Сара Аллен - Садовые чары

— Тайлер, — позвала Бэй.

— Что?

— Отчего на лице получаются блики? Ну, когда лежишь на солнце? Иногда я вижу, как мимо пролетают самолеты, они блестящие, и от солнца на них играют блики, но когда я лежу во дворе и в небе пролетает самолет, на мне никаких бликов не появляется.

— Ты про те отблески, которые получаются, когда от чего-то отражается свет?

— Да.

Он на миг задумался.

— Ну, если поймать зеркальцем луч света, получатся солнечные зайчики. Хрустальные или металлические подвески, если их вынести на улицу, когда дует ветер, тоже могут отражать солнечный свет. И на воде тоже от солнца появляются блики.

Бэй кивнула, ей захотелось немедленно испробовать эти идеи.

— Здорово! Спасибо.

Он улыбнулся.

— На здоровье.

На крыльце показалась Сидни, и Тайлер прекратил раскачиваться так внезапно, что Бэй пришлось ухватиться за цепь, чтобы не свалиться. Да, мама и тетя Клер умели произвести на людей впечатление.

— Привет, Тайлер. — Сидни остановилась перед сетчатой дверью, потом нерешительно оглянулась на дом. — Э-э... Клер сказала, что не хочет тебя видеть.

Тайлер поднялся, и качели снова пришли в движение.

— Так я и знал. Я напугал ее.

— Что ты сделал?! — осведомилась Сидни точно таким же тоном, как когда Бэй однажды попыталась сама подстричь себе волосы.

Тайлер уставился себе под ноги.

— Я ее поцеловал.

Сидни расхохоталась, но тут же прикрыла рот рукой, когда Тайлер вскинул голову.

— Прости. Это точно все? — Она подошла к Тайлеру и похлопала его по руке. — Я сама поговорю с ней, ладно? Если ты сейчас постучишься, она не откроет. Пусть пока разыгрывает из себя королеву Елизавету, если ей от этого легче.

Сидни сделала Бэй знак слезать с качелей, и они вместе спустились по лестнице.

— Значит, всего один поцелуй?

— Да, но какой!

Сидни обняла дочь.

— Не знала, что в ней это есть.

Они с Тайлером дошли до его дома, и он распрощался с ними.

— Зато я знал.

— Тетя Клер чем-то расстроена? — спросила Бэй, когда они завернули за угол. — Сегодня утром она забыла, куда кладут столовое серебро. Пришлось мне ей показывать.

Такая метаморфоза в тете Клер немного тревожила. Вот если бы ей удалось сделать все так, как было во сне! Тогда все стало бы как надо.

— Она не расстроена, солнышко. Просто она не любит, когда у нее не получается что-то контролировать. Бывают люди, которые не умеют влюбляться, как некоторые не умеют плавать, например. Когда они оказываются в воде, то первым делом впадают в панику. А потом научаются.

— А ты?

Бэй сорвала травинку, проросшую в трещине на тротуаре, и, зажав ее между пальцами, попыталась подуть в нее, чтобы получился пронзительный свист, как научил ее на праздновании Четвертого июля ее новый друг, Дакота.

— Умею ли я влюбляться? — уточнила Сидни, и Бэй кивнула. — Да, пожалуй, умею.

— А я уже влюбилась.

— Что, правда?

— Да, в наш дом.

— Ты с каждым днем становишься все больше похожей на Клер, — сказала Сидни, когда они наконец остановились перед длинным зданием из красного кирпича. — Ну вот мы и пришли. Мы с тетей Клер здесь учились. Бабушка никогда особенно не любила выходить из дома, но каждый день провожала меня в школу. Я хорошо это помню. Это славное место.

Бэй взглянула на здание школы. Она знала, где будет ее класс: третья слева дверь по коридору, который начинался сразу от входа. Она даже знала, как там будет пахнуть: оргалитом и чистящим средством для ковров. Она кивнула.

— Да, это правильное место.

— Да, — согласилась Сидни. — Это так. Ну что, ты рада, что пойдешь в школу?

— Это будет здорово. Я буду в одном классе с Дакотой.

— С какой Дакотой?

— Это мальчик. Я познакомилась с ним на празднике Четвертого июля.

— А-а. Что ж, я рада, что ты обзаводишься друзьями. Хотелось бы мне, чтобы и у Клер они появились, — произнесла Сидни.

В последнее время она только и делала, что говорила о сестре, а когда они с Клер были вместе, Бэй видела, что они снова превращаются в девчонок. Как будто проживают свою жизнь заново.

— Тебе тоже не мешало бы с кем-нибудь подружиться, мамочка.

— Не беспокойся обо мне, солнышко.

Порыв ветра вдруг донес откуда-то запах одеколона Дэвида, и Сидни обняла дочку за плечи и привлекла к себе. Бэй на миг стало страшно, не за себя, за маму. До нее отцу вообще никогда не было дела.

— Мы сейчас недалеко от центра. Давай заглянем в магазин к Фреду, купим клубничных тартинок! — весело сказала Сидни тем особенным голосом, каким взрослые всегда пытаются отвлечь детей от того, что происходит на самом деле. — А еще знаешь, чего мне хочется? «Читос». Сто лет не ела «Читос». Только Клер не говори, ладно? А не то она попытается сама их приготовить.

Бэй не стала спорить. Она обожала клубничные тартинки. Они были куда лучше, чем ее отец.

Добравшись до магазина Фреда, они вошли внутрь, и Сидни взяла корзинку. Когда они миновали овощной отдел, раздался грохот, и во все стороны покатились апельсины. Они были повсюду: в хлебном отделе, под тележками покупателей, и Бэй казалось, что она слышит, как они смеются, точно охваченные ликованием от внезапной свободы. Продавец овощного отдела и пара корзинщиков тут же бросились собирать их, как специальные мальчики, которые подбирают мячи на теннисном корте; можно было подумать, что они все это время прятались где-то поблизости, дожидаясь чего-то подобного.

Виновник происшествия стоял перед опустевшим прилавком, на котором еще несколько секунд назад громоздилась пирамида апельсинов, но смотрел он не на разгром, который сам же и учинил, а на Сидни.

Это был Генри Хопкинс, тот самый мужчина, который угостил их мороженым, а потом сидел на их одеяле в день Четвертого июля. Бэй он нравился. Он был такой спокойный, совсем как Клер. И надежный. Не сводя глаз с Сидни, он приблизился к ним.

— Привет, Сидни. Привет, Бэй, — поздоровался он.

Сидни кивнула на апельсины.

— Знаешь, на нас несложно произвести впечатление. Не стоило устраивать такой разгром, чтобы привлечь наше внимание.

— Открою тебе один мужской секрет. Мы делаем глупости не нарочно, но обычно из самых благих побуждений. — Он покачал головой. — Я прямо как мой дедушка. Он вечно меня наставляет, чтобы я не ловил ворон.

Сидни рассмеялась.

— Мы с Бэй пришли за клубничными тартинками.

— Похоже, сегодня такой день, что всех тянет на сладкое. Пару недель назад Эванель принесла деду банку консервированных вишен. Вчера он наткнулся на нее и сказал: «Почему бы не сделать побольше мороженого и не приготовить вишнево-банановый десерт?» Для десерта нам не хватало только сливочной помадки, так что сегодня я с утра пораньше отправился за ней.

— Да, ради вишнево-бананового десерта определенно стоит лишний раз проехаться до магазина.