Леонид Рудницкий - Клерк позорный

Однажды на собрании менеджеров, которые теперь регулярно стали проводить с подачи Митхуна, он обронил до боли знакомую фразу из лексикона комсомольских работников:

– Гореть надо на работе!

Коржик так давно ее не слышал, что вздрогнул и почти обрадовался нечаянной встрече с замшелым пропагандистским перлом.

После обеда, пока еще были свободные полчаса, он задремал, и ему приснилось, как в одной конторе клерки горели на работе. Там было так принято, и отвертеться не могли даже те, которые в принципе были негорючими.

– У нас высокая мотивированность и сильный командный дух, – говорили тренеры вновь принятым сотрудникам и обучали, как надо гореть.

Эту контору было видно еще издалека. Уже с утра из ее форточек начинало тянуть дымом. Это горели клерки. Первым начинал тлеть тот, который раньше всех приходил на работу. Это была самая почетная миссия и называлась она «зажечь факел». Каждый день факел зажигал другой клерк, у них существовал график. Зажигающий с такой быстротой сортировал бумаги, что пальцы у него начинали тлеть. Остальные воспламенялись от него и потихоньку разгорались тоже. К обеду процесс горения был уже в разгаре. Горели все, включая начальника и его секретаршу. Последние по большей части загорались от трения друг о друга лобными местами на широком кожаном диване.

Некоторые тетки предпочитали загораться другим способом. Они упирались друг в друга лбами и с криком, как в рекламе красящего шампуня, терлись волосами, покуда не появлялся дым.

У всех клерков дымились преимущественно волосы и ногти. Ими же и пахло, поэтому все беспрестанно кашляли и чихали, но гореть не переставали. В конторе постоянно дымился ковролин, наподобие торфяных пожаров в августе в Шатурском районе.

Не переставая гореть, они поглощали обед из кейтеринга и горели дальше. От горения все работали, как угорелые. Начальство любило повторять, что один горелый клерк стоит двух негорелых.

Только к вечеру, когда пора было идти домой, их гасили. Офис обходил специальный клерк с большой бутылкой минеральной воды «Каква натурале», должность его называлась типа «поливающий», и тушил заработавшихся сотрудников.

Как правило, обходилось без жертв и без большого ущерба здоровью. Клеркам выдавали специальный регенерирующий крем, который за ночь восстанавливал сгоревшие покровы, так что на другой день они были полностью готовы к новому горению. А ковролин меняли раз в месяц, он все равно дешевый.

Только раз или два не в меру ретивые сотрудники этой конторы сгорели дотла, превратились в кучку пепла то есть. Бывает. Не рассчитали свой ресурс. Их подмели потом в коробки от ботинок, благо соседний обувной магазин выделил для такого случая самые красивые – лакированные, с надписью золотом по бордовому фону «Падло Пидоррини». В них раньше лежали настоящие итальянские башмаки ручной работы, мечта любого клерка. Прах отправили для погребения на родину – в Южное Бутово и в Подольск.

Но с тех пор такого больше не повторялось.

Коржик проснулся от чувства жжения в горле и потянулся за минералкой. Почему-то под рукой оказалась только «Каква натурале».

Замутдинов, Моколь и толстый Гриша появились в офисе внезапно, незадолго до Нового года. Их выгнали из какого-то крупного банка, где они сидели в группе управления промышленными активами, и они стали искать работу командой. При таком поиске их шансы на хорошие места значительно повышались. Среди работодателей почему-то считалось, что команда – это всегда лучше, чем один клерк. Почему три дармоеда лучше, чем один, никто из них объяснить не смог бы.

Эту «команду» приютил Толян. Решение взять их на работу было, как всегда, импульсивным. Коржик и Лариса не знали, что он ищет подобных специалистов. Для них это был тревожный сигнал, говоривший о том, что Толян занялся подбором кадров самостоятельно. Следовательно, он был не в восторге от тех людей, которых поставляла ему Лариса до сих пор.

Неизвестно, что они ему понарассказали о своих достоинствах, но Толян был совершенно ими очарован. Коржик слышал, как, проходя по коридору, он рассказывал кому-то по телефону, что недавно принял команду звезд менеджмента и совсем не задорого. Просто повезло.

«Должно же когда-нибудь и тебе повезти, Толян, – с иронией подумал Коржик. – Вот оно и повезло».

Если бы статус Коржика позволял ему давать откровенные советы боссу, он бы сказал: «Толя, возьми свою фирму за руку, подойди с ней к зеркалу и посмотри внимательно. Что ты там видишь? Кто из больших и уважающих себя спецов забежит „совсем не задорого"» в твою сраную контору на четвертом этаже в ободранном подъезде, если только за ним никто не гонится? Даже и не мечтай об этом. К тебе могут прибиться кадры только двух видов – те, которых вы с Ларисой надули, как, например, меня, или те, которые хотят надуть тебя. Твои новые сотрудники относятся ко второму виду».

Команда «звезд менеджмента» выглядела как обычные, до тошноты знакомые клерки из крупных контор. Костюмчики, портфельчики, бегающий взгляд, суетливые повадки, прилизанные хорьковые мордочки. У Замутдинова каждую минуту звонил телефон. Он отдавал распоряжения, говорил, что какие-то активы нужно придержать, а какие-то, наоборот, выбросить на рынок. Судя по однообразию фраз, звонила ему жена, которую он называл то Петром Ивановичем, то Лешей, то Саидом. Они вместе имитировали деловой оргазм. Моколь же все больше молчал и жался к ногам Замутдинова, как замерзший цуцик к ногам хозяина. Коржику показалось, что они были любовниками.

Толстый Гриша держался от этих двоих несколько в стороне. Казалось, все трое познакомились только в кадровом агентстве и никакая совместная деятельность, кроме разве что нескольких пьянок, их не связывала.

Обласканный непредсказуемым Толяном, Замутдинов почувствовал себя главным в офисе. Ларису и Коржика он в расчет не принял. Он даже не посчитал нужным подойти и познакомиться, настолько был уверен в крепости своих вновь обретенных позиций. Толян представил его как нового бизнес-лидера, и вся троица тут же куда-то исчезла на пару недель. Наверное, доделывать свои дела на прежнем месте – продавать личные вещи, чтобы рассчитаться с долгами. Но они объявили, что работают на дому – ваяют скрижали глобального бизнес-плана на ближайшие двадцать лет.

Все уже стали потихоньку о них забывать, как вдруг однажды вечером, как раз перед шестью часами у секретарши Толяна Вики зазвонил телефон.

– Звонил Замутдинов, – объявила она. – Сказал никому не расходиться. К нам едет Григорий Викентье-вич, у него срочная инструкция для всех.

– Кто такой Григорий Викентьевич? – спросил Коржик.