Максим Кантор - Учебник рисования

Депутат Середавкин принял Струева в служебном кабинете российского парламента, декорированном известным дизайнером Курицыным — сдержанно, строго, достойно. В простом кожаном кресле сидел хозяин кабинета, прихлебывая чай, посетителю было предложено другое кресло и другая чашка чая — никаких излишеств: все время отдано работе. Депутат Середавкин, ответственный за права человека и свободу совести в стране, движущейся по непростому пути прогресса, оказался сутулым человеком с утиным лицом и беспокойным взглядом.

— Все сошли с ума, — поделился Середавкин хлопотами минувшего дня, — шлют такие бумаги, что за голову схватишься! — и он действительно взялся двумя руками за свою небольшую утиную голову, оставив снаружи только клюв.

— Вам, человеку искусства, бухгалтерия должна быть отвратительна — а мне в этом копаться приходится! Вот, не угодно ли, подбросили дельце! Сын министра обороны сбил на улице старушку. И я должен разбираться в этом, вообразите! Словно я инспектор дорожной полиции! Свидетели показали, что машина шла на скорости сто пятьдесят километров, а старушка переходила дорогу на зеленый свет, вот они, эти показания! — с досадой он махнул рукой в направлении стола, — а вот вам показания дорожной полиции: машина двигалась со скоростью пятьдесят километров в час, а старушка перебегала дорогу на красный свет! Ну, и что прикажете делать? И какое вообще это имеет отношение к правам человека?

— Как я понимаю, — заметил Струев, — свидетели видели, что случилось, а полиция приехала позже.

— Свидетели, — закричал Середавкин, — позвонили по телефону и отказались от показаний! А сами исчезли куда-то — найти не могут! Но бумажки-то, вот они, в протоколе — и куда мне их деть? И находятся такие, — с ненавистью сказал Середавкин, — что буквально в спину подталкивают: давай, разбирайся! Поссорить хотят с министром — покоя мое кресло не дает.

Очевидно, депутат Середавкин имел в виду не то кресло, в котором сидел в настоящий момент, но некое символическое, символизирующее права человека.

— При чем здесь права человека? — возвысил голос Середавкин, — при чем тут свобода совести и вероисповеданий? Я знаю, знаю, кто меня подставил! Видите ли, у независимого расследования может быть зацепка — старушка пролетела по воздуху двадцать метров, значит, машина шла на большой скорости. Но почем я знаю: может быть, старуха подпрыгнула? Может быть, все это — инсценировка? Может быть, ее перетащили подальше?

— Кто?

— А почем я знаю? Мало ли желающих поставить меня в неловкое положение? Ну, рассказывайте, мой друг, что вас ко мне привело. Чем могу, как говорится. Давний поклонник вашего творчества. Ах, эти ваши перформансы! Будоражит мысль, будит воображение!

Струев рассказал о деревне Грязь, о трупе рабочего в канаве, о родственниках, которые не верят в самоубийство. Он рассказал о строительстве кирпичных особняков для местных рэкетиров, о бронзовых фонтанах, о прудах с мраморными мостами. Струев спросил, что требуется сделать, чтобы начать расследование, куда родственники должны написать жалобу.

— Не советую жаловаться, — сказал депутат Середавкин, — я об этом районе наслышан. Напишут жалобу ваши знакомые — и неприятности наживут. И если бы только неприятности. Место дикое. Деревня Грязь, говорите? Одинцовский район? Поедут они на встречу с местным прокурором — и не доедут. Исчезнут по дороге, и не найдет никто. Такая, мой друг, страна, варварство и разбой.

— И управы нет? — спросил Струев — И столица им не указ? Вы повлиять можете?

— Рассудите сами, — и депутат Середавкин устремил свое утиное лицо по направлению к Струеву, — ведь как устроено? Извольте, могу направить депутатский запрос в Одинцовский район, поставить под сомнение компетентность местной прокуратуры. Ну, приедет столичный следователь, обидит всех в районе, он на них накричит, они на него жалобу напишут. Увязнем в бумагах на год. Они там такие бандиты! Ворюги! — и лицо депутата исполнилось презрения к провинциальному жулью. — Все куплено и продано! Грошовые спекуляции! Садовые участки распродают, лес вырубают — мошенники! Областной следователь на жалованье у бандитов, ездит отдыхать на Майорку. Местный прокурор отправил жену лечиться в Швейцарию. А что им делать? Не возьмут они денег — так их завтра зарежут, и нового прокурора назначат, который деньги возьмет. Такая среда, мой друг, криминогенная среда! Извольте, хоть завтра отправлю запрос, откроем расследование. И чего мы добьемся с вами? — воззвал к пониманию Струева депутат Середавкин.

— Чего же?

— Вы толкаете меня на масштабное, правительственного уровня расследование. Надо ставить под вопрос компетентность местных правоохранительных органов. Серьезное дело.

— Разве не нужное?

— Прежде всего я попаду в зависимость от генерального прокурора. Мы с ним, признаться, на ножах. Он лоббирует нефтяную компанию одного прохвоста, которой я не даю хода в Тюмени. И не дам! — взорвался гневом Середавкин. — Я собрал вокруг себя решительный депутатский корпус, подтянул резервы из других фракций. Я дам им такой отпор, что надолго запомнят. Бритиш Петролеум — вот будущее Тюмени, и я говорю это не прячась, с открытым забралом! — Середавкин заметил, что несколько ушел от темы. — Не думайте, — сказал он, наклоняясь вперед и доверительно беря Струева за локоть, — это имеет прямое отношение к законотворчеству России: кто именно владеет нефтедобычей, кто кормит казну, кто платит налоги. Все связано, мой друг, все находится в сбалансированном равновесии. Допустим, я попадаю в зависимость от генерального прокурора, ищу к нему боковой подход, прикидываю варианты воздействия. Я должен буду купить одного из его заместителей — а как иначе? Полагаете, прокурор не знает про бандитов в Одинцове? Разумеется, знает! Прошлым месяцем он мне в сауне такие новеллы рассказывал! Гофман! Он даже знает, куда деньги из этой области идут. Одинцовская администрация платит его заместителям и заместителям заместителей, и прокурор отлично знает это. А какая зарплата у помощника генерального прокурора страны? Вы полагаете, это пристойно — чиновнику такого ранга жить на тысячу долларов в месяц? А зарплата депутатата? — Середавкин заговорил о наболевшем, опять отвлекся, но тут же вернулся к теме беседы. — Не исключаю, что глава администрации Одинцовского района — в целом неплохой, адекватный человек. И он, в свою очередь, заложник нездоровой социальной ситуации. Менять требуется ситуацию, менять! Но постепенно, мудрым законотворчеством, рычагами экономического развития.

— Так, может быть, купить заместителя генерального прокурора? — спросил Струев — Он сколько берет?