Китлинский - Клан – моё государство 2.

– Так ты ведь знал, где я, почто не наведался?- спросил Сашка.

– В такую даль тащиться – меня и калачом не заманишь, годы уже не те, не молодой, чай. Когортой вот другое дело. Хотел было на радарку сгонять в прошлую осень, как ты туда шастал, да мне запрет повесили, я ведь списался три года уж как. Ушёл в добычу. Не… Вообще-то на пенсию, но разве усидишь без дела. Вон нас, стариков, собралось десятка два. Прежним духом повеяло.

– Кровь с дымком и с брагой кружка,

где ж ты милая подружка?

Ствол, лопата и кайло,

руки в кровь, пупок надорван -

это наше ремесло,- пропел Сашка.

– Ну, ты, Сань, шельма. Память у тебя, однако. До сих пор, что ль, помнишь?- эти строки читал Патон Сашке в далёком 1972 году под Аркой, где они были вместе в разведке.

– Ты бы вот собрал наш таёжный фольклор, я бы книжку издал,- сказал Сашка.

Народ пустился хохотать. Было время завтрака и к костру, где шёл разговор собрались почти все. Стрелки – чтобы увидеться и поздороваться с Сашкой, перекинуться парочкой слов. Молодые – посмотреть на него, человека из легенды, ибо слышать о нём им доводилось от многих, а видеть представилось только сейчас.

– У меня руки не так заточены. Это ведь писать надо,- отшутился Патон, выставив напоказ свои огромные ручищи, в которых пивная кружка выглядела небольшим стаканчиком.

– Я тебе магнитофон пришлю портативный. Всех дел-то: сиди и наговаривай.

– По пьянке,- добавил кто-то под дружный смех.

Патон сочинял давно и много. Некоторые его стихи пелись под гитару и уважались большинством.

– Если не дуришь, то оставлю тебе свой архив по завещанию, но при условии, что напечатаешь после моей смерти,- сказал Патон.

– А что, накропал таки втихую,- Сашка стал обуваться.

– Я сдал в "семейный" архив. Старый Ло читал и сказал: хорошо. Там не только стихи, есть и проза.

– Ясненько,- произнёс Сашка и стал протискиваться сквозь толпу к руслу ручья, чтобы умыться. Вернувшись и вытираясь рукавом свитера, он продолжил:- Проза – ясное дело – не для людских глаз, но стихи не опасно. Я в Европе тисну, под псевдонимом. Хрен сыщут.

– Так я и ныне не очень-то кому-то нужен. У всех свои заботы, не до нас грешных, при такой делёжке власти. Народ зубы на полку скоро сложит, в посёлках в магазинах шаром покати и на базах пусто,- ответил Патон.

– Ага! То-то вы и выползли в тайгу на рабочую пайку, а то баки мне забиваешь – стариной тряхнуть. Зубы-то, небось, не вставные, на полку ложиться не хотят,- народ прыснул от Сашкиных слов так, что макушки ближайших сосен закачались. Пока хохотали Сашка налил себе в кружку чай и, взяв ломоть хлеба, стал есть, сахар прикусывал, пережёвывая с хлебом, как это делали в лесу все старики с незапамятных времён и никто не ведал – почему. "Дань старине",- говорили старожилы и молодёжь следовала их примеру.

– Поддел таки старика,- Патон закачал головой в неудовольствии.- Тебе спускаю на тормозах, другому бы все кости переломал, а тебе прощу. Ты, стало быть, просто мимо шёл?

– Не просто. Два дела есть, но сразу говорю всем: только добровольцы и только старики, но лишь те, у которых есть опыт по рудной жильной проходке. Проня подойдёт и объявит набор. Надо восемь человек,- сказал Сашка.

– Что так? И почто старики?- спросил Патон.

– В жиле есть малая толика тория, а это радиация, не шибко большая, правда. Проходку делать станем через лаз, старых привалит – и хрен с ними, могил рыть не надо, а молодых жалко,- объяснил Сашка.

