Макс Нарышкин - ИМ ХОчется этого всегда

Девочка в синеньком платьице, кривозубенькая, косая и со слюной в уголках рта, с грязными косичками, веснушчатая, с белесыми ресницами…

…да что же ты мне всю ночь снишься?!

Она преследовала меня всю ночь. Не отходила ни на шаг, и что бы я во сне ни делал, она шепеляво смеялась и шла следом. Я проваливаюсь в пропасть — она летит надо мной. Я еду на мотоцикле (каком мотоцикле? при чем здесь мотоцикл? — я сроду на мотоциклах не ездил…) — она сидит сзади и держится за мою спину. Перебирает коготками, сволочь, и этот скрип меня то и дело заставляет переворачиваться с боку на бок. „Спасибо за то, что выручили меня в тот раз“, — говорит мне неизвестно откуда появившийся Факин, а эта дрянь с притворной робостью, с доведенным до идиотизма почтением добавляет:

— Игорь Игоревич порядочный человек. Я-то знаю…

— Что это ты знаешь? — взрываюсь я. — Ты, вообще, кто такая?

И она поддакивает в самых разных интонациях, имеющих тот только смысл, что нет и не может быть сомнений в правоте Игоря Игоревича. И что действительно она ничего не знает, и она вообще никто…

Мой сон был пропитан перегаром, запахом потного женского тела, и в тех местах, куда я время от времени переносился, была одна и та же картина — с нее-то, по всей видимости, Верещагин и писал свой „Апофеоз войны“. И теперь я знаю, откуда мастер черпал свое вдохновение. Красивая женщина Гала тут не при делах вовсе — если какая муза и помогала парню с ворошиловскими усами рисовать такие картинки, то эта муза — редкозубая тварь в синеньком платьице и грязных носочках.

Гора черепов — улыбающихся, поддакивающих, качающихся в согласии, клацающих зубами — эта гора жила своей жизнью, а вокруг нее летали выбитые из черепов корпоративной тиранией зачатки его мыслей. Живая гора черепов — вот то, что виделось мне в первую очередь, когда по разработанному кем-то сценарию моего сна я переносился в новый его эпизод, и дрянь в синем платьице в горошек — во вторую.

Это бесполое существо — я все больше и больше склоняюсь к той мысли, что это именно она прожгла мой „Зегна“, бежит за мной и что-то клокочет. То забежит вперед и, спустив до коленей трусы, на которые глаза бы мои не смотрели, расставит широко свои кривые ноги, покажет мне что-то и прокричит:

— Прокладки Discreet! Я СБРОСИЛА ВСЕ ЛИШНЕЕ! ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО КОМФОРТ! — то намажет морду чем-то красным и рычит: — ОБЪЕМ, С КОТОРЫМ ХОЧЕТСЯ СТОЛКНУТЬСЯ! БУГЖУА-А…

Я представляю, какое отвращение испытывал Боб Хоскинс, когда ему приходилось делать несколько дублей с такой тварью-мультяшкой в истории про Кролика Роджера.

Тьфу!..

И я снова встаю, чтобы выпить. Нужно напиться до той степени, когда возможность потерять сознание станет равновелика желанию трахнуть эту, в синеньком. Тогда, быть может, увидев меня таким, какой я есть на самом деле, она сама убежит.

Нечего и говорить, что просыпался я часто, принимал стременную за стременной, качался в седле с все большей амплитудой, но никак не мог отъехать. Лишь время от времени снова проваливался в бездну, но не навсегда, а лишь на секунду. И когда оказывался на дне ее (на дне бездны — ха!..), опять начинался пламенный кошмар. Но что бы со мной там снова ни происходило, два факта оставались постоянно неизменными — гора черепов и кривоногая тварь в синеньком платьице, цепляющая меня за рукав и не вытирающая пену с губ.

Когда я в своем сне дошел до ручки, я услышал звонок. Сначала мне показалось, что час пробил и меня наконец-то отволокут в ад, где в котле со смолой я могу в спокойной обстановке подумать и о черепах, и о девочке. Я ждал прилета парней с пятачками между глаз и вилами в копытцах, но они не летели, а звонок все звучал и звучал. В конце концов до меня дошло, что это звонок моей двери и это вовсе не черти, поскольку даже черт не беспокоит человека, когда тот пьет или спит.

Когда я, порядком поддатый и в халате нараспашку, отворил, на пороге стояли не черти, но я куда с большим удовольствием впустил бы сейчас чертей.

Хмурый следователь прокуратуры и с ним угрюмый дядька лет сорока стояли плечо к плечу, как два Колобка из мультфильма.

— Те же и незнакомец, — прохрипел я, откидывая руку в сторону и поднося ее к лицу, чтобы понять, что показывают стрелки на моих „Лонжин“. — Вы в курсе, что сейчас пять минут четвертого?

— Пройдем в квартиру, — сказал следователь, и он не просил, а приказывал.

Затворив за ними дверь, я поплелся следом, и полы халата развевались за мной, как туника Нерона.

— Ботиночки следовало бы снять, — поглядывая поверх коротко стриженных голов, заметил я, и на этом закончил формирование в себе едкой неприязни, которая теперь, я знаю, меня не покинет.

Швондеры сели в мои кресла без разрешения, я же предпочел остаться джентльменом и подошел к бару.

— Напитки какой крепости предпочитаете пить в это время суток? — Сыграв колокольчиком, дверца обнажила мои запасы. Клянусь богом, эти любители погулять по ночам не пили ничего из того, что сейчас видели.

Употреблять они не стали и мне не рекомендовали. На том основании, что разговор предстоит серьезный. Я надеюсь на это, потому что в противном случае просто не пойму смысла этого визита.

— Я повторю свой вопрос, который задал вам в офисе, Игорь Игоревич, — и следователь постучал коготками по подлокотнику кресла. — Были ли враги у Коломийца?

Присев на край кровати — больше присесть было некуда, разве что на пол, я улыбнулся:

— А я повторю свой ответ в офисе — вы мне нравитесь.

— Приберегите свои шуточки для других дураков! — взрычал вдруг его спутник, который, кстати, мне не представился, и из этого следовало, что я с ним мог вообще не разговаривать.

— Для других дураков у меня и шуточки другие.

— Он нарывается на неприятности, — объяснил сообщник следователя следователю.

— Я спал в своей квартире, вам своим храпом не мешал, однако вы вломились ко мне и говорите, что я нарываюсь на неприятности. Пошел вон отсюда, — как можно спокойнее сказал я угрюмому.

Следователь почувствовал непреодолимое желание вмешаться. Мне показалось, что он и сам несколько тяготился присутствием своего спутника. Положив руку на его плечо, следователь объяснил мне:

— Игорь Игоревич, это начальник уголовного розыска, мы все сегодня немного устали, и потому есть предложение закончить разговор быстро. Поверьте мне, вы нуждаетесь в этом даже больше, чем мы.

— Серьезно? Тогда давайте заканчивать. Меня заждалась маленькая шлюшка в синеньком платьице.

Начальник уголовного розыска с бешенством посмотрел сначала на следователя, потом на меня, а потом встал и направился в ванную. Из ванной он прошел во вторую комнату, пробыл там некоторое время — я слышал, как там из-под кровати выезжает мой отпускной чемодан, потом посетил туалет, после чего изучил кухню. Не найдя то, что искал, он вернулся на свое место.