им, пускай найдут словарь побольше! – мне было уже не на шутку плохо. – А если увидите там этого коротышку-советника...

- Какого коротышку-советника?

Я прислонился к наружной стене здания - копии банка, к белой каменной плите. Камень был ни теплый, ни холодный; поверху шел зернистый слой, как бы соскальзывавший со сплошного камня под ним. Поблизости разворачивались и ехали наперерез машины.

- Я хотел бы... – начал я. – Наз...

Наз не обращал на меня внимания. Он стоял совершенно неподвижно, взглядом пересекая взлетные полосы. К счастью, именно в этот момент подошел Сэмюэлс, обхватил меня за талию и поддержал.

- Вам домой надо, - сказал кто-то.

Меня отвезли назад, в мой дом. Наз пришел через несколько часов, посреди ночи. Выглядел он ужасно: с землистыми щеками, осунувшийся.

- Нашли? Ну что? – спросил я его.

- Существует только один способ... – начал он.

- Какой один способ? Какое отношение это имеет...

- Только один способ остановить утечку информации. Чтобы быть абсолютно уверенными.

- Да, но как же «рецидуал»?

- Нет, это важнее. Послушайте...

- Нет! – я сел на диване. – Это вы послушайте, Наз: что важнее, решаю я. Рассказывайте, что они нашли.

Его взгляд на пару секунд уткнулся в точку где-то поблизости от моей головы. Я видел, как он прокручивает то, что я только что сказал, через свою систему проверки данных, и приходит к выводу, что я прав: что важнее, решал действительно я. Без меня – ни планов, ни ЧНЗ-диаграмм, ничего. Он склонил голову набок, сунул руку в карман, вытащил мобильный и сказал:

- Они нашли похожие слова, но не это. Смотрели в полном двенадцатитомном словаре. Зачитать Вам, что они нашли?

- Конечно!

- Реципиент - государство, физическое или юридическое лицо, получающее к.-л. платежи, доходы. Рецидив – возврат, повторение после прекращения болезни, преступления...

- Мэттью Янгер считает, что я подвергаюсь слишком высокому риску, - сказал я. – Но риск – это хорошо. Как вообще все это могло бы произойти, не подвергнись я риску?

- Рецидивист – тот, кто совершает повторное преступление. Рецидивный – относящийся к... и так далее. Но это все. «Рецидуала» нет. - Наз положил мобильный обратно в карман и начал снова: - Мне нужно обсудить дело чрезвычайной...

- По-моему, это может быть что-то, связанное с музыкой. Рецидуал. А! Позвоните моему пианисту. Он должен знать.

- Позвоню после того, как мы покончим с этим делом, которое я должен с вами обсудить. Это жизненно важный вопрос. Я понял, что есть только один способ наверняка...

- Нет. Сейчас позвоните!

Наз снова помедлил, понял, что у него нет другого выхода, кроме как подчиниться, встал и позвонил, куда требовалось. Через пять минут мой пианист был в моей гостиной. Один пучок волос у него был примят, а другой торчал из виска вбок. Глаза у него были припухшие; один запекся спросонья. Он медленно прошаркал вперед, потом остановился в трех-четырех ярдах от меня.

- Что такое «рецидуал»? – спросил я у него.

Он мрачно уставился на ковер и ничего не сказал. Однако я видел, что он расслышал мой вопрос, поскольку его лысая макушка побелела сверху.

- Рецидуал, - повторил я. – Это наверняка что-то, связанное с музыкой.

Он продолжал молчать.

- Вроде всяких capriccioso, - продолжал я, - con allegro – знаете, как на полях пишут. Композиторы. Или тип произведения, название, как бывает концерт, соната – а тут рецидуал.

- Бываед ресидадиф, - печально пробормотал мой пианист.

- Что?

- Бывает речитатив, - произнес он своим нудным, монотонным голосом. – В опере. Recitatif. Recitativo. Когда наполовину поют, наполовину говорят.

- Это хорошо, но...

- Или резонанс, - продолжал он, и его лысая макушка побелела еще больше.

- Резонанс, - повторил я. – Да.

Я поразмышлял об этом. В конце концов мой пианист спросил:

- Мне можно идти?

- Нет. Останьтесь.

Я продолжал неотрывно смотреть на его макушку, дожидаясь, пока все вокруг сольется с ее белизной. Смотрел я долго. Как долго, не знаю – я потерял счет времени. В конце концов его не стало; моим вниманием пытался завладеть Наз.

- Что? Где мой пианист?

- Послушайте, - сказал Наз. – Есть только один способ.

- Какой один способ?

- Один способ добиться наверняка, чтобы утечки информации не было.

- А, опять...

- Единственный способ, - голос Наза стал тихим, начал подрагивать, - это устранить каналы, по которым она может утечь.

- В каком смысле – устранить?

- Устранить, - снова сказал он.

Голос его дрожал так сильно, что напомнил мне ложки в этой игре, бег с яйцом, как они дрожат и гремят, - так, словно задача донести то, что он хотел сказать, была непосильной. Он все еще дрожал, когда Наз опять заговорил:

- Убрать, изъять, заставить испариться.

- А, испариться. Легкое облачко, да. Это мне нравится.

Теперь Наз смотрел на меня в упор. Казалось, его глаза вот-вот лопнут.

- Я могу это устроить, - теперь его голос хрипел.

- Ну и отлично, давайте.

- Вы понимаете?

Я посмотрел на него, силясь понять. Он может устроить так, чтобы каналы испарились. Каналы – значит, люди. Он снова заговорил, более медленно.

- Я... могу... это... устроить, - прохрипел он снова.

Капли пота у него на висках увеличивались. Испариться, подумал я – Наз хочет заставить этих людей испариться. Я снова представил себе, как их пропускают через трубку и подбрасывают кверху, как они становятся облаком, сливаются с небом. Сперва я подумал о тех реконструкторах, которые будут со мной в банке, представил себе, как они дематериализуются, делаются голубыми, невидимыми, пропадают. Они испарятся первыми. Но дальше идут другие, те, кого отстранили – им тоже придется испариться. А дальше...

- Сколько каналов вам понадобится заставить испариться? – спросил я.

Он посмотрел на меня в ответ, бледный, возбужденный, больной, и прохрипел:

- Все. Всю пирамиду.

Я снова взглянул на него, попытался понять и это. Вся пирамида – сюда входили не только реконструкторы, сюда входили и все ассистенты: Энни, Фрэнк, их люди и люди, которые осуществляли связь между их людьми и людьми других людей. И второстепенные ассистенты тоже: электрики, плотники и поставщики питания.