– Спасибо, уважил. Куда топать?- Патон показательно встал, делая вид, что собирает пожитки, произнёс:- Тапки белыя брать?

Народ пустился смеяться и подкалывать:

– Смокинг не забудь…

– Перчатки опять же…

– Лучше гульфик свинцовый…

– Тогда лучше гроб свинцовый…

Смех прервал старый добытчик вопросом:

– Ты, Саш, серьёзно, что ль?

– А то!- ответил Сашка.- Германий. Пять лет искал. Место аховое, единственное может быть в мире. Металл этот, в основном, из углей извлекают, да ещё не во всех есть.

– Положим, про уголь мы в курсе. На Джебарики-Хая идёт германий хороший. В предстановых угольных месторождениях есть. Я, Саш, не про то,- добытчик придвинулся ближе.- Торий там откуда?

– Это, Акимыч, не ко мне вопрос, к природе,- Сашка назвал добытчика по отчеству.- Там такой набор – Господу не приснится. Сто наименований, главный компонент олово.

– Вона как!- Акимыч поставил свою кружку на край ящика и достал из кармана коробочку, в которой долго ковырялся под всеобщее молчание и, в конце концов, отыскав что-то, протянул Сашке с вопросом:- Такой?

Сашка взял, покрутил, вынул лупу, всмотрелся и, возвращая, ответил:

– Схожий, но не такой. Этот у тебя с восточного отрога Джугджурского хребта.

– Точно,- забирая обратно, подтвердил Акимыч.

– С верховьев Машкиного ручья,- добавил Сашка.

– Во!- Акимыч топнул ногой.- Я всё думал: какая бестия там шарила и что искала? Ты, значит, был.

– Лазил,- Сашка спрятал лупу.- Два года назад.

– Но сходный?- переспросил Акимыч.

– Очень, только в этом много цинка и мало германия, а в моём цинка нет, но много германия.

– Ясно. Выходит это не полоса,- Акимыч стал качать головой, как бы сожалея.- Но я полезу в твою нору обязательно. Кому заявку подать? Лично Проне?

– Недельки через две он прибудет. Только там, мужики, на весь год,- предупредил Сашка.- Работы много и сроки поджимают.

– Это нам и надо,- Акимыч взял свою кружку, стал делать мелкие глотки.- Надоело золотьё мыть. Надо на старость лет сменить профиль. Там что, надо устраивать всё?

– Домики, баня, запасы уже готовы. Ну, с осени кое-что подсобрать и вперёд. Место отменное,- заверил Сашка.

– Так, Акимыч,- Патон толкнул того в плечо.- Коль ты раньше батька влез, впиши мою задницу в дело это, если Пронька не отведёт мою кандидатуру.

– Там худые нужны, навроде меня, не с твоими габаритами. Ты не думай, что там под тебя целый тоннель заложили, щёлка-целка,- стал отсекать Патона Акимыч.

– Саш,- Патон дёрнул Сашку за рукав, чай выплеснулся из кружки, облив штаны.- Да погодь ты пить! Заступись! Замолви слово. Дело ведь серьёзное, шутки шутками, но я готов. Или в самом деле – нора мышиная?

– Будем лебёдкой таскать по проходу, проход сантиметров шестьдесят диаметром,- ответил Сашка.

– Во, а ты, Акимыч, дрейфил! Ты, что ль, крутить будешь – дохляк,- Патон согнул руки в локтях, показывая свою мощь.- Мне на лебёдке самое место. Саш, дай слово, что возьмёшь, а то мы с Проней не в ладах.

– Чего?- спросил Сашка.

– Я ему после Арки и списания тебя в ишаки всё в лицо высказал, а он злопамятный – до сих пор носит.

– Это Проня злопамятный?- спросил Акимыч, удивлённо сдвинув брови.- Тут ты, братец, маху дал. Добрее человека нет на свете, чем Проня.