Фредерик Бегбедер - Романтический эгоист (журнальный вариант)

Господи, смилуйся надо мной. Завтра я ее увижу. Мне кажется, я любил ее всегда. Почему я не в состоянии сказать ей об этом? Я сторонюсь женщины, которая мне нравится, боюсь того, что меня притягивает, избегаю ту, что любит меня, и клею тех, кому я на хрен не нужен.

Клер беременна. Она мне так и заявила, ни с того ни с сего, уставившись на меня в ожидании реакции. Я выдавил из себя улыбку, лепеча: «Ты уверена? Ты уверена?» – но она поняла, что я думаю: «От меня? От меня?» Я попытался ее успокоить, но на моем багровеющем лбу словно выступило крупными буквами: «СУКА! СДЕЛАЙ АБОРТ!» Я думаю, что диалог между мужчиной и женщиной удастся еще не скоро. Основная загвоздка в том, что они читают наши мысли, а мы не думаем ничего такого, что было бы им приятно. Она разрыдалась, обозвав меня педрилой, но увы: будь это правдой, ничего бы не случилось.

Когда у меня начинается насморк, все думают, что я нюхаю наркотики. Вот что значит репутация.

Что делать: убить Клер или жениться на ней? Аборт должен состояться через три недели. Бред какой-то. В то самое мгновение, когда у нее раздулись груди, она меня возненавидела – мне даже не удастся этим воспользоваться. Ее сиськи и ее ненависть утроились в объеме одновременно.

Бывают дни на «да» и месяцы на «нет».

Снова скандал, связанный с допингом в спорте. Хватит лицемерить. Лично я за допинг. Большая часть писателей накачивается алкоголем, кокаином или амфетаминами. Почему же запрещать спортсменам то, что разрешено художникам? Представьте себе членов жюри Гонкуровской премии, предписывающих Жан-Жаку Шулю сделать анализ мочи, чтобы удостовериться, что он писал «Ингрид Кавен» не под действием запрещенных препаратов. Пора покончить с пуританством в отношении наркотиков. Зачем тогда человек производит допинги, если ими нельзя воспользоваться? Я выступаю за полную и всеобщую легализацию всех наркотиков, в том числе тяжелых, с целью заменить мафию на министерство здравоохранения.

В ночных клубах надираются, чтобы кадриться, и результат на лице: клеишься ко всем бабам подряд, потому что застенчивость тонет в алкоголе. Проблема в том, что впоследствии в нем тонет и эрекция. Правительство ошибается, заявляя, что «злоупотребление алкоголем опасно для здоровья»: напротив, это прекрасное средство от СПИДа!

Амели Нотомб не такая уж страшила. У нее серо-зеленые глаза и очень красивые белые руки с длинными тонкими пальцами. Меня буквально завораживает ее тихая мифомания. Когда я говорю ей, что она похожа на Кристину Риччи, [47] Кристина Риччи – американская актриса («Спаси и сохрани», «Сонная лощина» и др.). она замечает: «Я знаю». Когда я спрашиваю, как она поживает, она говорит: «Не знаю». И становится просто красавицей.

Мы в Бриве-дуриве. Меня снова сводит с ума Амели Нотомб (говорю с ней с полным ртом фуа-гра). Мы собираемся пожениться, хотя бы просто для того, чтобы купить замок, жить каждый в своем крыле и общаться исключительно через жутко раболепных лакеев.

Она: Мы могли бы написать книги друг о друге.

Я: Моя будет лучше.

Она: Само собой, тема-то интереснее.

Эта девица – полная для меня загадка. С ней происходят только странные вещи. Например, однажды она прыгнула с парашютом, но он не раскрылся, и она упала вниз с 300 метров даже не поцарапавшись. Она объясняет, что сделана из резины, и в качестве доказательства отставляет большие пальцы на 180 градусов. (Да я и так верю ей на слово: не будь она резиновой, как бы она вынесла свой успех?)

В отличие от мисс Нотомб, я не помню себя в раннем детстве. Разве что я летал от года до четырех. Отец бегал со мною на руках по квартире, изображая самолет. Я пролетал над паркетом, слаломом пробирался между комодами и, слегка касаясь белых стен, делал мертвую петлю в гостиной. Я приземлился, только когда отец ушел от нас.

Успех могут вынести лишь крайне претенциозные особы. Ибо они находят, что он в порядке вещей. Для них как раз безвестность была бы неестественной, непонятной, неприличной. Когда вдруг то, что они делают, начинает пользоваться признанием, у них не рвет башню, они просто думают: «Ну наконец-то, давно пора». Короче, единственный способ не зазнаться – это зазнайкой родиться.

Я-то думал, что мир подарен мне от рождения! Мир не дарится – он покупается.

Сложность не в том, чтобы ответить на вопрос, зачем мы живем, а в том, чтобы не задавать его себе.

Ужинаем с Людо в «Ами Луи», по соседству с Ванессой Паради и Джонни Деппом.

Глядя на эту прелестную парочку, Людо, мой женатый друг, хандрит еще больше:

– Ну как это у них получается? Моя жена так страдает от жизни со мной… Хуже всего ее испуганный взгляд.

– Испуганный? Ты ее бьешь?

– Нет, но мне кажется, она все время боится, что я от нее сбегу. Это меня нервирует. Плевать, что мы не спим, но от ее страха я впадаю в черную тоску. Мне кажется, что я чудовище. Тебе, холостяку, этого не понять…

– Холостяков женщины боятся не меньше, уверяю тебя: их страшит моя свобода, моя неряшливость, они боятся в меня влюбиться, подхватить какую-нибудь заразу или, того хуже, вообще ничего не почувствовать. Наверняка я занимаюсь любовью реже, чем женатые мужики.

– Если только они не хранят верность женам!

– Знаешь, мне кажется, я сексуальный психопат.

– Что? Ты садо-мазо, зоофил, педофил?

– Нет, я еще извращеннее. Я хочу, чтобы меня любили. А что Пенелопа? Ты по-прежнему с ней встречаешься?

– Нет, меня это не возбуждает с тех пор, как слишком возбуждает ее.

Лучшая фраза недели, как это частенько случается, принадлежит Анджело Ринальди: [48] Анджело Ринальди – журналист, писатель, редактор литературного раздела «Фигаро». «Роман – это не что иное, как переход из безвестности в забвение, не более того».

Подведем итоги: я люблю Клер, но она не хочет меня видеть; Пенелопа хочет меня, но я больше не хочу ее видеть. С тех пор как мою последнюю книгу перевели тут и там, я все время в разъездах. Я пользуюсь присутствием фанаток в ночных клубах. Культивирую в себе интересную горечь, которая служит мне разменной монетой. Вместо того чтобы признать, что мне повезло, я все время жалуюсь. Ненавижу всех, кто хоть в чем-то на меня похож. Мир представляется мне безликим, потому что я бываю только в аэропортах и на дискотеках. На всем земном шаре фоном служит одна и та же песня. Глобализация проявляется прежде всего в музыке. Земля превратилась в танцпол. В этом дневнике я описываю новое явление: всеобщую дискотекизацию мира. Недавние исследования показали, что дискотека занимает первое место в списке развлечений – и трат – 18-24-летних (оставляя далеко позади кино, театры, концерты… и книги).