Олег Рой - Амальгама счастья

Нет, не надо сейчас об этом. И девушка, прихватив с письменного стола блокнот, быстро подошла к телефону и решительно нажала на кнопку автоответчика. Посмотрим, кто эти семеро – гномов? троллей? богатырей? – тщетно добивавшихся Дашиного внимания и тревоживших молчание ее пустой квартиры.

«Даш, это я, Катя. Почему тебя не было сегодня на летучке? Клонов просто вне себя от ярости, рвет и мечет. Кстати, это он поручил мне непременно дозвониться до тебя сегодня и передать, что завтра в семнадцать ноль-ноль ты должна быть на рабочем месте. Надо же – в воскресенье вызывает, совсем обнаглел! По-моему, ему что-то от тебя нужно – ха-ха… Счастливо тебе!» Даша задумчиво остановила магнитофонную ленту. «Сегодня на летучке… завтра, в воскресенье…» – все это значит, что Катя звонила ей еще тогда, в субботу вечером. Помедлив минуту и мельком взглянув на часы еще раз, девушка взялась за телефонную трубку. Разумеется, по всем правилам хорошего тона звонить людям в такое время уже неприлично, но Даша твердо знала, что Катюша никогда не ложится спать рано и вообще, судя по ее рассказам, добирается домой после свиданий обычно за полночь.

– Я слушаю! – Катин голосок в трубке был свеж, мил и кокетлив.

– Добрый вечер, Катюша… – Девушка не успела даже представиться, как ее собеседница ахнула, всхлипнула и затараторила так быстро и невнятно, что Даша едва успевала понимать прыгающие, как горошинки, слова.

– Господи ты боже мой, Дарья! Ты все-таки нашлась! Ну, слава богу, а то такого переполоха наделала, что мы тебя чуть уже не похоронили… Где ж ты была, душа запропащая?!

Даша с запоздалым раскаянием сообразила вдруг, что не заготовила никакого мало-мальски достоверного объяснения своего отсутствия на работе не только что в воскресенье, по прямому приказанию начальника, но даже и в понедельник, уже плавно переходивший в следующий день. Правда, у нее «в рукаве», как у заядлого картежника, оставался еще полученный в субботу бюллетень, но – козырь этот едва ли можно было считать выигрышным. Слабо, весьма слабо, как сказал бы на это Клонов… Ведь ее, судя по всему, разыскивали и дома – иначе коллега не заговорила бы о переполохе.

Пауза едва не затянулась, но девушка успела уловить момент, когда Катино ожидание в трубке начало переходить в недоумение, и быстро сказала:

– Знаешь, я все расскажу тебе потом. Меня не было в городе все эти дни, я только что вернулась и вот получила твое сообщение… Вообще-то кое-какое официальное оправдание у меня имеется – бюллетень, и я…

– Можешь выбросить свое официальное оправдание в мусорный ящик, – сухо посоветовала Катя. – Оно тебе уже не поможет. Начальство еще в субботу велело разыскать тебя всеми правдами и неправдами, дабы заполучить на какую-то воскресную встречу. Я надеялась, что ты получишь мое сообщение вовремя, но, увы!.. А кстати, – и в голосе невидимой собеседницы послышались жадное любопытство и какой-то скользкий, чуть язвительный намек на особый смысл всего, что будет сказано дальше, – ты не знаешь, что там намечалось в нашем банке в воскресенье? Я так поняла, что вопрос шел о жизни и смерти, и от тебя, Дашенька, многое на этой встрече зависело… С каких это пор ты стала определять у нас судьбу банка?

Девушка постаралась, чтобы ее голос в ответ прозвучал как можно ровнее и беззаботнее:

– Тебе показалось, Катюша. Действительно, Клонов что-то говорил об этом еще в пятницу, на открытии галереи, но я так поняла, что он собирает нас всех.

