Нора Робертс - Трибьют

По сигналу двадцать пять лиц погрузились в хрустящую корочку с черничной начинкой. Смех Силлы утонул в воплях и подбадривающих криках зрителей.

— Вот это да! И правда отвратительное зрелище.

— Но увлекательное. Черт, он опять выиграет! Большой Джон! — закричал Форд и принялся скандировать его имя. Толпа подхватила, а затем разразилась аплодисментами, когда Большой Джон поднял свое измазанное фиолетовым соком лицо.

— Он непобедим, — сказал Форд, когда судья объявил Портера победителем. — Его никому не обойти. Он супермен среди поедателей пирогов. Послушай, в южном павильоне устраивается лотерея. Попробуем выиграть самый уродливый и бесполезный приз в мире.

После долгих препирательств они остановились на пластмассовых настенных часах ярко-красного цвета в виде петуха. Определив цель, Форд отправился покупать лотерейные билеты.

— Здравствуйте, миссис Морроу. Тяжеловато приходится?

— В этом году дела идут хорошо. Чувствую, будет рекорд. Привет, Силла. Потрясающе выглядишь. Весело?

— Очень.

— Рада слышать. Наверное, это немного скромно и по-деревенски по сравнению с тем, к чему вы привыкли, но мне кажется, что и мы устроили неплохой праздник. Ну, чем я могу вам помочь? Я имею в виду… — Кэти преувеличенно похлопала ресницами. — Сколько вам нужно билетов?

— Двадцать, — сказал Форд.

— Каждому, — добавила Силла, доставая купюру.

— Вот это мне нравится! — Кэти отсчитала билетики и оторвала корешки. — Удачи. Победителей начнут объявлять минут через двадцать. Форд, если увидишь маму, скажи ей, чтобы нашла меня. Я хочу поговорить с ней о…

Силла перестала слышать, о чем они говорят, увидев Хеннесси, который пристально смотрел на нее с другого конца павильона. Иголки его ненависти буквально царапали ее кожу. Рядом с ним стояла маленькая женщина с усталыми глазами на усталом лице. Она дергала его за рукав, но он не реагировал.

День сразу же поблек, утратил живость, свет и краски. Ненависть убивает веселье, подумала Силла. Но она не стала отворачиваться — запретила себе это делать.

Первым отвернулся он — внял наконец мольбам жены и пошел прочь от павильона по зеленой летней траве.

Она ничего не сказала Форду. Не стоит и ему портить этот день. Она смочила горло, внезапно пересохшее во время этой безмолвной встречи, лимонадом и принялась бродить среди толпы, наблюдая, как солнце клонится к вершинам гор на западе.

Она разговаривала, смеялась. Выиграла настенные часы в форме петуха. И напряжение, ледяными когтями сжимавшее ей сердце, постепенно ослабло. Когда небо потемнело, Сэм забрался на колени к Форду и завел с ним разговор на своем странном языке.

— Как ты понимаешь, что он говорит? — спросила Силла.

— У него все на лице написано, кроме того, он прекрасно жестикулирует, — засмеялся Форд.

Объявили государственный гимн, и все встали, в том числе и Форд, взяв ребенка на руки. Вокруг Силлы под чернильным небом, в котором мерцали огоньки звезд, раздавался хор голосов. Повинуясь внезапному порыву, она взяла Форда за руку и не отпускала, пока не затихла последняя нота.

Как только они вновь сели, раздались первые взрывы салюта. Сэм тут же перелез с коленей Форда на колени отца, а вместо него к Форду запрыгнул Спок.

Безопасность, подумала Силла, наблюдая за разноцветными огнями в небе цвета индиго. Они знают, что тут всегда будут в безопасности.

— Ну как? — спросил Форд, когда они по пустынным дорогам ехали к дому.

— Очень хорошо — удивительно хорошо, — искренне сказала она. — И начало, и середина, и конец.

— Что ты собираешься делать с этой штуковиной? — он опустил взгляд на часы.

— Штуковиной? — Силла покачала петуха, словно младенца. — Так ты называешь нашего ребенка? — она ласково похлопала часы. — Я думаю об амбаре. Можно повесить часы там — они прекрасно туда впишутся. И мне нравится, что у меня останется сувенир в память о моем первом здесь праздновании 4 июля. Когда я закончу дом, для вечеринок на свежем воздухе будет уже поздновато. Но после сегодняшнего я подумываю о большом приеме. Что-то вроде дня открытых дверей — горящий камин, подносы с угощением, цветы и свечи. Я хочу посмотреть, что это такое, когда дом заполнен людьми. Я имею в виду гостями, а не рабочими. Но сегодня, — она вытянула ноги, — я устала от людей и веселья. Хорошо возвращаться домой, в тишину и покой.

— Мы почти приехали.

— Хочешь насладиться покоем вместе со мной?

— Надеялся на это.

Они посмотрели друг на друга, и Форд свернул на дорожку к ее дому. Свет фар упал на красный клен.

— Что это висит…

— Моя машина! — она наклонилась вперед, схватившись за приборную доску. Сукин сын, черт бы его побрал. Стой! Стой!

Не успел Форд остановить машину позади ее пикапа, как она уже отстегнула ремень безопасности, распахнула дверцу и выскочила наружу.

Куски триплекса свисали с заднего стекла. Другие осколки повсюду блестели на гравии, похрустывая под ее ногами.

Форд достал телефон и набрал «9-1-1».

— Подожди, Силла. Подожди.

— Все стекла. Он разбил все стекла.

Огромные дыры зияли на лобовом стекле, и от них паутиной расходились трещины. К сердцу Силлы подкатила холодная ярость. Фары тоже были разбиты, решетка радиатора погнута.

— И что толку от сигнализации, — она не плакала и не кричала. — Что толку от этой проклятой сигнализации.

— Нужно посмотреть, что с сигнализацией. Я проверю дом, а потом ты войдешь.

— Это уже слишком, Форд. Это уже слишком. Злобный, мстительный, безумный. Старого ублюдка нужно остановить.

— Хеннесси? Его же нет в городе.

— Есть. Я видела его сегодня в парке. Могу поклясться, что если бы у него под рукой оказался обрезок трубы или еще что-то, чем он воспользовался здесь, то он набросился бы на меня.

Охваченная яростью, она повернулась и в свете фар увидела то, что свисало с ветки красного клена.

Силла бросилась вперед, но Форд схватил ее за руку.

— Пойдем в дом. Нужно подождать полицию.

— Нет, — покачала она головой и медленно сошла с гравия на траву.

Такую куклу, вспомнила Силла, ей купили в шесть лет. У куклы были ее волосы — белокурые, еще не потемневшие, — собранные в два хвостика за ушами при помощи розовых лент. Такими же ленточками было оторочено бело-розовое клетчатое платье. Белые кружевные носочки и туфельки с ремешком-перемычкой.

Ее улыбка была солнечной, как волосы, и сладкой, как запах розовых бутонов.

Он сделал петлю из бельевой веревки. Долгая и кропотливая работа. Повешенная кукла выглядела устрашающе. Над поясом куклы была прикреплена картонка с надписью: ШЛЮХА.

— В комплект — он продавался отдельно — входил кукольный чайный сервиз. Это был мой любимый, — она отвернулась и взяла на руки скулящего и дрожащего Спока. — Ты прав. Нужно войти в дом и все проверить — на всякий случай.