Мария Галина - Красные волки, красные гуси (сборник)

– Ты не очень-то, – заметил, – ее наверняка мать ищет.

Обернулся к девочке:

– Где твоя мама?

Та поглядела на него пустыми глазами. Он вздохнул.

– Какая-то она… Может, дурочка местная?

– Ты ее раньше видел?

– Нет. Но в деревне всегда есть своя дурочка.

– Брось. – Она покачала головой. – Мы тут всех знаем.

– Может, дачники?

– Думаешь кто-то еще приехал? Вечером?

Он опять вышел на крыльцо. Дождь шлепал по лужам, как тысячи жаб – вокруг стоял неумолчный шорох, но никаких посторонних звуков больше не было. Ни урчания мотора, ни хлопанья дверей, ни голосов. И темно было вокруг, словно до начала времен, – не светилось ни одно окно, черная листва под ударами водяных плетей слабо шевелилась на фоне черного неба.

Вернулся, в ответ на вопросительный взгляд Светки покачал головой.

– Никого.

Та обеспокоенно поглядела на девочку.

– Может… пройдешь по деревне?

– Толку-то? Если родители хоть что-нибудь соображают, сами нас найдут.

– А может, у нее нет родителей?

– Ну, кто-то же должен быть.

– Может, из Рождественского? Убежала из дому?

Пожал плечами.

– Может, и так. Не выгонять же – пусть переночует. А я завтра туда съезжу. С утра и поеду. Там родители небось с ума сходят. И почему она, черт возьми, все время молчит?

И вновь обратился к девочке:

– Послушай, ты говорить умеешь? Ты ведь в Рождественском живешь, да?

Зрачки у нее были расширены, и оттого бесцветные глаза казались почти черными. Она неотрывно глядела на него, по бледному лицу прошла тень улыбки.

– Папа, – сказала она. Он сел на стул.

– Ну вот, – вздохнул, – приехали.

…Он устало накручивал педали, возвращаясь в Копалиху. Поездка ничего не дала. Пожилой участковый, сидевший в белом одноэтажном здании с табличкой «Администрация», где были еще почта, телефон и почему-то химчистка, лишь покачал головой.

– Нет, никаких заявлений не поступало. Да и вообще… Если бы что-то было, я бы знал. Народу у нас немного, все на виду.

– Заберете ее?

– Куда я ее дену? – раздраженно ответил тот. – К себе, что ли, поселю? Так у меня у самого трое. Вы адрес свой оставьте – я с районом свяжусь. Или сами заезжайте через пару дней.

– А девочка?

– Пусть пока у вас поживет. Куда ее девать?

Участковый неожиданно оживился.

– Послушайте, а может, она из приюта?

– Какого приюта?

– Ну, из интерната. Тут у нас интернат неподалеку. Для умственно отсталых. Вы ведь говорите, она того, не в себе.

– Да, – задумчиво сказал он, – похоже.

– Хотя нет, сигнал бы был… ну все равно сходите.

Интернат стоял на отшибе. Дальше уже ничего не было, лишь уходившие вдаль холмы, перерезанные оврагами, и чахлые рощицы, которые постепенно сливались на горизонте в сплошную синюю стену леса.

Железные ворота в глухой стене были закрыты, и калитка тоже – пришлось долго жать на кнопку звонка, прежде чем та распахнулась.

– Вам кого? – спросила пожилая женщина в косынке до самых бровей.

– Мне бы заведующую.

– Вы папаша?

– Что? – не понял он.

– Родительский день завтра.

Она осуждающе взглянула на безответственного отца, перепутавшего родительские дни.

– Нет-нет, – заторопился, – я не отец. Я хотел узнать… Понимаете, к нам с женой приблудилась девочка.

Она поглядела на него с еще большим подозрением.

– Может, это ваша? Я хочу сказать – из вашего интерната?

– Вроде нет, вроде у нас никто не пропадал.

Тем не менее отодвинулась, пропуская его.

– Матвеевна!

Подошла еще одна пожилая женщина, на этот раз в крутых завитках перманента.

– Вот. – Дежурная ткнула в него корявым пальцем. – У него, говорит, девочка какая-то…

– Прием в июне был, – неподкупно сказала та, – и вообще мест нет.

– Нет-нет, – снова завел уже ставшую привычной пластинку, – …и ваш участковый сказал, что может, она отсюда, – закончил он.

– Отсюда? – Та покачала головой. – Ну уж нет, наши все на месте.

По двору проходили дети, вероятно, направляясь в столовую. Шли колонной, попарно, держась за руки, и очень, видимо, старались идти в ногу, но все время сбивались. В жарком дрожащем мареве поднимавшихся с земли испарений они походили на инопланетян, как их обычно рисуют – большие головы, утопленные под лоб глаза, крохотные, непропорциональные ручки и ножки.

Его непроизвольно передернуло.

– Нет, – сказал, – наша не такая. Она… обычная девочка. Просто странная.

– У нас все странные, – сурово сказала заведующая, – плодят ублюдков по пьяни, а потом нам сбывают.

Круглые головы как по команде повернулись к ним, рты приоткрылись…

– Так это не ваша? – Он вновь поежился в удушливом воздухе. – Нет? Ладно, я пойду.

И почти бегом направился к проходной, спиной ощущая презрительный взгляд заведующей.

…Он увидел их сразу – в саду. Светка, склонившись над клумбой, аккуратно работала тяпкой, а девочка, присев на корточки, подвязывала хрупкие зеленые стебли, сосредоточенно втыкая рядом с ними щепки.

Калитка скрипнула, они одновременно подняли головы, одарив его одинаковой скользящей улыбкой.

– Ну, что? – спросила Светка, отведя его в сторонку и вытирая о подол испачканные в зелени руки.

Пожал плечами.

– Никто ничего. Участковый говорит, свяжется с районом. Может, там что-то знают.

– А-а. – Показалось или и впрямь он услышал скрытое удовлетворение в ее голосе? – Ну, ладно.

– Приют там есть. Ну, интернат. Для всяких… – Он потряс головой, отгоняя воспоминания. – Хорошо, ты их не видела!

– Ты думал… она оттуда?

– Нет, что ты! Она совсем не похожа. Они, знаешь… Да и заведующая говорит – никто у них не пропадал.

Девочке надоело одной выполнять монотонную работу, она поднялась, отряхнула коленки и подбежала к ним.

– Мы пойдем на речку? – поинтересовалась.

У нее был высокий, но мягкий голос – не заискивала, не просила – просто спрашивала. Поглядел на Светку.

– Вообще-то я сходил бы. Упарился на велосипеде этом проклятом. Вон какая духотища…

– Я возьму полотенце, да? – И девочка, прыгая через ступеньку, взбежала на крыльцо и исчезла в доме.

– Шустрая… – заметил он неодобрительно.

– Вы там поосторожнее, – сказала Светка, – если с ней что-нибудь случится…

– Что с ней может случиться? Разве что решит опять в бега удариться…

Светка поглядела на него как-то странно.

– Она неплохая девочка, – сказала наконец.

По ее лицу промелькнула даже не улыбка – тень улыбки, на миг осветив мягкие черты. Вдруг заметил, что выглядит она неважно; лицо бледное до прозрачности, под глазами лежат глубокие тени.

– Зеленая ты какая-то. – Он тревожно поглядел на нее.

– Ничего… просто душно. Голова побаливает.

– Еще бы! Ты же все утро вниз головой висела. Кому нужна эта прополка дурацкая? Мы же через неделю домой уезжаем.