Макс Нарышкин - Privatизерша

— Нет, просто некоторые просят вбить гвоздь в ухо, язык отрезать или пиковый туз на труп положить. Одна дама, не буду называть ее имени, попросила вставить своему мужу после смерти горящую свечку в задницу. К сожалению, я не смог выполнить этот заказ в точности.

— Он… избежал кары?

— Нет, просто она просила вставить после смерти, но обстоятельства сложились таким образом, что…

Президент взмахнул руками.

— Не надо. Не надо свечей! Не нужно класть на труп никакого туза. Боже мой… — Президент облизал губы и передернул плечами. — Вы все это серьезно?

— Какие уж тут могут быть шутки.

Президент засуетился. На улице было так хорошо, с утра распогодилось; ветерок холодит, солнце греет, — а приходится сидеть в каземате и потеть от неожиданных вопросов.

— У меня есть к вам просьба особенного характера, но со свечками она не связана. Я хочу, чтобы тот человек, о котором мы говорим, умер, — толстячок облизал губы, боясь удивления собеседника, — через полгода, а не сейчас.

— А говорите — я псих, — равнодушно заметил Киллер.

Президент решил сойти с неровной тропки, уведшей в дебри ненужной болтовни, и вернулся на прямую дорогу, — с того, с чего начал.

— Мне сказали, что вы не беретесь за работу, пока не узнаете подоплеку заказа. Я рискнул выяснить, но вы оставили мой вопрос без внимания… Я повторю его, если позволите… — Президент хрустнул пальцами и внезапно предложил Киллеру виски. Тот так же быстро отказался. Покачав головой, словно высказывая уважение к людям, не пьющим на работе, он заговорил: — Вы, когда убиваете, руководствуетесь какими-то нравственными критериями? Я имею в виду — ваша рука не дрогнет, если только вы не уверены, что убиваете, скажем, негодяя?

— Я думал вы противник филологических диспутов.

— Тут больше морального, чем филологического… Если вы не поднимаете руки на, предположим, честного человека, то… Вы меня понимаете?

Киллер уже давно все понял, просто ему очень не нравился заказчик. Его он бы убил прямо сейчас, причем совершенно бесплатно.

— Я не берусь за работу, если смерти ожидает женщина или ребенок.

— Этим список исчерпывается?

— Решительным образом.

Президент вздохнул. Он впервые в жизни разговаривал с наемным убийцей, и в этот первый раз он не хотел выглядеть мерзавцем. Просто деловой разговор. Сделка равноценных партнеров ценою в пятьдесят тысяч. Он нервничал, тотчас забывал о том, что говорил только что, и потому ему казалось, что держится он неплохо. Он то и дело поглядывал на тонкие кисти Киллера, на его длинные пальцы и пытался уверить себя в том, что работа его ювелирная, тонкая, музыкальная, можно сказать, — а волосатые пакши с пальцами, похожими на сардельки, бывают только у тюремных палачей.

— Итак, почему я должен убить?..

Президент так стиснул кулаки, что суставы хрустнули.

— Я… я ненавижу его.

— Видимо, есть причина так сильно ненавидеть?

Мужчина вскочил, едва не уронив стул, и стал ходить по кабинету от стены к стене.

— Как-то все неестественно… Почему я должен объясняться… Оправдываться, доказывать… Впрочем, ерунда это все. Будь по-вашему. — Решительно приблизившись к столу, он оперся на него, и лицо его оказалось в нескольких сантиметрах от лица гостя. — Я ненавижу его.

— Это я уже слышал.

— Много лет назад, так много, что рассказ о том, как я прожил их, чего лишился и что испытал, будет тускл по сравнению с тем, что я действительно пережил и испытал, этот человек изменил мою жизнь. Я помог ему. Он отплатил предательством. Я имел все. Он лишил меня доступа к этому. Этого достаточно?

Киллер поднялся и поправил лацканы пиджака.

— Вы не президент этой компании, верно?

Мужчина не ответил. Оторвавшись от столешницы, он отступил к креслу и сел. Что это было? Доказательство обратного?

— Почему вы так решили?

— Потому что вы боитесь. На вас костюм за тысячу долларов, а вы восседаете в офисном кресле ценою в семьдесят долларов. Вы направились к окну, а окна там нет. Это не ваш кабинет. Вы здесь вообще впервые. Я вошел в это помещение раньше, чем когда-либо входили вы. Все это означает, что вы лжете. Лжете в малом, значит, мне есть что ожидать в большом, поскольку речь идет о лишении человека жизни. — Шагнув вперед, Киллер с точностью до наоборот изменил ситуацию. Теперь он был сверху. — Если ваш обман повредит мне, я вас сотру. Не в порошок, как говорилось встарь, а в полном смысле этого слова. Сотру с лица Земли. У вас еще есть время, чтобы сказать мне что-то.

— Вы будете работать?

Прищурившись, Киллер внимательно и долго смотрел на лжепрезидента, а потом выпрямился.

— Конечно. Мой лицевой счет вам известен. Сегодня вы перечислите мне половину суммы. Когда деньги поступят на счет, у меня будет неделя, чтобы выполнить ваш заказ. Прощайте.

Увидев перед собой руку, Киллер едва заметно поморщился. Не шелохнулся, лишь спросил:

— В самом начале разговора вы сказали, что ликвидация должна произойти через полгода. Это в моей практике впервые… Обычно убивают для того, чтобы избежать опасности.

— Мне не угрожает опасность. Я вам предельно ясно объяснил: ненавижу.

— Хотите пропитаться ненавистью еще сто восемьдесят дней? Чтобы это чувство уже никогда не улетучилось? — Киллер посмотрел на заказчика, как на больного.

— Да, если вам угодно.

— Видимо, мне не стоит спрашивать почему?

— Вы что, председатель райсуда? Не слишком ли вы любознательны для наемника? — Мужчина насторожился так, что даже втянул живот и мешки под глазами его потемнели.

Киллер улыбнулся и потрогал клиента за плечо.

— Я проверяю, не вы ли из райсуда.

Пожилой обмяк. Морщины на лице стали менее глубоки.

— С ума с вами сойдешь.

— Да, это не билет в кино купить, правда?.. Прощайте.

Проводив Киллера до порога, мужчина похвалил себя за осторожность. Было бы глупостью встречаться на улице или в машине. Он поступил необычно: пригласил киллера в чужую компанию, где не знал ни одного человека. За день до встречи он нашел такую в Москве. Фирма по продаже кондиционеров разваливалась по швам. Текучка, отсутствие контроля за кадрами, полная неразбериха. Множество пустых кабинетов. Все куда-то откуда-то бегут, галдят. Никому ни до кого нет дела. Идеальная обстановка.

Он пригласил киллера в чужую компанию, как в свою. Разделся в гардеробе, потом убедился в том, что кабинет занят и гость сел на стул, и вошел.

Если бы кто-то вошел, он представился бы арендатором части здания. Да вряд ли кто вошел бы — кабинет выглядел брошенным не менее недели назад. Вокруг было множество помещений с окнами, кому бы понадобилось забираться в этот каземат?

Итак, он сделал дело. Случись что, киллер знает сюда дорогу, но он не найдет его здесь. Но, сука, какой проницательный…