Фредерик Бегбедер - Романтический эгоист (журнальный вариант)

Здорово, что можно больше не менять деньги. Благодаря евро вы чувствуете себя в чужой стране как дома. По-испански не говорите, но одеты вы как местные жители. Глобализация – это возможность чувствовать себя везде как дома и вместе с тем как бы за границей. Хорошо путешествовать под крылом глобализации, при условии, само собой, что у вас до хрена евро и вы не отличаетесь особой глубиной восприятия. Я езжу по миру, но ничего не вижу, потому что нечего видеть. Все страны похожи на мою. Что в лоб, что по лбу. Все одеты одинаково, как из инкубатора, и ходят в одни и те же магазины. Единственный положительный результат подобной уравниловки: весь мир у меня дома, а раз уезжать – это все равно что оставаться, то почему бы не уехать?

Браво «Удушью», новому роману Чака Паланика (автора «Бойцовского клуба»), где он пишет: «Самый бездарный минет всегда доставит больше радости, чем аромат прелестной розы или созерцание красивейшего заката».

Как бы там ни было, с либидо у меня все равно полный отстой. Не хочу больше трахаться, буду флиртовать. Ну, в крайнем случае не откажусь от отсоса или дрочки. А уж вставить – нет, спасибо, это без меня: с резинкой неинтересно, без резинки стрёмно (в обоих случаях стоит у меня недолго). И вообще, что за дебильная иерархия у мужиков в башке, как будто заниматься любовью лучше, чем клеиться. По-моему, наоборот: трахаться не так сексуально, как танцевать медленный танец. Поцелуй в шейку лучше вагинального туда-сюда-обратно. Рука в полосах прекраснее плевка спермы в резинку от «Дюрекса». Прикосновение губ к веку, палец во рту или язык на пальце приятнее, чем член в ухо, кулак в задницу или очко в нос. Нет, ну скажите честно, так это или не так?

Центральные каналы строят мне глазки: мне позвонили Лескюр и Фарруджа. Ардиссон советует мне отказаться. Согласившись, я стану еще ненавистнее, а значит, и ненавидимее. Соглашаюсь из мазохистского любопытства и жажды наживы.

Я выступаю за создание «Удостоверения бедняка», которое надо будет предъявлять при входе в магазины «Зара», «Манго», «Н&М», «Кукай», «Наф-Наф», «Гэп» и т. д. Только владелицы подобных карточек (а они будут выдаваться исключительно гражданкам, доказавшим, что они зарабатывают меньше 1500 евро грязными в месяц) получат право зайти в магазины дешевых шмоток. Тогда богатые будут вынуждены покупать свои бикини в бутиках «Шанель» по 2000 евро за штуку (33 % НДС пойдет на больницы, ясли и проч.). Я также не буду против, если Кристин Орбан и Пэрис Хилтон [158] Пэрис Хилтон – актриса, наследница сети отелей «Хилтон». запретят посещать распродажи.

Почему моя жизнь и мое творчество так тесно связаны между собой? Потому что я ставлю опыты на самом себе, как сумасшедший ученый, а потом записываю результаты. Я свой собственный подопытный кролик.

Франсуаза опять закатила мне сцену ревности. Будь я и вправду циником, я бы так часто не краснел. Она отрицает, что ведет двойную игру с Людо. Я ей не верю, даже если она прикидывается лучше меня. Жалко, что любовные истории так предсказуемы.

Мне часто говорят: «Вы в жизни гораздо симпатичнее, чем по телику», и прочие глупости. Вовсе нет. Это вы Шираку говорите. Я мил всегда. Просто я притворяюсь злюкой, чтобы ко мне не приставали. Свинтус во мне борется с романтиком, и побеждает всегда последний (сентиментальный дурачок, наивный, вежливый оптимист).

Смотрю документальный фильм о Хью Хефнере. Создатель «Плейбоя» живет в Голливуде с шестью бабами. Крайности сходятся: являясь символом свободного секса, предельного декадентства, тотальной порнографии, ты оказываешься в гареме – то есть становишься мусульманином. В идеале надо было бы жить жизнью Хефнера до 50 лет, а потом перестать (женившись или покончив с собой, что одно и то же), потому что нет ничего более унылого, чем 75-летний плейбой. Хью Хефнер поправляет нашлепку на голове и принимает виагру. И это потому, что Аллах велик.

Мастурбировать – значит быть гомосексуалистом с самим собой.

Мы с Франсуазой в Касабланке, идет дождь. В «Эксельсиоре» уже нет и не будет Сент-Экзюпери, и Хамфри Богарт больше не соблазняет замужних женщин в отелях ар-деко. Зато есть шумная анархичная столица и визг клаксонов под белым небом. И бассейн на крыше «Шератона». И еще набережная, бары, рестораны и белозубые девушки. И еще «Малая скала», что-то вроде марокканского «Будда-бара», где золотая молодежь мечтает об Америке, ненавидя при этом Израиль. И еще пижоны на «БМВ», насмотревшиеся «Лофт-2» по телевизору. От динамистки Марлей никуда не денешься – она стала звездой по спутнику. В баре на Центральном рынке говорят только о ней – эта нимфоманка победила через 10 минут после того, как вошла в «Лофт». [159] На самом деле Марлен попросили уйти, когда выяснилось, что она девушка по вызову. А тем временем продолжаются бомбардировки.

Ришар Дюрн [160] В марте 2002 г. 33-летний Ришар Дюрн устроил бойню в муниципальном совете парижского пригорода Нантер. Погибли 8 и получили ранения около 20 человек. Преступник покончил с собой, выбросившись из окна здания Криминальной бригады Парижа. вовсе не оригинален: он подражает Герострату, который сжег храм Артемиды в Эфесе, чтобы обеспечить себе бессмертие (храм считался одним из семи чудес света, и дело было в 356 году до Рождества Христова). Ришар Дюрн тоже убивал людей, чтобы о нем узнал мир. Его личный дневник, опубликованный газетой «Монд», похож на то, что я бы сам написал, если бы никто не узнавал меня в лицо. «А что если бы меня не было», – мог бы спеть Дюрн вслед за Джо Дассеном, который в отличие от него не страдал нарциссизмом. Практически впервые во Франции желание прославиться приводит к убийству. Вспомним, что Герострата приговорили к сожжению, а также под страхом смертной казни запретили всякое упоминание его имени. Я предлагаю никогда больше не произносить имени… как его там?

«Я слоняюсь ночью по городам и весям в поисках девушек и молюсь о том, чтобы не найти ни одной». Дневник Арчибальда Олсона Барнабута повествует о жизни богатого юноши в Европе ровно век тому назад. Если отвлечься от стиля, сходство с моим дневником поразительное: все очень изменилось (обезличивание культур, сокращение расстояний благодаря техническому прогрессу, свобода нравов…) и в то же время нет (несправедливость и социальное неравенство никуда не делись, в тех же музеях выставляются те же картины, и церкви у нас те же, и красота, и «кокотки», и парочка еще не изуродованных пейзажей…). Барнабут путешествовал по Италии, Германии, России и Англии в самом начале XX века. Оскар Дюфрен идет по его стопам спустя три мировые войны, он так же бесшабашен, очарован миром и печален и тоже находится во власти любовных мук… А что, если времени не существует?