Виктория Хислоп - Остров. Тайна Софии

После ужина Гиоргис пошел в бар, а Мария решила, что выполнит еще одно, последнее дело. Сбросив обувь, она стала взбираться по шаткой лестнице, чтобы протереть от пыли верх высокого буфета, и вдруг заметила на ноге какое-то странное пятно. Ее сердце тревожно забилось. Если не присматриваться, пятно можно было и не заметить. Оно выглядело так, словно Мария где-то несильно обожгла кожу и та слезла, обнажив нижний, более бледный слой. Возможно, особых причин волноваться не было, но Мария почувствовала, как все у нее внутри сжалось. Обычно девушка мылась уже после наступления темноты, и в бледном свете лампы могла еще долго не обратить внимания на необычную отметину. Она решила, что поделится с Фотини, а отца пока лучше не волновать. Им и без того было над чем ломать голову.

Та ночь стала самой беспокойной в жизни Марии. До самого рассвета она так и не сомкнула глаз. Это пятно могло быть чем угодно, тем не менее Мария была почти уверена, что оно порождено проказой. Ночные часы тянулись мучительно медленно, и сколько она ни ворочалась, короткий сон пришел к ней лишь под утро. Но и он не принес облегчения – ей снились мать и бурное море, которое раскачивало остров Спиналонгу, словно огромный корабль. Проснувшись, девушка с радостью увидела, что солнце уже взошло. Она решила, что сразу же пойдет к Фотини. Ее подруга всегда поднималась в шесть утра, мыла тарелки, оставшиеся с вечера, и готовила еду на новый день. Казалось, Фотини работает больше, чем кто-то другой в деревне, а если учесть, что она была уже на седьмом месяце беременности, то несложно догадаться, как тяжело ей приходится.

– Мария? Почему так рано? – воскликнула Фотини. Она сразу заметила, что подругу что-то тревожит, и предложила: – Хочешь кофе?

Мария кивнула. Они сели за большой кухонный стол.

– В чем дело? – спросила Фотини. – У тебя такой вид, словно ты не спала всю ночь. Ты что, нервничаешь из-за свадьбы?

Тени под глазами Марии были такими же темными, как приготовленный Фотини кофе, к которому она так и не притронулась. Ее глаза наполнились слезами.

– Мария, что случилось? – повторила Фотини, протянув руку и накрыв ладонью запястье подруги. – Расскажи же!

– Вот что случилось, – ответила Мария, поднялась и поставила ногу на стул.

Глазам Фотини открылся участок бледной кожи.

– Видишь? – спросила Мария.

Фотини сразу поняла, почему у подруги такой встревоженный вид. Из брошюр, которые регулярно разносили в Плаке, жители деревни знали, как примерно выглядят первые видимые симптомы лепры, а то, что Фотини увидела на ноге Марии, было очень похоже на описание и рисунки.

– Что же делать? – тихо спросила Мария, даже не вытирая слез, которые заструились по щекам. – Что дальше?

– Прежде всего, – спокойно ответила Фотини, – никто не должен об этом знать. Быть может, ничего страшного не произошло, а люди сразу начнут делать неприятные выводы – особенно это касается Вандулакисов. Надо поставить квалифицированный диагноз. Ведь твой отец каждый день возит доктора на остров и обратно? Почему бы тебе не попросить его осмотреть тебя?

– Доктор Лапакис – друг отца, но он слишком часто бывает в деревне, и кто-то может услышать, что я к нему обращалась. Есть и другой доктор – он часто приезжал на остров до войны. Я не могу вспомнить, как его звали, но мне кажется, что он работал в Ираклионе. Отец наверняка его помнит.

– Значит, надо обратиться к нему. Скоро твоя свадьба, и никого не удивит, что ты едешь в Ираклион.

– Но ведь для этого придется все рассказать отцу! – всхлипывала Мария.

Она пыталась вытереть слезы, но они текли из ее глаз ручьем. Скрывать что-то от отца не было смысла – Гиоргис должен был все узнать, как ни хотелось Марии защитить его от плохих известий.

Девушка вернулась домой. Было лишь восемь часов, но Гиоргис уже ушел, так что пришлось дожидаться его возвращения вечером. Мария решила, что попытается отогнать мрачные мысли работой, которую начала вчера. Она с пылом приступила к делу, до блеска полируя мебель и вытирая пыль во всех уголках, до которых была в состоянии дотянуться.

Примерно в одиннадцать часов в дверь постучали. Это была Анна. Бессонная ночь начала сказываться на состоянии Марии, и она чувствовала себя измученной.

– Привет, Анна, – тихо сказала она. – Как быстро ты пришла снова!

– Я кое-что забыла, – ответила ее сестра. – Свою сумочку. Должно быть, сунула ее под подушку.

Она подошла к дивану и перевернула подушечку. Там действительно лежала небольшая сумка из такой же ткани, как платье, в котором Анна была вчера.

– Я так и знала, что оставила ее здесь.

Марии отчаянно хотелось лечь.

– Не хочешь выпить чего-нибудь холодного? – спросила она с высокого стула, на котором сидела, и вдруг заметила, что Анна не сводит с нее неподвижного взгляда.

Поежившись, девушка спрыгнула на пол. Глаза Анны по-прежнему не отрывались от ее обнаженных ног. Несомненно, она уже заметила зловещее пятно, и Марии не было смысла притворяться, что ничего не произошло.

– Что это за пятно у тебя на ноге? – требовательно спросила Анна.

– Да откуда мне знать? – словно защищаясь, ответила Мария. – Наверное, ничего серьезного.

– Дай-ка я посмотрю поближе!

Мария решила, что не будет ссориться со своей сестрой, а та наклонилась и принялась пристально всматриваться в отметину на ноге.

– Я уверена, что ничего серьезного, но на всякий случай надо будет показаться врачу, – твердо заявила Мария.

– Ты уже сказала об этом отцу? А Маноли? – поинтересовалась Анна.

– Пока что ни тот, ни другой ничего не знают.

– Ну и когда ты собираешься рассказать? Если будешь тянуть, я сама им скажу. Пятно очень похоже на проказу, – заявила Анна.

Она не хуже, чем сама Мария, знала, что означает диагноз «лепра».

– Анна, послушай, я сегодня же все расскажу отцу, – сказала Мария. – Но никто другой не должен об этом узнать. Возможно, это совсем не так страшно.

– У тебя через месяц свадьба, так что лучше поторопиться. Как только будет готов анализ, дай мне знать.

Анна говорила каким-то странным тоном, и Марии даже показалось, что она получает удовольствие от мысли, что у сестры проказа.

– Если от тебя не будет вестей в течение двух недель, я вернусь, – добавила Анна.

С этими словами она вышла из дома, громко хлопнув дверью. Если не считать отчаянно колотящегося сердца Марии, единственным признаком того, что ее сестра только что была здесь, был легкий запах французских духов.

Тем же вечером Мария показала свою ногу Гиоргису.

– Надо ехать к доктору Кирицису, – сразу сказал тот. – Он работает в главной больнице Ираклиона. Я сейчас же напишу ему письмо.

Больше он ничего не сказал, но с этой минуты в его желудке постоянно стоял тугой комок страха.