Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

В порту нам объяснили, что крупных акул вблизи берега нет, а мелкие иногда попадаются. Но только ловить их нет никакого смысла, поскольку как трофей они неинтересны, а есть их, конечно, можно, только мясо у них невкусное – сухое и жесткое. Тем не менее, раз уж идея поймать акулу на спиннинг уже овладела нашими умами, мы спросили, что же понимается под словосочетанием «мелкая акула». Нам ответили, что это акула от метра до полутора. Решение было принято сразу: для того чтобы поставить галочку в графе «акула», этого размера достаточно, а рассказы про ее невкусность не имели значения. Изменив свое расписание, на следующее утро мы уже отплывали от берега.

С точки зрения ловли на спиннинг небольшая полутораметровая акула ничем не отличается от других хищных рыб ее размера – барракуды, блюфиш и прочее. Да даже и от нашей пресноводной щуки, если она большая. Такая же мощная поклевка, борьба до конца и прочее. Хотя вру, тунец, наверное, посильнее будет. Но конечно, если снасть подобрана правильно, то против человека акулке не выдержать – все-таки куда ей, с ее пятнадцатью килограммами, против моих девяноста.

Таким образом, первая моя ловля акулы была достаточно бледным мероприятием, которое я осуществлял для проформы, только лишь для пополнения коллекции рыбацких трофеев. Никаких особых впечатлений эта рыбалка не оставила, хотя была довольно милым и приятным экспромтом.

Для приготовления добычи мы попросили хозяина катера отрезать лучшие филейные части от пойманной нами рыбины (1 м 20 см). Резонно рассудив, что если уж мясо ее, как говорят, слишком сухое, то последнее дело жарить его на гриле, поскольку оно станет еще суше. Вместо этого мы купили в ближайшем супермаркете сковородку, специй, соли, бальзамического уксуса и оливкового масла.

Здесь нужно объяснить, что в США, в их местных городских парках культуры и отдыха, которые, как правило, располагаются вдоль берега какого-либо водоема (в данном случае это был Тихий океан, а вот в Чикаго, например, это озеро Мичиган), на лужайках стоят вкопанные в землю мангалы-грили для всех желающих и деревянные столы с лавками. Поэтому поехать «на шашлыки» в понимании американцев означает заскочить в супермаркет, накупить мяса (можно и уже замаринованного), всяких приправ, древесного угля и отправиться в городской парк.

Формально спиртное в таких публичных местах пить нельзя. Но если бутылка завернута в пакет и не видно этикетки, то пей – хоть упейся, потому что у полицейского, который следит за соблюдением этого закона, нет права на обыск, а попытка заглянуть в пакет – это обыск. Таким образом, берешь бутылку водки, ставишь ее в бумажный пакет – и пей на здоровье: спросят, скажешь – минералка, и дело с концом; вино – сок, коньяк – кока-кола и так далее. Это если по стаканам разливаешь, а если из горла, то и вообще не о чем разговаривать. Поэтому американцы любят пить из горлышка – меньше вопросов.

Под акулу было решено взять белого калифорнийского рислинга из Напа-Вали. Приобретены были пластиковые стаканчики, такие же вилки и ножи, бумажные тарелки, салфетки. Вымочив примерно полчаса стейки из акульего мяса в уксусе, посолив и добавив специй, мы бросили их на заранее поставленную на решетку сковородку, в раскаленное растительное масло. Буквально пять минут – и на тарелках появились первые куски жареной акулятины.

С винцом и зеленью, да с белым майонезом, она оказалась совсем даже ничего. В советские времена нас кормили настолько гадкой рыбой типа хека, что уже и акулятина показалась нам съедобной. Сразу в голове появилась одна из любимейших наших мыслей о большей российской приспособленности к различным лишениям и испытаниям. В частности, к пытке несъедобной пищей. Почему-то этим принято гордиться. Типа: вот мы говно можем кушать, а вам, разнеженным англосаксам и галлам, слабо! Безусловно, говноедение – это одна из основных наших доблестей. Короче. В ресторане я бы акулу не заказал. Невкусно. Съедобно, но не более того. Хотя, например, в китайской кухне суп из акульих плавников я очень даже уважаю. Но то китайцы. Они по части говноедения ушли еще дальше нас…

Потом были встречи с акулой у берегов Новой Англии. Есть такой остров недалеко от Бостона – Нантакет. Там мы ловили небольших блюфиш и камбалу. Как говорят, «на жареху». Иногда попадались и акулки. Небольшие, сантиметров по восемьдесят. Мы их выбрасывали обратно в океан: сравнения с жареной камбалой акула явно не выдерживает.

Потом были еще встречи. Я постепенно начинал привыкать к мысли, что вот вроде все говорят: «Ах, акула! Ох, круто!» – а я могу сказать только, что ловил я ее, ел я ее и никаких впечатлений не получил ни от одного, ни от другого. Однако оказалось, что все было впереди…

Как-то на весенние каникулы я поехал с дочкой в давно обещанную ей поездку в Южную Африку. Традиционный набор африканских прелестей включал в себя водопад Виктория на реке Замбези (на границе между Замбией и Зимбабве), Крюгер-парк в ЮАР со всем классическим набором жителей саванны (слоны, бегемоты, носороги, жирафы, все виды антилоп, львы, леопарды, гиены, гепарды и пр.), мыс Доброй Надежды, Кейптаун, Иоганнесбург… Странные страны. Такие далекие и одновременно такие похожие на Россию… Но об этом в другой раз.

В наш маршрут также была включена встреча с большими белыми акулами. В соответствии с программой все должно было выглядеть так: мы приезжаем в небольшую прибрежную деревушку в двух часах езды от Кейптауна, садимся в традиционный рыбацкий катер и отправляемся в океан. Там, километрах в десяти от берега, мы должны, надев гидрокостюмы и акваланги, сесть в специальную клетку, которую опустят в воду и начнут разбрасывать вокруг нее куски рыбы. Появляющихся белых акул (обещаны экземпляры длиной три – шесть метров) мы фотографируем – и все, конец аттракциона.

Как это часто бывает, действительность внесла некоторые коррективы и оказалась не такой благостной. Когда нам показали катер, в котором мы должны будем плыть в океан, то мы насторожились – он был не более шести-семи метров длиной. Выходить на нем в океан было само по себе довольно адреналинистым мероприятием – ведь волны в океане гораздо выше его. Клетка, которая была взгромождена на катер и привязана веревками к его корме, имела форму бочки высотой два с половиной и диаметром примерно полтора метра. Она была сварена из проволоки толщиной не более пяти миллиметров, с ячейками сантиметров по двадцать. Кроме этого, посередине клетки имелось отверстие по всей ее окружности, куда свободно просовывалась голова, и нижняя часть бочки соединялась с верхней только в четырех местах.