Дина Рубина - Больно только когда смеюсь

— У Женечки железная дорога, у дедушки железные зубки…

Женя рисует, старательно высунув кончик языка. Лотом осматривает рисунок взыскательным взглядом художника, приговаривая:

— Это ж каким умным надо быть, чтоб так нарисовать! Это ж сколько мозгов надо в голове иметь!

Женя приехал в Израиль и не сразу, конечно, заговорил на иврите. Видно было, что это обстоятельство его беспокоит.

— Надо мне жениться на израильтяне… — задумчиво говорит он. — Израильтяна будет учить меня ивриту…

— У кошки была мама, или ее Бог дал?

Перепись населения. Замученная девушка ходит по квартирам, опрашивая людей и занося ответы в анкеты. Женя выбегает в прихожую. Его имя тоже заносят в анкету.

— Родной язык? — спрашивает девушка, уткнувшись в листок. Ответа нет. Она поднимает голову и видит честно и старательно высунутый розовый Женин язык.

Женина семья уезжает в Израиль. Предотъездные хлопоты, как обычно — очереди в ОВИР, отправка багажа, получение визы.

Женя с божьей коровкой в руке крутится под ногами взмыленных взрослых. Раскрывая ладонь, по которой ползает полудохлая божья коровка, говорит ей проникновенно, со слезой в голосе:

— Прощай, прощай… Ты улетаешь в жаркие края, а я уезжаю в Израиль. Я уже отправил багаж и получил визу.

Трехлетний Давид каждой проезжающей машине посвящает два вопроса:

— Это машина какая? Какого ее цвета?

Давид, 8 лет, на иврите уже говорит гораздо лучше, чем по-русски. Он смотрит на собаку и замечает задумчиво:

— Собаки любят, когда их чешут… после ушах…

Ира, 3 года, очень любит селедку. Ест и приговаривает: «Какие люди грубые, говорят „селедка“. А она хорошая, надо говорить „селёда“…»

Общий завтрак в выходной день. Мама говорит Ире (3 года):

— Ешь овощи! Овощи — это самое главное.

Ира на это:

— А воспитательница говорит, что самое главное — Ленин.

Катя, 7лет, едет с мамой в автобусе. Дело происходит в Иерусалиме, поэтому у вошедшего контролера на поясе висит пистолет.

Катя внимательно наблюдает, как он проверяет билеты.

— Мам, а пистолет у него для чего — стрелять в безбилетников?

Том, полтора года, ходит по дому, волоча за собой бутылку с соской, и повторяет со взрослой «бабьей» интонацией:

— Надоело! Все на-до-ело-о-о!

Маша, 10 лет:

— Через восемь лет замуж выходить, а я вокруг смотрю, ну никого стоящего не вижу!

— А ты погоди, — говорит ей мать, — еще ж восемь лет у тебя в запасе. Может, за восемь лет кто и появится…

— Ну да, — скептически усмехается дочь, — за десять лет не появился, а за восемь появится!

— У ВАС НЕ БЫЛО МЫСЛИ СОСТАВИТЬ ЦЕЛЫЙ СБОРНИК ТАКИХ ВОТ, ЧУДНЫХ ДЕТСКИХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ? НЕЧТО ВРОДЕ «ОТ ДВУХ ДО ПЯТИ» КОРНЕЙ ЧУКОВСКОГО…

— Для сборника моя коллекция маловата. Кроме того, высказывания детей, вырванные из контекста семьи, ее густой каждодневной жизни, надолго захватить читателя не могут. Мне интересен «человек непрерывный»: откуда он взялся, куда идет… Если это ребенок, мне интересна его семья, родители… мир, в котором развивается человеческая душа, которая всегда загадочна. Что побуждает человека заговорить? Какое потрясение впервые «разверзает ему уста»? И, главное, какие лица, какие глаза были у его родителей, когда он заговорил…

Мой редактор Надя о сыне рассказывает:

— Сынку моему исполнилось уже два с лишним года, а он все еще не начал говорить. Молча ел, молча возился с игрушками, молча указывал пальчиком на тот или иной предмет, когда от меня требовалось какое-либо действие.

И вот однажды сидит он на полу, раскладывая на запчасти очередную машинку… А помните, Дина, какая у сидящего малыша спинка: такая прямая-прямая. Вы помните?

И в этот момент я понимаю, что всё это сейчас запишу. Из-за этой вот «прямой спинки».

— В общем, сынок в комнате, я на кухне кручусь… — продолжает Надя — и вдруг отчетливо слышу:

Я сказал: «Нет!»

Потом наступает тишина, потом:

— Нина Николаевна, где моя юбка? (Пауза.)

— А книжка-то без супера! (Пауза.)

— Проходите, девочки, раздевайтесь!

На моих глазах молчун превратился в активного трепача…

А я-то, понятно, сразу этот ее рассказ записала. Где-то у меня ребенок все это скажет. Где? Какой ребенок? Неизвестно, но это должно быть абсолютн органично. Без малейшего «шва».

— А ВЫ-ТО САМИ ПОМНИТЕ КАКОЙ-НИБУДЬ НЕРАЗРЕШИМЫЙ ВОПРОС ИЗ ДЕТСТВА, НА КОТОРЫЙ ТАК И НЕ ПОЛУЧИЛИ ОТВЕТА У ВЗРОСЛЫХ?

— Еще как помню. Вам, по секрету, скажу.

Никогда никто так и не ответил мне в детстве на жгучий вопрос: «Как же Красная шапочка вылезла из живота Серого волка, если она была жёванной? »

— ВЫ В СВОЕЙ ЖИЗНИ НЕСКОЛЬКО РАЗ «ПУТЕШЕСТВОВАЛИ» КАРДИНАЛЬНО: ИЗ ТАШКЕНТА В МОСКВУ, ИЗ МОСКВЫ В ИЗРАИЛЬ, ИЗ ИЗРАИЛЯ — НАДОЛГО — В МОСКВУ, И СНОВА В ИЗРАИЛЬ. ВАМ ЭТО ЛЕГКО ДАЕТСЯ? ВЫ — ЧЕЛОВЕК ВСЕЛЕННОЙ?

— Да что вы! Я совсем не человек Вселенной — прежде всего, я человек принадлежащий, то есть навеки привязанный, даже связанный… Причем, по многим направлениям. Например, я страшно привязана к близким, и даже порабощена стремлением знать о них все в каждую минуту. Это и есть главное мучение моей жизни: писатель во мне требует одиночества, отрешенности, покоя, и даже известной степени равнодушия к раздражителям; человек же во мне постоянно взволнован, озабочен, рвется куда-то бежать, что-то устраивать, улаживать, платить за всех долги и все устаканивать.

Знаете, есть такой хороший еврейский анекдот: из Киева в Одессу летит телеграмма: «Беспокойтесь. Подробности письмом». Это про меня. И это лишь родственные и дружеские узы. А культурная привязанность — к России, а языковая скованность, цепи гремучие! Помните, у Бродского: «…и без костей язык, до внятных звуков лаком, /судьбу благодарит кириллицыным знаком. / На то она — судьба, чтоб понимать на всяком / наречьи…»

Не говоря уже о кровной привязанности к своему народу — тоже повод к всевозможным глубинным разбирательствам с самой собою… Я, знаете, по сути своей — такое потерянное израильское полено… Сначала моим домом был Ташкент. Я родилась и тридцать лет там жила. Один мой знакомый, чей отец в 20-е годы оказался в Ташкенте, говорил: я из вас один родился здесь добровольно. Действительно, никто из нас не родился там «добровольно». Все мы дети эвакуированных или вернувшихся с войны.