Жан-Мари-Гюстав Леклезио - Путешествия по ту сторону

Везде вы на виду. Всюду вас преследует настойчивый взгляд. Может, именно он направляет вас, вселяет в вас жизнь. Вы поднимаетесь, опускаетесь, сворачиваете направо, шагаете по улицам и при этом знаете, что постоянно кто-то на вас смотрит и на свой лад думает о вас. И это хорошо.

Черный «опель» Камоа быстро катит по окружной шестиполосной дороге. Светящийся взгляд, ни на секунду не отступая, следует за ним. Именно этот взгляд дает яркие отблески на капоте машины и рисует радуги на ветровом [221] стекле. Слегка повернув ручку радиоприемника, ты слышишь гнусавый голос: «Прокол Харум» исполняют "Juicy John Pink", а группа «Краудо» — "Wild Thing".

Голос по радио слышен не очень отчетливо, его заглушает другой, обитающий в воздухе. Он раздается изнутри, его речь бессвязна и похожа на гудение осиного гнезда.

Светящийся взор следит за черным «опелем» до большого помоста сбоку от дороги, где располагается какая-то постройка, на желтом фоне которой гигантскими черными буквами выведено:

АЖИП

Мы выходим из машины и направляемся к освещенному солнцем помосту. Подходит человек в желтой спецовке, запускает насос, и в бак «опеля» льется бензин. День как день, да и место не ахти какое, и все же взгляд Найи Найи направлен на нас, она внимательно за нами наблюдает. Она говорит ничего не значащие вещи, но при этом ее слова нельзя забыть, они словно написаны пером.

— Ну вот.

— Как дела?

— Ничего.

— Сколько?

— Спасибо.

Как будто на небе множество ушей, вбирающих малейший звук, доносящийся с земли.

По бетонному помосту струится свет. Кто-то устроился в тени у крытого входа, кто-то, положив в автомат монету, пьет из горлышка кока-колу. Под навесом сваленные в кучу шины, автомобили без моторов, моторы без автомобилей.

Свет проникает всюду, он высветляет пятна отработанной смазки, дробит тьму. Именно здесь сегодня ты сразу узнаешь все, что тебе положено знать. Довольный, ты стоишь на бетонном настиле недалеко от «опеля». Разумеется, до Найи Найи еще идти и идти. Прячась в свету, она молча на тебя глядит. Она ничем тебе не помогает. Никто не должен никому помогать. Просто она бросает свой бесконечный взгляд, которым зажигает лампу, дающую свет и тепло. В туалете при гараже какая-то женщина пишет свое имя шариковым карандашом на белой стене. Она старательно выводит каждую букву. Когда женщина уходит, на белой стене сверкает черными буквами ее имя:

[222]

ЛИЛИБЕЛ

Потом Найя Найя появляется в ореоле света, блистающем вдали над дорогой, именно к нему мы и направляемся. Но сколько «опель» ни едет, свет остается вдали — можно было бы несколько раз объехать землю, так к нему и не приблизившись.

Жители заброшенных островов выскакивают на улицу, на студеный ветер, потому что над айсбергами появилось лицо Найи Найи. Ни о чем не думая, они долго не сводят глаз с большого розового мерцающего лица. Нам здесь тоже хотелось бы последовать их примеру, но мы лишь без толку вглядываемся в небо, мы ничего не видим. Лишь когда на востоке брезжит свет, мы вздрагиваем, чувствуя на своих лицах взгляд, словно прикосновение крыльев бабочки.

Мы весь день двигаемся, разговариваем, едим, но о взгляде Найи Найи не забываем. Когда же наступает ночь, мы стараемся удержать свет глазами и охрипшими голосами призываем его:

— Вернись к нам, Божественный свет! Вернись!

Но взгляд медленно отдаляется, и подступают холод, тьма, пустота. Мы прижимаемся друг к другу и в ожидании сна глядим широко раскрытыми глазами во тьму.

В это время мы зажигаем лампы, множество ламп, освещаем, что только можно. Аллигатор всюду вставляет лампочки по сто ватт. Сурсум Корда размахивает своим карманным фонарем, Луиза затепливает жертвенник со свечами, Теклаве зажигает свою масляную лампу, Пальмито поджигает старые газеты, Камоа буравит ночь фарами. Мы идем в те места, где горит, искрится, мерцает свет, где на домах неоновые лампы, а на барах мелькают вывески в шесть рядов. Мы оказываемся там, где пальцами чувствуешь вибрацию света, как будто все время прикасаешься к электрическим приборам. Хочется больше света, света всех цветов. Мы ненадолго заглядываем в кино, где крутят фильмы о пустыне или о вечных снегах. Одевшись в белое, мы стоим в свете прожекторов взлетающих самолетов.

Мы словно слепцы, жаждущие света, слепцы, которые хотят видеть, видеть все время. Мы почти не отваживаемся закрывать глаза. Ночи наводят на нас страх. Приходится без передышки шагать в поисках Найи Найи. Как только в одном здании гаснут огни, мы спешим к другому. Мы входим в вестибюли, нажимаем на автоматические выключатели, [223] поднимаемся на крыши, чтобы попасть под свет фар, идем по железнодорожному полотну, чтобы поезд ослепил нас сиянием своего единственного глаза.

Свет безумен, и мы без конца крутимся вокруг него, натыкаясь на его острые углы. Уинстон беспрестанно чиркает спичками и созерцает белое пламя, которое вспыхивает и неподвижно горит в течение нескольких секунд.

Мы занимаемся этим всю ночь, потом на заре до возвращения Найи Найи и лишь тогда засыпаем под ее умиротворяющим взглядом, падая от усталости, кто где может.

В пасмурные дни ее взгляд, смутный и туманный, исходит отовсюду понемногу, и тогда мы мерзнем. Джин Шипучка идет на отмель и ищет солнечный камень, камень Си гурда Сира. Он, конечно же, здесь, среди гальки, на вид такой же, как другие, серый и холодный, но под солнечными лучами он начинает светиться. Джин Шипучка подбирает камешки и крутит их туда-сюда. Мы не отстаем от нее, ведь, если Джин Шипучка найдет солнечный камень, это, может быть, нас спасет. Мы уже не будем бояться, что нас бросили. Мы пойдем по дороге, которую укажет камень, будем идти месяцы и годы и наконец найдем то укромное место, где среди сияния прячется Найя Найя. Но как отыскать солнечный камень? На отмели столько камешков, и все одинаковые. Джин Шипучка проверяет их один за другим и бросает в море. Под тяжелым небесным сводом все мы пленники, мечтающие вырваться на свободу. Мы ищем источник света, потому что из него глядит на нас Найя Найя. Нашел же Сигурд Сир свою дорогу, несмотря на ураганы арктического моря. Когда опускались сумерки, его камень слабо светился, и потому корабли смогли добраться до островов фаро. Мы же лишь хотим обрести лицо Найи Найи, сияющее, ликующее в небесах, увидеть ее улыбку, ее глаза, которые сверкают, подобно двум черным камням, и почувствовать на себе ее нежный взгляд, дарующий жизнь.

[224]

[225]

Мы путешествуем среди звуков. Это занятие не из легких, прежде всею потому, что на земле их очень много. И мы без конца пребываем в волнении, а порой и в страхе. Но Найе Найе известен секрет, как ходить среди звуков. Начинать нужно осторожно, с какого-нибудь тихого звука, от которого не слишком много шума. Например, с воды, капающей из крана в раковину, с капелек, падающих на губку. Ты подходишь к раковине и слышишь: