Весь свет

С особенным усердием высылкой городской молодежи занялись с декабря 1968 года, после высочайшего повеления Мао. Даже по китайским официальным данным, за это время в деревни сослано около 10 миллионов человек. Западные специалисты по Китаю приводят другую цифру: 25—30 миллионов. Во всяком случае, в конце 1974 года пекинское радио похвалилось, что 90 процентов образованной молодежи Пекина и пригородов было отправлено в деревни. Каково же ей там?

Приведем пример. В одной из дацзыбао, вывешенной в Пекине летом 1974 года, рассказывалось о судьбе девушки Чао Бао-фан, сосланной в деревню в 1969 году.

«Летом от палящего солнца ее лицо покрывалось волдырями. В поле она, бывало, теряла сознание, но, несмотря ни на что, вставала и продолжала работать. Приехав в бригаду шестнадцатилетней девчонкой, она таскала на себе связки сена весом более 120 цзиней. Зимой на морозе ноги у нее распухали и становились, как пампушки. Например, в декабре 1970 года обмороженные ноги Бао-фан покрылись нарывами, и она не могла даже надеть обувь. Однако бригадир Чжан Шунь и член местного пропагандистского отряда Сюй Чжэнь-юй заставили ее выйти рыть канал».

Перескажем дальше вкратце эту трагическую и, очевидно, не столь уж редкую историю. У Чао Бао-фан не сложились отношения с местным начальством, жестокими и бесчестными людьми. Они травили девушку, издевались над ней, распускали о ее поведении гнусные слухи. Вот в дацзыбао финал:

«Чао Бао-фан не вынесла выпавших на ее долю мучений. Двадцатого марта она еще была жива. Вышла на работу и трудилась весь день.

А уже утром 21 марта 1974 года ее не стало, она покончила с собой на станции Мачжай (провинция Хэнань).

Тело Чао Бао-фан долго лежало на задворках станции, его не сразу могли опознать.

Чао Бао-гун,

старший брат пострадавшей.

25 июня 1974 года».

Инициатор высылки молодежи в деревни — Мао Цзэ-дун. А его антигуманизм известен.

«Смерть человека — дело обычное», — вещает Мао.

И это не констатация всем известного биологического факта. Это оправдание того, что в руках диктатора жизнь человека не стоит ничего.

«Человек — это животное, испытывающее презрение к людям».

«Главное заключается в том, чтобы хорошенько припугнуть людей».

Конечно же, подобные высказывания Мао предназначены не для всех. Они произносятся в узком кругу особо доверенных лиц или заносятся на бумагу. Но так уж устроена жизнь, что тайное рано или поздно становится явным.

Широко известны гегемонистские аппетиты Мао и его присных. Шовинистические, великодержавные устремления маоистов подкреплены были на сессии ВСНП, созванной в 1975 году и поставившей задачу вывести Китай в разряд ведущих держав мира. Характерно, что призывы выполнения этой «стратегической задачи» звучат на фоне разглагольствований о «неизбежности войны», о необходимости подготовки к войне, о том, что, мол, новая мировая война «вовсе не так уж плоха» и что «у каждого поколения будет своя война».

А китайскому народу маоисты отводят роль послушного орудия в достижении этой цели. И самая большая ставка делается на китайскую молодежь, которой легче затуманить мозги псевдореволюционными идеями, воспитать из нее поколение «живых роботов», не слишком обремененных знаниями, на все готовых по первому слову властей.

Не случаен в этой связи и такой факт. В конституции КНР, принятой в 1954 году, содержалось положение: «Государство проявляет особую заботу о физическом и умственном развитии молодежи». В конституции КНР, принятой в 1975 году, это положение опущено.

Портрет молодого маоиста, если судить по материалам китайской пропаганды, рисуется примерно так.

Он безжалостен и беспощаден (придерживается пресловутой «философии борьбы»), он крайне нетребователен к еде, одежде, жилью («неприхотливая тыква»), он всегда и во всем послушен властям («послушный буйвол», «винтик», «кирпичик», он «закален» физически и морально, «не боится смерти»), он готов предать самых близких людей, если этого потребуют власти («слушается только председателя Мао»).

Чтобы вылепить эту «идеальную» модель маоиста, молодых китайцев вынуждают идти путем тяжких испытаний. Те, кто их не выдержит, пусть гибнут. И жалость тут явно становится помехой. Потому-то маоисты так охотно и проповедуют...

Давно ли хунвэйбины, эти штурмовики Мао, громили комсомольские организации КНР, разрушали памятники китайской культуры, пытали заслуженных коммунистов, старых революционеров? Давно ли хунвэйбины громко кричали сами и заставляли кричать других: «Нам не нужны мозги, если у нас есть идеи Мао Цзэ-дуна!», «Убьем свое «я»!», «Когда председатель Мао поднимает руку, я иду вперед»?!

Давно ли все это было?

К сожалению, расчеты тех, кто намеренно и хладнокровно вверг страну в хаос озверения, оказались не совсем беспочвенными. Частенько люди, особенно не слишком образованные и молодые, оказывались податливым материалом в руках политических авантюристов. Уроки жестокости в сочетании с таким сильным средством, как пропагандистская обработка, не проходят даром. И прежде всего для детей и молодежи.

«Весной 1970 года иностранные специалисты, проживающие в одной из гостиниц Пекина, стали свидетелями самосуда, устроенного хунвэйбинами и хунсяобинами над четырьмя сверстниками, среди которых была и 12—13-летняя девочка.

Во дворе школы, видном из окон гостиницы, «революционный комитет» школы и солдаты (!) собрали несколько сот хунвэйбинов и хунсяобинов — учащихся пятых-седьмых классов. Перед ними поставили «обвиняемых», у каждого из которых на груди висела табличка с надписью «преступник».

Представители «командования и революционного комитета «зачитали «приговор». Раздались дикие крики всех присутствовавших. Хунвэйбины и хунсяобины поднимали вверх кулаки, выражая презрение к «осужденным». Группами они подходили к «осужденным» и избивали их. Разъяренные девицы старших классов били девочку, вырывали у нее волосы, плевали ей в лицо. Когда эти четверо уже не могли стоять и рухнули на землю, их топтали ногами. Так продолжалось до тех пор, пока их безжизненные тела не выволокли за ноги со двора».

Так школьникам был представлен взрослыми людьми «приговор». И не только взрослыми. Самих детей пригласили к преступлению. Оно состоялось. А ведь важно начать, дальше — «проще».

Так маоисты будят в людях самые темные инстинкты, насаждают психологию, которую, чуть изменив вышеприведенный «афоризм» Мао, можно было бы выразить словами: «Убить человека — дело обычное».

Но для нормального человека убийство — дело отнюдь не обычное. Маоисты это знают. И они делают вывод: долой нормального человека, воспитаем «образцы».