Франсуаза Саган - В память о лучшем

Исполнив несколько куплетов, она подошла к нашему столику и опять присела – ненадолго, совсем ненадолго, так как назавтра уезжала не то в Лондон, не то куда-то еще в Европе. Так или иначе, она сказала мне: «Darling, you know, I am going to die very soon in New York, between two cops». [3]Разумеется, я уверяла ее, что этого не произойдет. Я не могла и не хотела ей верить; все мое отрочество, очарованное, убаюкиваемое ее голосом, отказывалось принять ее слова. Вот почему я была ошеломлена, когда несколько месяцев спустя, открыв газету, прочитала, что Билли Холидей умерла накануне ночью, одна, в больнице. В ту ночь при ней не было никого, кроме двух полицейских.

Мы встретились 21 июня. На этот летний день падает мое рождение. Вечером того 21 июня, когда мне исполнился двадцать один год, я решительно шагнула к этой встрече на порог казино «Палм-Бич» в Каннах в сопровождении двух родственников, которые решили позабавиться, впервые выпустив меня за зеленый стол. Присутствовали они лишь при моих первых шагах. В дальнейшем, ускользнув от их бдительных очей, я продолжала гонку из казино в казино уже без чьей-либо опеки.

(NB. Что бы там ни говорили, но я не просаживала за игорными столами целых «состояний», поскольку, как ни странно, никогда ими не располагала. Я оставляла в казино лишь крохи своего образа жизни, предполагавшего не роскошь, а мечту о жизни без материальных забот, жизни, в которой лица окружающих не омрачались бы никакими горестями, кроме любовных. Стремление обеспечивать себе день сегодняшний, если не дни грядущие, никогда не оставляло мне таких средств, какие я могла бы разбазаривать по воле случая! А посему мне ничто не мешало постоянно играть, как бы рискуя, что и является основным принципом азартной игры. К тому же чаще всего мне сопутствует везение, так что директора казино, где я смогла побывать, должно быть, криво усмехались, если разговор заходил о миллионах, якобы оставленных мной у них в залах. Я настаиваю на этом отступлении, дабы избежать подозрений в мазохизме и еще для того, чтобы меня, невезучую, не чурались партнеры. Как все мои друзья всегда были настоящими, так и везение всегда было моим настоящим партнером, хотя и переменчивым.)

Итак, наша первая встреча состоялась в счастливый день моего рождения. В те годы в конце июня в Канн съезжались именитые завсегдатаи «Палм-Бич». Там пребывали тогда Дэррил Занук, супруги Коньяк Эннеси, вроде бы Джек Уорнер и другие сильные мира сего и крупные игроки перед ликом Всевышнего. Меня осмотрительно старались не подпускать к их столу, и я, наблюдая за битвой титанов, была скорее ошеломлена, нежели взволнована. Постигнув правила «железной дороги», узнала, что, имея на руках две карты, при условии, что их общая сумма 8 или 9, можно за один присест выиграть 50 миллионов старых франков; вернув их в игру, можно выиграть 100 миллионов или просадить все до последнего франка – по-прежнему с двумя картами на руках. Больше, чем громадные суммы, мое воображение поражала быстрота их перемещения из рук в руки. Я представляла себе, что за два хода смогу кардинально переменить свою судьбу, не ведая того, что в казино, как и в любом другом месте, деньги воплощаются в чеки, а их в казино принимают без большой охоты: осмотрительность директора, нередко своекорыстная, иногда оказывается тормозом для безумных игроков – либо спасительным, либо роковым.

К концу вечера я осела со своими ангелами-хранителями, или, лучше сказать, со своими злыми гениями, у столика, где шла игра в рулетку, и тут с удивлением открыла для себя, что моими счастливыми номерами были 3, 8 и 11 – моя особенность, о которой доселе я знать не знала и которая так и осталась при мне на всю жизнь. Я обнаружила, что предпочитаю черное красному, нечетные цифры четным, первую половину серии второй, и многое другое выбирала по наитию, что наверняка заинтересовало бы психоаналитиков. Вначале я проиграла небольшую сумму, затем сорвала банк, что мне показалось в порядке вещей, зато повергло в шок моих спутников. «Подумать только, девочка не успела присесть, а уже сорвала банк!» Я просадила весь свой выигрыш за столом «железной дороги», а поскольку мне было трудно разбираться в картах, не помеченных цифрами, ко мне приставили очаровашку-крупье, который решал за меня, как ходить. Так я выяснила, что при равном шансе не должна ставить на 5. (Таким образом, прочтя эти строки, любой игрок получит полное представление о моей системе игры.) Для себя лично я выяснила также, что в азартной игре, как нигде, важно скрывать эмоции. Читая их весь вечер на преувеличенно напряженных лицах игроков – именно так переигрывают плохие актеры, передавая целую гамму чувств: подозрительность, уверенность, разочарование, отчаяние, упорство, обличение, ликование или безразличие, сыгранное хуже всего, – я решила про себя, что в дальнейшем, как бы ни шли дела, я противопоставлю ударам или ласкам судьбы улыбку и даже приветливое выражение лица. И подобно тому, как не менялись мои заветные цифры, так не изменилась ни на йоту и эта линия поведения. Даже более чем флегматичные англичане восхищались моим хладнокровием, что, признаюсь, подогрело мое тщеславие больше, чем иные добродетели, которые я сумела или вообразила, что сумела, приумножить за годы жизни.

Не собираюсь пускаться тут в объяснение притягательности азартной игры: каждый человек от природы либо игрок, либо не-игрок; игроком рождаются, как рождаются рыжим, умным или злопамятным. Так что пусть не-игроки пропустят несколько последующих страниц, где описаны анекдотические случаи, – они могут потешить или устрашить только моих единомышленников. Это правда, что игра – привычка, поглощающая все силы; это правда, что, увлекшись игрой, можно заставить прождать два часа человека, которого любишь больше всего на свете; это правда, что игра помогает забыть про долги, неприятности и материальные затруднения, когда дело – дрянь, чтобы час спустя обрести свои проблемы вновь, уже в десятикратном размере. Целый час ваше сердце будет усиленно колотиться, на этот час вы позабудете о песочных часах быстротекущего времени, позабудете бремя денежных проблем и цепкие «щупальца» общества, которые мешают вам спокойно спать. Это правда, что деньги, пока играешь, опять становятся тем, чем и должны были бы оставаться раз и навсегда, – игрушкой, жетонами, чем-то взаимозаменяемым и не существующим в природе вещей. Правда и то, что настоящие игроки редко бывают злыми, скупыми, агрессивными. Как правило, им свойственна терпимость, как и всем, кто не страшится утратить то, что имеет. Они из тех людей, для кого любое материальное или нравственное приобретение временно, любое поражение – случайность, а всякая победа – дар небес.