Мария Галина - Красные волки, красные гуси (сборник)

Ляшенко, по официальной версии, готовил серию таких взрывов – чтобы дестабилизировать обстановку… спровоцировать прогнивший режим на непопулярные меры… и под шумок прибрать власть к рукам, разумеется. Но Ляшенко арестован. Организация разгромлена – у них с самого начала не было никаких шансов.

Резкая трель милицейского свистка резанула мне уши, и я машинально обернулся, ища Себастиана…

Это, разумеется, чистое наваждение – просто что-то там творилось, у пропускного пункта. Здесь толпа была еще гуще, у кордона скопилось достаточно возбужденных людей; кого-то – из тех, кто возвращался на Подол с ночной смены в Верхнем Городе или просто шел к родственникам, – не пускали внутрь, кого-то, напротив, не выпускали… Люди в униформе прочесывали толпу, их толкали, мешали продвигаться… О господи, сообразил я, да они кого-то ищут!

Она буквально врезалась в меня – иначе бы я ее не узнал: сейчас она походила на любую жительницу окраин – белый платок надвинут на лоб, молодое тело скрыто бесформенной кофтой. Кофта была темная – я скорее почувствовал, чем увидел, что на плече у нее расплывается горячее пятно.

Ее пальцы вцепились мне в локоть, белое лицо – белее платка – оказалось совсем рядом.

Через руку у нее была перекинута грубая шерстяная кофта – что-то уперлось мне в бок, металлическое, холодное.

– Идите рядом, – выдохнула она.

– Хорошо. – Я понимал, что она на грани, и старался говорить как можно ровнее. – Уберите пушку. Я вас не выдам.

Она поколебалась секунду, но ощущение холодного ствола под ребрами исчезло. Лишь теперь я понял, что она цеплялась за меня из последних сил – по той тяжести, с которой она навалилась мне на плечо.

Мы неторопливо двинулись вниз, по склону – обычная супружеская пара, застигнутая врасплох непонятными событиями этого недоступного пониманию мира.

Тропинка круто сворачивала к докам, растрепанные плакучие вербы заслоняли нас от пристальных взглядов патрульных.

Она начала вырываться – очень слабо, видимо, из последних сил. Я придержал ее за локоть.

– Спокойнее…

– Это дорога в доки. – Она отчаянно мотнула головой, так, что уголки платка взметнулись, точно белые крылья. – Мне туда нельзя. Патрули…

За спиной раздался пронзительный свист. Она вновь отчаянно рванулась, пытаясь освободиться.

– Спокойнее, – повторил я, – я тут рос. Здесь где-то должен быть старый водосток… если его не замуровали…

Кирпичный зев водостока зарос бурьяном так, что я его чуть не пропустил. На полу скопилась грязная застоявшаяся вода.

– Сюда, – сказал я.

– Шевчук, – пробормотала она, почти отстраненно, – мне нужен Шевчук. Я видела – вы от него выходили.

– Вам нужен врач, – согласился я.

– Шевчук… он не выдаст…

– Я приведу Шевчука. Попробую.

Водосток резко забирал вверх, еще двести метров – и разлом, из которого бил мутный дневной свет. Мы когда-то играли здесь в защитников Новоградской крепости – последнего вольного города, человеческого города, осмелившегося противостоять Объединенной Империи. Была такая легенда, что их не истребили совсем, а они ушли в подполье, в катакомбы, и выйдут, когда в них появится нужда.

Я осторожно высунулся в разлом – поблизости было пусто. Худая черная кошка шарахнулась в сторону. Помог выбраться своей спутнице – она еле шла, слепо цепляясь мне за руку… Какое-то время мы шли, пригнувшись, прячась за давно нестриженными куртинами, потом пересекли сквер, и я вновь оказался в начале своего пути. Расписанная причудливыми узорами стенка, карниз… Еще полчаса назад Бучко был дома.

Я позвонил в колокольчик.

– Хорошенькое дело, – грустно сказал Бучко.

Дверь в кладовку была открыта, на полу валялись окровавленные тряпки.

Ей не поможет никакой Шевчук. Она потеряла слишком много крови.

– Скорее, – пробормотала она сквозь зубы.

– Сейчас. – Я подставил окровавленные ладони под хлипкую струйку из рукомойника. Рану я ей перетянул, вот, собственно, и все, что я мог сделать. Шевчук вряд ли сделает больше.

Бучко печально покачал головой.

– Она ж убийца, Лесь. Что ты с ней возишься?

– Потому что я хочу знать, что происходит на самом деле. А разве ты не хочешь?

– Еще чего, – отрезал Бучко.

Я выглянул в окно. Переулок был пуст – должно быть, все столпились около кордона. Женщина сидела – скорее, лежала, – на полу у стены. Я подсунул ей под голову свернутую куртку. Движение худых смуглых пальцев было слабым, почти незаметным, но я понял и наклонился над ней.

– Аскольд… – сказала она, еле слышно.

– Что – Аскольд?

– Это он… Роману побег… если я…

– Что это она несет? – удивился Бучко.

– Похоже, она из группы Ляшенко. Видно, ей сказали, что Роману устроят побег, если акция удастся.

– Роман сам должен был… – Глаза у нее заволокло мутью, и они до странности напоминали глаза Себастиана. – Все уже было… Но он остановил операцию… в последнюю минуту… тогда они пришли, и…

Я еле удержался, чтобы не встряхнуть ее.

– Дальше…

– Взяли группу… Только мне удалось бежать… Так я думала…

– Он дал вам уйти?

– Получается, так, – подтвердила она. – А потом нашел меня… Я сделала все, как он сказал. Все. А он…

– Расправился с вами.

– Попытался. – Она на миг вздернула голову, в глазах блеснул огонь. – С тем его человеком я сама расправилась.

Огонь погас, она откинулась к стене и недоуменно произнесла:

– Он же был на нашей стороне.

А Шевчук-то прав, подумал я, он-то сразу понял. Ненависть делает человека зорким.

Бучко растерянно поглядел на меня.

– Что-то я не просек…

– Все очень просто, Игорь, – пояснил я. – Аскольд исподволь готовил себе рычаги для захвата власти. Это он прикармливал группу Ляшенко. На какой-то момент их интересы совпали. Ляшенко, должно быть, готовил серию таких терактов.

– Зачем?

– Кто их поймет? Может, чтобы дестабилизировать обстановку.

Женщина пошевелилась.

– Вынудить их… на репрессии… пусть бы показали свое… истинное лицо. Тогда люди поймут – даже такие соглашатели, как вы. С ними нельзя сотрудничать. С ними можно только бороться.

– Да что там, у них, у народовольцев, – пожал плечами Бучко, – одни идиоты, что ли?

– У них какая-то своя логика. Но потом Ляшенко, должно быть, все же заподозрил, что его используют. И отменил акцию. Тогда Аскольд напустил на них охранку. Боюсь, что… нас ждут тяжелые времена. Аскольд рвется к власти. А для этого ему нужно убедить оппозицию, что люди – опасны… Или стали опасны – теперь, когда технологии вырвались из-под контроля. Он подгребет под себя весь аппарат подавления – под свой новый комитет. Армию, полицию, все.

– А… как же мы? – растерянно спросил Бучко.