Маша Трауб - Вся la vie

– Ты Васю видел? – спросила мама Васиного дедушку. Дедушка в очередной раз налаживал систему водоснабжения, которая все время давала течь.

– Нет, он же с тобой был, – ответил он.

Мама заглянула в дом, за дом – Васи не было.

– Вася не у вас? – Мама зашла к соседке. Вася любил к ним бегать поиграть с собакой.

– Нет, не у нас, – ответила соседка-медик.

Мама вернулась, еще раз зашла в дом, за дом.

– Вася, Вася, ты где? – закричала моя мама.

Васин дедушка бросил шланг и пошел искать внука в сарае. В сарае ребенка не было.

– Ты в доме смотрела? – спросил дедушка свою жену.

– Что я, по-твоему, слепая? – Мама начала волноваться уже всерьез. Она выбежала на деревенскую дорогу с истошными криками: «Вася, Вася!» Постояла, вернулась на участок. Шла по тропинке и в этот момент увидела, как Васин дедушка отодвинул шифер, которым была закрыта выгребная яма – у Васиного дедушки все никак руки не доходили ее закрыть. Так вот, мама увидела, как он наклонился и внимательно смотрит вниз. Мама тут же вспомнила, что шифер в принципе мог отодвинуть и ребенок. Он, конечно, знал, что нельзя подходить к яме – ему двести раз говорили. Но что толку-то? Мама со всей своей силой воображения представила, как внук свалился в яму. Она медленно опустилась на тропинку и схватилась за сердце.

– Ты чего? – спросил Васин дедушка, оглянувшись.

Мама хотела сказать «чего», но не смогла – губы не слушались. Дедушка вздохнул и побежал к соседке за валокордином. Валокордина у соседки-медика не было. Была водка. Она сказала, что при сердце водку можно, это только при сотрясении нельзя, и выдала бутылку.

– На вас не напасешься, – сказала соседка.

Мама, сидя на тропинке, увидела сначала мужа с бутылкой водки в руках, а потом Васю, который вышел из домика. Они шли к ней вместе. Мама решила, что вот оно – помутнение рассудка.

– Ты где был? – спросила мама Васю, когда обрела дар речи.

– В домике прятался. Под пледом. Мы же в прятки играли. Просто мне жарко стало, вот я и вышел.

– А ты не слышал, как я тебя звала?

– Слышал. Но это же не по правилам – отзываться. Тогда бы ты меня сразу нашла, – объяснил Вася.

– А чего ты в яму смотрел? – спросила мама у Васиного дедушки.

– Да мерил я. А что?

Вот такая дачная жизнь.

Часть моего детства прошла в осетинском селе. Я мало что помню, только детали. Помню, например, большую деревянную ступку для чеснока. Это была моя повинность. Нужно было брать зубчики и разминать их в ступке до кашицы. Долго, чтобы не было кусочков. Чесночную ступку эту я ненавидела. Или была другая – поменьше – для зелени. Эта ступка пахла кинзой или мятой, или тархуном, или всем сразу. Я до сих пор помню этот запах. Потом бабушка забирала у меня ступки и делала соусы. Для мяса, курицы, картошки. Тот, что для мяса, подавался на отдельной маленькой тарелочке. Для картошки – в глубокой миске с деревянной ложкой. Курица поливалась пахучей жижей перед приходом гостей.

Бабушка давно умерла. В Осетии я не была лет уже пятнадцать. Вместо ступки у меня – давилка для чеснока из нержавейки. Для зелени – комбайн с тремя скоростями. Соусы получаются «европейскими». Что-то средне-острое, щадящее желудок среднестатистического гостя. Вкусно, но неправильно. Чтобы было правильно – нужна бабушка в ее любимом домашнем платье с тремя крупными пуговицами, старая ступка с глубокой трещиной-раной на одном боку и черная на донышке и я – маленькая, с грязными ногами и застрявшими в носу слезами: меня ждут во дворе, а я сижу и чеснок давлю.

На самом деле называть соус соусом тоже неправильно. Это абсолютно самостоятельное блюдо. Но соус – понятнее. Например, для картошки – это цахтон. В жидкую сметану (не знаю, сколько должно быть процентов жирности, потому что сметана у бабушки была двух видов: «возьмем маленький бидон» и «Мадина, сходи в подсобку и принеси нормальную сметану. Или ты меня первый день знаешь?»; вот сейчас написала и подумала – я помню, как звали продавщицу из сельского продмага) добавляются толченый чеснок и соль. Все перемешивается. Подается с отварной целиковой картошкой.

Бабушка на кухне не готовила, а творила – могла, например, к сметане и чесноку добавить молодые, только что из маринада, виноградные листья. И поперчить. Я тоже добавляю – листья продаются на любом рынке. Только нужно пощупать ножку – должна быть мягкая.

А в адыгейском варианте того же соуса сметана смешивается с кислым молоком. Один к одному. Соль, чеснок по вкусу. Называется «шхыушипс». Подается к отварному мясу. Очень хорошо с телятиной. Со свининой значительно хуже, но есть можно. Я прямо нарезаю мясо кусочками и заливаю таким соусом. (В моем исполнении – на основе мацони, тоже купленном на рынке. Нужно спросить, когда делали. Даже если вчера – не страшно, будет чуть кислее, но все равно лучше, чем магазинный в стеклянной банке.) Если добавить туда же мелко нарезанную мяту с тархуном – вообще отлично. Удобно, потому что не надо разогревать. Идет как холодная закуска.

А для курицы чеснок нужно развести бульоном, оставшимся от варки, и добавить толченую кинзу. Полить птицу. Главный секрет – закрыть ее крышкой, чтобы пропиталась. Это и правда очень вкусно.

Хотя вот подруга моя сделала цахтон, позвонила и сказала, что я – сволочь. Не получился. Не тот вкус. Рецепты же вообще передаются «на глаз». Я стояла и смотрела, как готовит бабушка, как раньше моя мама стояла и смотрела, как готовит ее бабушка, моя прабабушка. Даже сейчас, когда мне нужно что-то приготовить и я звоню маме спросить как, она отвечает: «Приезжай, посмотришь». Я приезжаю и, как в детстве, сажусь давить чеснок.

Мама приехала, как обычно, ни свет ни заря. Хлопнула входной дверью, грохнула пакетами об пол, что-то разбила. Разделась, потащила продукты на кухню, застучала дверцей холодильника, шкафами… Муж занял ванную. Я зашла поздороваться с мамой.

– У вас, как всегда, шаром покати, – вместо «здравствуй, доченька», сказала мама.

– Там йогурты есть.

Мама даже не ответила. Йогурты в ее понимании не еда.

Мама всегда готовит на маленький аул. Потому что если меньше, то нет смысла затевать. У меня ей все не нравится – кастрюли слишком маленькие, сковородки слишком плоские, мясо слишком постное, капусты слишком мало. После мамы исчезают мука и подсолнечное масло. На кухню не зайти – стоит чад. И вообще лучше не заходить – мама найдет работу. Почистить картошку, порезать помидоры. Она продолжает бурчать – долго чищу, слишком мелко режу…