Алексей Колышевский - Афера. Роман о мобильных махинациях

Во всем, что касалось бизнеса, это был человек-танк, который невозможно было подбить. Он пер напролом, сквозь любую словесную пургу, которой его пытались закидать бестолочи, не знающие еще, с кем они имеют дело. Он никому не позволял надрать себе задницу. И я всегда знал, что кроется за его кажущимся добрым отношением.

– Ты мне нужен, нужны твои мозги, поэтому ты можешь сидеть в моем кабинете, пить мой пятисотдолларовый коньяк и курить мои сигары «Cohiba», – сказал мне однажды Макс, выпустив изо рта красивое, правильной формы колечко дыма. – Я плачу тебе больше остальных потому, что ты жесткий переговорщик и действуешь в интересах фирмы. Ты вообще тот, кто мне нужен. Но! – Он поднял коньячный бокал на уровень глаз и плавно покачал его, любуясь длинными, стекающими по стенкам «ногами», что свидетельствовало о высоком качестве напитка. – Ты помнишь, что сказал колумбийский наркобарон Соса своему американскому партнеру Тони Монтана? «Не пытайся облажать меня», – вот что он сказал ему. Вот и ты… – Макс поставил бокал на стол и пристально посмотрел на меня, – …не пытайся.

– Киллера пришлешь? – невольно вырвалось у меня.

– Хуже, – усмехнулся Макс. – К чертовой матери выкину тебя из медиабизнеса. Раз и навсегда. Станешь никем. Это будет пострашней киллерской пули, не так ли? Самое страшное забвение не то, что наступает после смерти, когда тебе уже все равно, а то, которое ты ощущаешь при жизни, сделавшись изгоем, отторгнутым системой, которая прежде была для тебя кормящей матерью.

Макс, сам того не желая, стал катализатором моей алчности. Я переступил порог, за которым кончается относительно честная жизнь и начинается жизнь коррумпированная, после того как он пригласил меня провести один из выходных дней в его загородном доме.

– Захвати с собой жену, – посоветовал Макс, – пусть они познакомятся: твоя жена и моя. Она любит, гм… женщин. Пока они будут трепаться о своем, мы с тобой сыграем в гольф. Ты играешь в гольф?

– Пару раз пробовал, – честно признался я, – так что игрок из меня тот еще.

– Это ничего, – беззаботно махнул рукой Макс, – покажу тебе пару хороших ударов. В гольфе главное – крепкая рука и мозг, который ее контролирует. Ну и чуть-чуть техники…

И вот, в следующую субботу, мы с женой отправились в гости к Максу в Горки-9.

Миновав два поста военизированной охраны и подъехав к его дому, мы были потрясены роскошью, о которой и не подозревали.

– Сколько же этот парень зарабатывает? – вырвалось у меня. – Мать его…

За изысканной кованой оградой начинался парадный двор, выложенный настоящей, баснословно дорогой брусчаткой. Везде господствовала строжайшая, выверенная симметрия. Во дворе были устроены два абсолютно одинаковых, роскошных фонтана. Каждый из них украшала группа из трех обнаженных бронзовых девушек. Высоко над головой они держали по большой раковине, из которых били вверх струи воды, поднимаясь на высоту нескольких метров и красиво рассыпаясь радужными брызгами на миллион сверкающих самоцветов. Фонтаны окутывала легкая водяная дымка. Далее высился массивный особняк в георгианском стиле, из красного кирпича, с медной кровлей, покрытой благородной патиной. Участок земли был огромным. Прежде этим поместьем, занимавшим не менее полутора гектаров, владел бензиновый король по фамилии Шахматов. Но однажды он проиграл свою партию, получил фатальный шах, за которым должен был последовать неминуемый мат. Тогда, не дожидаясь худшего, король Шахматов бежал с континента на британский остров, а его многочисленная собственность была распродана через доверенных лиц.

