Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Она собрала вещи, посмотрела на мандариновые деревья, на мушмулу, на персиковые и сливовые деревья на берегу речки, и ей неожиданно в голову пришла жестокая мысль:

«Срублю эти деревья, чтобы не достались черепашьим ублюдкам!» Но тут она вспомнила, что топор сгорел и рубить нечем. Ей осталось только послать проклятье:

— Пусть жрет, чтоб его понос прохватил! Чтоб лихорадка трясла!

Жена Ши Цина повела детей на могилу свекрови, проститься. Едва сдерживая слезы, она прошептала:

— Мама, я не могу больше здесь жить и ухаживать за тобой, придется мне вместе с твоими внуками идти по миру. Ты на том свете порадей за них, защити от болезней и страданий на долгом пути!..

За спиной она несла узел с постелью, на руках — младенца. Две старшие девочки тащили на палке котел, два младших мальчика шли налегке. Они шли вдоль речки прямо к селению. Позади бежали собаки. Жители селенья — те, кто подобрее — уже помогли ей однажды, а на этот раз не смогли ей ничего дать, только немножко покормили детей. На ночь жена Ши Цина с детьми устроилась под открытым небом на пустыре около автобусной станции. Она знала, что здесь ей ничего больше не удастся выпросить, и решила на следующий день идти в город. Утром они побрели по шоссе и на повороте опять увидели в ущелье то место, где жили.

Ущелье было затянуто легким белым туманом. Утренние золотистые лучи солнца осветили сосновый лес на вершине горы. Фруктовые деревья на берегу и огород все еще утопали в тенистой мгле.

— Мама, смотри, вон наш дом! — радостно закричали дети.

Мать посмотрела в ущелье, но, чтобы не заплакать, быстро опустила голову. Дети продолжали ее расспрашивать:

— Мама, а когда мы вернемся?

Сдерживая слезы, она уверенно ответила:

— Мы вернемся, когда мандарины и апельсины станут красными!

— Мам, а куда мы идем?

Она долго молчала, пока не придумала, что сказать:

— Мы идем искать папу!

Дети восторженно смеялись, с радостью говорили об отце. Мать не вытерпела: глаза ее наполнились слезами.

Через некоторое время слезы высохли, на душе стало спокойней, радостный ребячий смех вселил в нее бодрость и энергию. Стиснув зубы, она подумала: «Будь что будет, но детей я выращу!»

Горные вершины по ту сторону реки отбрасывают огромные тени на прибрежный песок, кое-где застилают ими мутную желтую воду, окрашивая ее в мрачный серый цвет. Река течет медленно, лодок совсем не видно, лишь несколько чаек, сверкая белыми крыльями, проносятся над водой и взмывают ввысь. По прибрежной дороге устало бредут двое, то спускаясь на песчаные отмели, то взбираясь на кручи. Высокого зовут Су Юэлинь. Ему восемнадцать лет, одет он в старую форму из черной диагонали, несколько пуговиц на груди расстегнуто, фуражка, защищавшая днем от солнца, сдвинута на затылок. Красное от долгой ходьбы лицо покрылось испариной, глаза широко раскрыты. Каждый раз, взобравшись на кручу, он замедляет шаг и окидывает взглядом реку.

За рекой в лучах заходящего солнца четко вырисовывается горная гряда, бирюзовые леса, иссиня-черные скалы и вьющиеся пепельно-белые тропинки; на склонах далеких гор — распаханная земля, в густой зелени притаилось несколько бурых хижин, от которых в ясное голубоватое небо тянутся струйки белесого дыма — пришла пора ужинать. Су Юэлинь вздохнул. С утра у него во рту не было ни крошки. Внезапно за крутым поворотом горной дороги открылась восхитительная картина: на широком водном просторе, озаренном вечерним солнцем, бесчисленными золотыми чешуйками поблескивала мелкая рябь. Но красота природы не радовала Су Юэлиня, и он упавшим голосом пробурчал:

— Черт знает что! Ни одной лодки!

Ли Босин, так зовут второго, идет вслед за Су Юэлинем на расстоянии нескольких шагов. Он мал ростом, но сложения крепкого, лет ему не больше девятнадцати, хотя из-за землисто-серого цвета лица выглядит он на двадцать с лишним. Он идет медленно, плотно сжав губы. На нем такая же форма из черной диагонали, застегнутая на все пуговицы, только изрядно поношенная и вылинявшая. Фуражка сидит прямехонько. В руке у него вместо трости зеленая ветка. Он не вздыхает, не выглядит удрученным, лицо его пышет гневом, будто он собирается с кем-то драться. Слова Су Юэлиня он пропустил мимо ушей и стал внимательно разглядывать реку.

Су Юэлинь как будто еще больше сник, тело его обмякло. Он опустился на камень, снял фуражку, бросил ее на землю прямо у ног и, не скрывая горечи, проговорил:

— Когда государя Чу [5] Сян Юй, государь княжества Чу (III в. до н.э.) покончил жизнь самоубийством на берегу реки Уцзян, когда его войско было разбито Лю Баном, основателем династии Хань. прижали к реке Уцзян, за ним хоть приехал рыбак на лодке!

Ли Босин продолжал стоять, непрерывно глядя на реку. Дикие утки небольшими стайками сели на воду. Потом, взмахивая рябыми крыльями, неуклюже пролетели над рекой и скоро рассеялись среди волн, превратившись во множество черных точек, вкрапленных в красноватое золото реки, озаренной последними лучами солнца.

Глядя на уток, Су Юэлинь снова вздохнул.

— Смотри, сколько их! Хорошо бы хоть одну прихлопнуть! Но что сделаешь голыми руками! Жалкие мы люди. У Робинзона на необитаемом острове хоть нож и ружье были. Что же теперь с нами будет, а?

Ли Босин обернулся и с досадой сказал:

— Не пропадем и с пустыми руками! Плавать умеешь?

— Умею, а что толку? Река тут вон какая широкая, разве ее переплывешь? — нахмурившись, покачал головой Су Юэлинь.

— Я все же думаю поискать место для переправы, — заявил Ли Босин и пояснил: — Где река шире, там она, значит, и мельче — можно перебраться.

— Ну и перебирайся! — уперся Су Юэлинь. — Столько прошли, а весь день ничего не ели! Мне плыть не под силу!

— Не под силу? Тогда нечего было храбриться, — сказал Ли Босин. — И это в первый же день. Ненадолго тебя хватило!

— Плыви сам! — раздраженно, не скрывая насмешки, бросил Су Юэлинь. — А я пошире открою глаза да полюбуюсь на такого героя.

Ли Босин молча начал спускаться к воде, расстегивая на ходу одежду.

Су Юэлинь знал непреклонную решимость и упорство Ли Босина — что скажет, то и сделает. Если бы не он, Су Юэлинь учился бы в большом городе и никогда не рискнул бы забраться так глубоко в горы — может быть, в это самое время играл бы на спортивной площадке в баскетбол. И вот теперь, когда он увидел, что Ли Босин действительно собирается переплыть реку, чувство собственной беспомощности вызвало в нем такую тревогу, что даже похолодело сердце.

Ли Босин вошел в воду и поплыл. Фонтаны брызг, взлетая в воздух, серебрились в косых лучах заходящего солнца.

«Скотина! — со злостью подумал Су Юэлинь. — Сам подбил меня с ним идти, а теперь, при первой опасности, бежит один, спасая собственную шкуру. Бессовестная тварь! Разве бросают друзей?»