Свете тихий

Что делать? Что делать?

– Прежде всего – не хлопай крыльями, – говорю я.

Действительно, чем она занималась такого-то числа в октябре?

С восемнадцати до двадцати двух часов?

– Это ведь пятница, – уточняю я, справившись по календарю.

И вдруг вздрагиваю, точно в голове у меня раздается звонок.

– Что, что, что?..

Аля испугана.

– Все!.. – торжественно поднимая ладони, провозглашаю я. – Все, ставь кока-колу!.. В этот день в пятницу, с восемнадцати до двадцати двух часов ты находилась со мной. Мы сидели на набережной, махали корабликам. Помнишь, к нам еще подошел Гера Симак?

– Да я тебе хоть целую ванну налью. А ты уверен, что это был тот самый день?

– Пятница, – радостно объясняю я. – В предыдущую пятницу мне в издательстве заплатили аванс, такое событие, как ты понимаешь, забыть нельзя, ну а в следующую пятницу, то есть уже через две недели, у тебя был день рожденья сестры. Помнишь, ты еще жаловалась, что – дождь, не хочется ехать, не знаешь, что подарить…

Аля потрясена. Прошлое, которое, казалось бы, сгинуло навсегда, прямо у нее на глазах обретает фактурную плоть. Она даже слов не находит в первый момент, а когда приходит в себя, то объявляет, что я – гений.

– Гений, гений, не спорь!..

Собственно, я и не спорю. Вместо этого я быстренько составляю на ее ноутбуке свои свидетельские показания.

– Вот, можешь предъявить следователю. И такую же бумагу тебе напишет Гера Симак.

– А он напишет? – Аля полна сомнений.

– Конечно! Я с ним сегодня же созвонюсь.

– Ну-ну…

И вот что самое любопытное: я знаю Гераклия Симака, наверное, уже десять лет, а Аля видела его всего один раз и то мельком. И, тем не менее, права оказывается она, а не я. Когда я часов около девяти вечера дозваниваюсь до Симака и с некоторой запинкой рассказываю ему в чем дело, то Гера сначала секунды четыре глухо молчит, а потом с сожалением в голосе отвечает, что выполнить мою просьбу никак не может. Во-первых, он буквально через двадцать минут улетает в Стокгольм, завтра там открывается конференция «Постсовременность: гендерный ракурс», для скандинавов это очень актуальный вопрос, он ведет семинар, надо еще подготовить доклад. А во-вторых, он, честное слово, не помнит, какое это было число…

– Я помню. Это было такого-то октября…

– Нет, нет, извини. Если я чего-то не знаю, то и подтвердить не могу… Слушай, – воодушевленно предлагает Симак, – давай, когда я вернусь из Стокгольма, сразу же тебе позвоню. Расскажешь мне как дела.

Я знаю, что Гера не позвонит. И он тоже знает это не хуже меня.

Зачем ему чужие проблемы?

Хватает своих.

Дин скооль, мин скооль, алля вакра фликорс скооль [7] Дин скооль, мин скооль, алля вакра фликорс скооль (швед). - За твое здоровье, за мое здоровье, за здоровье всех красивых девушек!.. - традиционный шведский тост.

Ведь столько вокруг интересных творческих дел!

Я подтягиваю к себе записную книжку и вычеркиваю из нее телефон Гераклия Симака.

Видимо, уже навсегда.

Вот так.

Впрочем, оказывается, что наши с Симаком показания не нужны. Через несколько дней Але делают ставку с очевидцами происшествия, и те уверенно заявляют, что это была не она. Женщина, находившаяся за рулем, гораздо выше, гораздо, полней. Кстати, и марка машины, как выясняется, тоже не та.

В общем, все как-то обходится.

Очередной «столб» падает, но насмерть, к счастью, не убивает.

Хотя бухается на землю всего в двух шагах.

Аля еще некоторое время дрожит.

Я тоже настороже.

Сейчас вроде бы пронесло, но чего ждать в следующий раз?..

И вот вам вопрос.

Что Аля предпринимает, когда жизнь стукает по ней со всех сторон?

Когда кажется, что уже невозможно дышать?

Ответ очень простой.

Аля едет в Париж.

Это не выдумки.

Это действительно так.

У Нинель, с которой она вместе работает, по каким-то причинам не может, как они уславливались заранее, освободиться муж.

Не отпускают его, неделю за свой счет не дают.

Путевка начинает гореть.

Кому ее предложить?

Конечно – лучшей подруге.

И вот, раз-два, Аля уже в другой стране.

Оттуда она мне непрерывно звонит:

– Только что вышли из Лувра!.. Представляешь, стоим на площади Каррузель!..

Или:

– Версаль в утренней дымке!.. Тысячу раз – ах!..

Или:

– Сидим сейчас в кафе на рю де Шамель, пьем кальвадос, закусываем профитролями!..

Ее разочаровал Монмартр. Ее очаровал тот же Версаль. Булонский лес, как она утверждает, вовсе не лес, а ухоженный парк.

Она снова счастлива.

А в другом кафе, кажется, на улице Растиньяк, к ним подсаживается мужчина, который оказывается, ты только вообрази, аргентинцем, и уже через десять минут предлагает ей руку и сердце.

– Представляешь, его зовут Жозе Мануэль Эстрада Ферейра Лукас де Эспиноза!.. Он говорит, что о такой, как я, женщине, он грезил всю жизнь!..

Не знаю, уж как они объясняются там с этим Жозе Эстрада, но, по его словам, он является владельцем довольно крупного процветающего предприятия (свечной заводик, наверное, говорит Аля), в Буэнос-Айресе у него семикомнатная квартира, а в одной из южных провинций – фазенда.

– Он называет меня сеньорита Алья!.. Предлагает лететь с ним в Буэнос-Айрес прямо сейчас!..

– Немедленно возвращайся, сеньорита! – требую я.

– Через два дня!

– Нет, через два часа!..

Впрочем, Аля быстро меня успокаивает. Оказывается, аргентинец уже давно умчался в аэропорт. У него самолет – через тридцать минут.

– Сказал, что улетает в свой Буэнос-Айрес с разбитым сердцем…

Вообще, все просто великолепно. В связи кризисом, вероятно, народу в группе немного, автобус полупустой, гид делает им всяческие послабления, а кроме того, представляешь, на распродаже, на Елисейских полях, купила себе пальто. Боже мой, снежно-белое, из шерсти новорожденных ягнят!.. Звучит, конечно, ужасно, но ведь не убивали же их!.. Боже мой, ты – упадешь!..

Я и в самом деле чуть ли не падаю, когда Аля через два дня появляется в аэропорту. Но не потому, разумеется, что на ней это потрясающее пальто, а потому, что она, не смущаясь скептического взгляда Нинель, с радостным визгом бросается мне на шею.

– Ну, наконец-то, я – здесь!..

А затем отходит от меня на шага на три и картинно, точно на подиуме, медленно поворачивается.

– Ну как?

– Это уже какой-то гламур.

– Ничего ты не понимаешь, – делает вывод Аля. – Никакой не гламур. Это то, что создано для меня.

По дороге она сообщает, что привезла мне подарок.

– Но сегодня я его тебе, не надейся, дарить не буду. Для этого подарка нужен простор…

– А когда?

Аля объясняет, что у нее разработан особый план. Завтра мы с тобой на пару дней едем на дачу. Ты же можешь оставить свою работу на пару дней? Там, в торжественной обстановке и подарю.