– Ну да, держи карман шире! – фыркнула коллега. – Темнишь, Дарья, но ладно – меня это не касается… В общем, сегодня, когда мы явились на работу, внизу уже висел приказ о твоем увольнении. Да ты не пугайся, похоже, это только воспитательная мера…

– Я не пугаюсь, – спокойно и веско проговорила Даша. – Меня, признаться, теперь это мало трогает. Но почему ты решила, что мера воспитательная?

Катя засмеялась, но в смехе этом было что-то недоброе и раздражительное:

– Да кто ж тебя теперь уволит-то, такую богатую и знаменитую! Клонов, правда, сегодня опять собирал нас и заявил, что в пятницу имел возможность убедиться в полном твоем непрофессионализме и отсутствии преданности банку; что давал тебе шанс исправить положение в воскресенье, но ты этим шансом не воспользовалась. А сегодняшним невыходом на работу, заявил, и вовсе отрезала себе все пути к отступлению… Но тут, Даш, и началось самое интересное: после всего этого он добавил, что вернуться в наши светлые ряды ты все-таки можешь, невзирая на приказ об увольнении, если только (лови мысль, подруга!) «будешь готова сотрудничать с банком уже не в качестве наемной силы, а в качестве партнера и инвестора»… Крепко сформулировал, да?

– Они все-таки хотят, чтобы я продолжала у них работать? – переспросила совсем сбитая с толку этой словесной казуистикой Даша.

– Они хотят обслуживать дела твоего швейцарского Фонда здесь, в России, дура! – в сердцах ответила Катя. – Нет, скажи: ты правда такая тетеря или только прикидываешься?

Они помолчали. Даша слышала, как тихо, но напряженно дышит в трубку Катюша, и вдруг перед ее глазами встали серые банковские коридоры, серое оборудование в офисах, серые картины на стенах и серые лица коллег – Катя, Аллочка, Клонов и лично президент банка Иван Алексеевич… И все они, напряженно и алчно дыша, наступали на нее с одним только словом: «Фонд… Фонд… Фонд…» А потом к ним прибавились Игорь и Павел, Светка и Сергей Петрович Плотников, и вся эта жуткая, нелепая вереница корявых фигур кривлялась и приплясывала вокруг нее, напевая все то же единственное слово. Фантасмагория была такой яркой, живой и зримой, что девушка невольно зажмурилась, всплеснула руками, и телефонная трубка с сильным стуком оказалась на полу…

– Эй, Даш, с тобой все в порядке? – послышался из упавшей трубки Катин голос, и девушка с каким-то облегчением сумела расслышать в нем неподдельный испуг и искреннее беспокойство. Она взяла себя в руки, подняла трубку и спокойно ответила:

– Да, не волнуйся. Все хорошо. А почему ты, кстати, говорила о переполохе и о том, что вы меня… похоронили? – Последнее слово далось ей нелегко, но собеседница, слава богу, не заметила этого.

– Да искали же тебя – и позавчера, и вчера еще, и сегодня целый день… Свет в окне горит третий день – слабый, правда, вроде ночника, но все равно видно, телефон молчит, и никто ничего о тебе не знает. А тут еще слухи поползли, – Катюша таинственно понизила голос, – что с наследством твоим дело нечисто и вообще – то ли полная туфта, то ли криминал. То ли тогда бабку убили, то ли теперь – тебя саму… Ой, Даша! О чем у нас только сегодня не болтали!

– Ну, довольно, ты послушай меня, Катюш, и передай, пожалуйста, всем тем, кто сегодня «о чем только не болтал»… С наследством все правда и все в порядке, никакого криминала. На работе я не появлялась, потому что в банк больше не вернусь. И сотрудничать мой Фонд с ним не будет, по крайней мере до тех пор, пока это зависит от меня. Последнее можешь передать лично Никите Юрьевичу Клонову. Так что он, может, не так уж был и не прав по поводу моего непрофессионализма и недостаточной преданности банку… Поняла?