Макс Фрай - Большая телега

— Видите, сколько народу? — спросил Уильям.

В голосе его звучала сдержанная гордость, как будто существование всех этих людей было делом его рук — так патриарх предъявляет миру своих многочисленных правнуков.

— Это еще что, — добавил он. — Вы потом увидите, что творится в городе, особенно на улице Джованни Второго, где стоят продавцы сладостей.

— Все пять тысяч жителей вышли на улицы? — понимающе спросил я.

— Вы знаете, по моим ощущениям, в праздники их становится гораздо больше. — Уильям почему-то перешел на шепот. — Говорят, что жители Отранто так любят повеселиться, что в праздники воскресают наши мертвые — все, кто жил и умер в Отранто с тех пор, как Фердинанд Арагонский начал строить здесь замок. С виду их не отличишь от живых, даже одеваться они научились так, чтобы не привлекать внимания. И вино пьют, как будто живехоньки, и леденцами хрустят. Только ночью, когда настоящие горожане расходятся по домам, эти, как потерянные, бродят до рассвета по пляжам, ждут, когда им будет позволено исчезнуть… Впрочем, — добавил он, иронично заломив бровь, — есть мнение, что это просто жители окрестных селений, которые приезжают на наши праздники, а потом гуляют ночь напролет, ожидая, пока выветрится хмель, чтобы можно было сесть за руль и отправиться домой.

— Возможно, обе версии правдивы, — улыбнулся я. — И подвыпившие мертвецы бродят по набережным в обнимку с загулявшими крестьянами. На прощание они обмениваются телефонами и обещаниями заезжать в гости, которые, впрочем, никогда не выполняют.

— Прекрасно! — восхитился Уильям. — Если позволите, с этого дня я, рассказывая о праздниках в Отранто, буду использовать вашу гипотезу… А теперь я непременно должен сделать глоток вина из фонтана. Такова традиция. Вам-то не обязательно, вы же не живете в Отранто. Но и не возбраняется — чем вы хуже мертвецов и крестьян. Так что, если захотите, присоединяйтесь.

С этими словами он ввинтился в праздничную толпу и пропал из моего поля зрения. Чего-чего, а темноволосых мужчин средних лет в светлых костюмах на площади хватало.

Ладно, подумал я. Он же вернется. А не вернется — невелика беда. Хотя, конечно, следовало бы поблагодарить его за все эти смешные истории о призраках. И попрощаться по-человечески. И спросить на всякий случай, где этот, как его… Лодканегро обретается. Мало ли, вдруг действительно такси не найду. В городе, где бьют фонтаны из белого вина, всякое может случиться.

Четверть часа спустя я начал думать, что Уильям, пожалуй, действительно не вернется. Видимо, решил красиво уйти, по-английски , не прощаясь, ну да. Или друзей встретил. Или просто потерял меня из виду и не стал искать. Но вместо того чтобы уйти, я сперва зачем-то пробрался к фонтану. Заодно попробовал вино. Оно оказалось довольно вкусным, скорее полусладким, чем сухим. Я как-то неожиданно захмелел всего от нескольких глотков, но и протрезвел раньше, чем нашел урну, чтобы выбросить одноразовый картонный стаканчик, которые здесь выдавали всем, кто пришел без своего бокала.

Уильяма я, как и следовало ожидать, не обнаружил — ни в толпе возле фонтана, ни потом, на краю площади, которую я педантично обошел по периметру, прежде чем удалиться восвояси.

Уильям говорил, что улицы города будут запружены людьми, но я как-то умудрился пропустить его слова мимо ушей. И теперь был совершенно обескуражен. Что это? Где я? Куда подевался маленький пустынный город, по улицам которого еще нынче днем можно было бродить часами, не встретив никого, кроме печальных рестораторов, скучающих на пороге своих заведений? Что случилось с тихими переулками и сонными площадями? Кто все эти люди?

Ну как кто, ехидно напомнил я себе. Окрестные фермеры и воскресшие по случаю праздника мертвецы. Вон с каким грохотом колотые кокосы грызут, живым такое явно не под силу.

Такие размышления меня развлекали, но все же оставаться в Отранто дальше не было смысла. Мой Вергилий куда-то подевался, зато все остальное население немедленно явилось пред мои очи. А в Лечче сейчас небось тихо и безлюдно. И в ресторанах скоро начнут подавать ужин. И лечь пораньше неплохо бы, набегался я сегодня. Значит — что? Правильно, надо искать такси. Которых здесь, если верить все тому же Уильяму, всего две штуки. И водители сейчас припадают к фонтану с вином на пьяцца Мадонна-дель-Пассо, совершенно верно.

Для начала я обошел все стоянки в центре Отранто. Это отняло не больше получаса, однако поиски оказались безрезультатными — ни одного автомобиля с шашечками я не обнаружил. Тогда меня осенила почти гениальная идея: я подошел к юному полицейскому, поставленному охранять перекрытый по случаю праздника въезд в старый город, и спросил, где тут можно найти такси.

Полицейский неплохо говорил по-английски — я не зря выбрал самого молодого, понадеявшись, что он еще не успел забыть школьные уроки. Так что с взаимопониманием у нас проблем не возникло. Однако юноша подтвердил слова Уильяма: в городе всего два такси и сегодня, по случаю праздника, они не работают.

Увидев, как я расстроен, полицейский попытался меня утешить: дескать, на улице не останусь, в Отранто много гостиниц, а пляжный сезон еще не начался, свободных мест полно, и цены пока невысоки, не то что летом.

Если бы не завтрашняя встреча, я бы, пожалуй, воспользовался его советом — и черт с ней, с возлюбленной моей зубной щеткой. Но встреча была назначена на девять утра, и с этим фактом приходилось считаться. Поэтому я попрощался с полицейским и пошел к морю. Чем черт не шутит, может быть, старик Барканеро — не выдумка Уильяма? Во всяком случае, имеет смысл его поискать, прежде чем выходить на трассу и ловить попутку, — этот вариант сразу пришел мне в голову и выглядел вполне реалистично, просто плавание в Бриндизи в обществе эксцентричного старца казалось мне почти настоящим приключением, достойным завершением прекрасного дня.

Черную моторку я увидел сразу — на фоне белых и голубых рыбацких лодок она выделялась, как ворона среди чаек. Рядом с ней на причале, свесив босые ноги в холодное еще — я нынче проверял — море, сидел человек в толстом вязаном свитере, джинсовом комбинезоне и широкополой шляпе. Уильям называл его стариком, но мне показалось, они почти ровесники, то есть этому Барканеро вряд ли больше шестидесяти. С виду, по крайней мере, не дашь.

— Бриндизи? — сказал я с вопросительной интонацией.

Человек в шляпе какое-то время внимательно меня разглядывал, затем встал и принялся отвязывать свою черную моторку. Сделал приглашающий жест — дескать, давай сюда. И, когда я был уже совсем близко, разразился непродолжительной, но эмоциональной речью.

Я не то чтобы понял, скорее догадался, что сейчас Барканеро говорит мне: «Я знаю, куда тебе на самом деле надо. Туда и отвезу». И подумал, что надо бы уносить отсюда ноги, бежать на трассу, а там уж как получится.