Олег Рой - Обняться, чтобы уцелеть

– Логично, – признал Леонид и вернулся в зал. – У меня новости! – прошептал он на ухо Ксении.

Та с некоторой досадой поглядела на него в темноте:

– Это так срочно?

– Да, очень.

– Ну, тогда давай выйдем. Не будем мешать другим. Так что стряслось? – нетерпеливо спросила Ксю, когда они вместе оказались в фойе.

– Позвонил Серебряный. Он согласен.

Она с радостным криком повисла у него на шее.

– Недаром мне сегодня всю ночь снились бабочки, по соннику это к большой радости… И когда же состоится обмен?

– Как ты говоришь, на днях или раньше. Думаю, для тебя не секрет, что у меня нет никакого желания затягивать с этим делом? Нужно будет только заехать к нотариусу.

Как и в прошлый раз, она осталась дожидаться его в машине, припаркованной недалеко от ворот особняка. Он вновь миновал запоры и охрану и поднялся по лестнице. Странно, но в этот день Голубев был на удивление спокоен. Словно кто-то внутри его махнул рукой и сказал: «А, будь что будет!»

– Где мы будем меняться? – поинтересовался он у нынешнего хозяина собственной квартиры. – Думаю, лучше всего будет сделать это в спальне. Перед тем самым зеркалом.

И, не дожидаясь ответа, направился в нужную комнату.

Глеб Серебряный последовал за ним.

– Сначала документы покажи! – хмуро потребовал он.

– Да, пожалуйста! – Леонид открыл свой портфель и вынул из него несколько папок с бумагами. – С чего начнем?

– С твоих анализов!

– Изволь.

Разумеется, медицинские заключения были в полном порядке, Ксения постаралась.

– Теперь деньги и имущество!

– Вот, пожалуйста. Смотри: дом в Испании, вилла на Адриатическом побережье, яхта твоя «Любимая»… Это – договоры со швейцарским банком, это – с английским…

– Я позвоню и все проверю. – Бывший масон внимательно изучал бумаги.

– Да на здоровье! – Леонид удобно устроился в кресле, достал специально припасенный свежий номер журнала для деловых людей. – Я никуда не спешу.

Серебряный проверял его долго и очень тщательно. Но все его собеседники, слегка удивленные странным звонком, подтверждали на разных языках: да, с тех пор как господин Голубев изъявил желание перевести свою собственность на господина Рощина, ничего не изменилось.

– Ну что, ты доволен? – улыбнулся Леонид, когда последний разговор был закончен.

– Не совсем… – прищурился Серебряный. – Меня интересует еще твое чудодейственное средство от рака.

– Нет уж, с этим тебе придется подождать, дорогой Кирилл. Конечно, я расскажу тебе про него, но только после обмена.

– Нет, до! Иначе я не буду меняться.

– Нет, после, и только после. А то меняться не буду я.

Мужчины, молодой и пожилой, набычившись, глядели друг на друга. А из зеркала за ними с огромным интересом наблюдали их отражения.

– Ты обманешь меня и ничего не расскажешь, – снова проговорил после паузы масон.

– Я даю тебе честное слово, – возразил Леонид.

– Я не верю твоему слову.

– Что ж, это твое дело.

Голубев легко поднялся с кресла и не торопясь направился к двери.

– Стой! – окликнул его Серебряный. – Учти, что без моего слова охрана просто не выпустит тебя из дома.

– Да пошел ты… Мой адвокат знает, где я. Если я не выйду на улицу через час, он поставит на ноги всю Москву.

– Мне ничего не будет. Я слишком известный и влиятельный человек.

– Пусть так, но у тебя нет ни гроша за душой. А я очень хорошо плачу своим людям.

На несколько минут в комнате вновь повисла напряженная пауза, после чего бывший масон выдавил из себя:

– Черт с тобой. Я согласен.

– А что ты это мне-то говоришь? – усмехнулся Голубев, кивая на отражения. – Ты скажи вот им.

– Я согласен! – заорал бывший масон, повернувшись к зеркалу.

– Ну а я тем более, – поддержал Леонид.

И снова, как и в Лондоне, послышался явственный бой часов. Дернулись, заколыхались, сами собой задвинулись тяжелые занавеси на окнах, и в спальне вдруг стало очень холодно и абсолютно темно, несмотря на то что до поздних майских сумерек было еще далеко. Тьма была удивительно густой, она словно обволакивала, душила и ослепляла, и Голубев даже не мог бы сказать с уверенностью, что же произошло на самом деле – действительно стемнело или он на миг потерял сознание? Во всяком случае, когда он пришел в себя, то тут же зажмурился от яркого света и лишь через некоторое время смог различить, что внезапно ослепившее его сияние исходит от множества свечей, неизвестно откуда взявшихся в комнате. Он неподвижно стоял на том же месте, недалеко от двери, и взволнованно наблюдал, как отражения в зеркале медленно-медленно приближаются друг к другу, на мгновение соприкасаются, сливаясь в непонятное единое целое, и так же медленно начинают раздвигаться вновь, но уже в другую сторону. И странно – хотя ему казалось, что это действо длится довольно долго, взглянуть в этот момент на самого себя и узнать, как же он выглядит сейчас, Леонид не успел. Он сделал это уже только тогда, когда превращение окончательно завершилось, и, опустив голову, ошалело осматривал и ощупывал свои собственные руки, ноги, живот… Потом он поднял взгляд и с удивлением обнаружил, что зеркало словно заволокло изнутри черной непрозрачной пеленой.

– Подойди сюда! – раздался оттуда чей-то властный голос.

Голубев сделал несколько нетвердых шагов, но бывший масон, вновь вернувшийся в тело Кирилла, его опередил и приблизился к зеркалу раньше. И тут взору Леонида предстала картина, которую он не смог бы забыть до конца своих дней. Из зеркала в комнату вдруг высунулось множество рук – мужских и женских, тонких и крепких, обнаженных и прикрытых рукавами разноцветной одежды. И все эти руки почти одновременно вцепились в завопившего от ужаса Глеба Серебряного, подхватили его, оторвали от пола и, несмотря на его отчаянное сопротивление, утащили прямо сквозь черное матовое стекло.

Некоторое время зеркало еще оставалось непрозрачным, а потом медленно прояснилось. В нем постепенно стали проступать очертания комнаты, а потом и отражение его, Леонида – самого что ни на есть настоящего Леонида Голубева, пятидесяти теперь уже восьми лет от роду, взъерошенного и, судя по выражению лица, насмерть перепуганного.

– Это все? – тихо спросил он у своего отражения.

– Все, – кивнуло оно в ответ.

Первое, что он сделал, – это открыл окно: в комнате отчетливо пахло паленым, хотя свечи исчезли. А потом поспешил к пульту связи с охраной.

– Вызовите «Скорую», моему гостю стало плохо. И ко мне сейчас должна прийти Ксения Волжанская.

И тут же принялся набирать номер мобильного Ксю.

Она появилась практически мгновенно и замерла в дверях, во все глаза глядя на него:

– Теперь ведь ты – это ты? Да?