За домом начинался английский парк с частыми скульптурами – копиями известных античных статуй. Живой изгородью парк был отделен от крупного спортивного комплекса. На одной его стороне был большой плавательный бассейн, на другой тренажерный зал, а в середине – теннисный корт, накрывавшийся на зиму надувным куполом. Макс находился в прекрасной физической форме и однажды, «на спор», прямо в офисе упал на пол и отжался 100 раз менее чем за полторы минуты.

У входа нас встретила Полина Кирсанова, привлекательная и разговорчивая брюнетка, сразу же приятно поразившая меня буквально исходящими от нее теплом и дружелюбием. Она представляла собой разительный контраст с моей супругой. Лариса была словно ощетинившаяся против всего мира кошка. Она только и шипела: «Посмотри, какой автомобиль у тех-то, какая у этих новая мебель. Ишь, какую шубу она себе позволяет, а сама-то страшна, словно атомная война». Лариса не любила людей, и я никогда не слышал, чтобы она сказала о ком-нибудь хоть что-то нейтральное, поэтому я заранее предвкушал ее длительный, полный колкостей и сарказма монолог после сегодняшнего приема.

Полина провела нас через комнаты, отделанные в традиционном классическом стиле, где стены были покрыты шелковыми английскими обоями с изысканным рисунком, потолки украшены изощренными лепными украшениями, на полах лежали редкие иранские ковры. Помещения, по которым она вела нас, были обставлены дорогой антикварной мебелью, привезенной Максом из Европы. Я украдкой бросил взгляд на Ларису. На нее было жалко смотреть: она кусала губы, и казалось, что вот-вот моя жена сядет прямо на ковер за тридцать тысяч евро и разревется. Висевшие на стенах картины показались мне, не искушенному в живописи, настоящими произведениями искусства. Как выяснилось, Полина была азартным коллекционером антиквариата и картин европейских и американских художников. Помимо всего прочего она получила прекрасное образование, окончила бизнес-школу в Гарварде и работала на высокой позиции в московском «Райффайзен-банке»… Я быстро подсчитал, что только для поддержания подобного образа жизни семейство Кирсановых должно тратить никак не менее миллиона рублей в месяц, и сердце мое нехорошо заныло от нахлынувшей зависти.

Тем временем мы продолжили путь через парк и спорткомплекс. Я видел, что покрытие теннисного корта украшала крупная монограмма ПMK, буквы переплетались между собой, их венчала корона, напоминавшая корону в эмблеме часов «Rolex». Почему-то, вспомнив о «Rolex» – пошлейшем бренде, который предпочитают всякие саудовские шейхи и прочие аль-файеды, мне захотелось рассмеяться во весь голос. Сейчас я понимаю, что это была просто истерика, вызванная всем этим невероятным чужим богатством.

Макса нигде не было видно. Оказалось, он ожидал нас у края поля для гольфа, сидя в роскошном плетеном кресле и попивая свежевыжатый овощной сок из высокого тонкостенного стакана. Это был своего рода сюрприз: здесь, прямо на краю поля, под тентом, был накрыт отменный стол, и за столом этим сидел Макс-великолепный, Макс-супермен. Одет он был, как всегда, безупречно: небесно-голубой пуловер от «Burberry», белая рубашка, выгодно оттенявшая его круглогодичный загар, ботинки «Ecco» с подошвой, оснащенной специальными протекторами для ходьбы по безукоризненно подстриженной траве поля для гольфа. Отвечая однажды на вопрос, почему он постоянно носит белые рубашки, Макс сказал: «Мне в жизни и так слишком часто приходится принимать решения, так пусть хоть выбор рубашки не морочит мне голову, и вообще я считаю, что белая рубашка подходит ко всему». Его черные, словно у итальянца, волосы были изящно подстрижены и разделены аккуратным пробором. Макс поставил свой стакан, встал и, широко улыбаясь, плавно развел руки, словно обнимая всех нас. Пригласил за стол. Выглядел он слегка уставшим, но вскоре сицилийское вино ударило мне в голову, и я перестал обращать внимание на такие тонкости. Обед был изысканным. Слуга в белых перчатках подал мне напечатанное на плотном картоне меню: