Василий Аксенов - Редкие земли

Один из участников «академического» совещания позднее рассказывал автору, что негласный владыка всего и вся в полубессознательном состоятии бормотал что-то вроде «взять», «не выпускать», однако в достоверности этого рассказа можно усомниться: как можно отдавать подобные приказы в присутствии телевизионных камер, призванных освещать дальнейшее развитие российского гражданского общества? Единственный момент, позволяющий поверить в подобную бредовину, состоит в том, что мой конфидант вскоре после этого кремлевского собрания переехал на жительство в графство Ферфакс. Собственно говоря, он и рассказывал это мне, пока мы прогуливались по бордуоку в одном атлантическом приморском городке. Не в Биаррице, нет-нет.

Так или иначе, но после словесной дуэли между Геном Стратовым и московским Румпельштильцхеном триумвират «Таблицы-М» покинул исторический зал БКД. Большая часть телевизионной братии, а также группа газетных политологов устремились вслед за ними. Шестеро охранников, ведомых Суком и Шоком, с предельной вежливостью отстраняли толпу и приглашали всех желающих на завтрашнюю пресс-конференцию в главном здании корпорации. Вдруг уже на лестнице один вроде бы журналист сумел шагнуть прямо к Ясно и спросить с волчьей улыбочкой: «А что, Гурам, Алмаза вы уже успели запрятать? В Африке, небось? Или в Сибири?» Тут вся толпа, влекомая охраной, на мгновение приостановилась, поскольку этот «вроде бы журналист» был схвачен рукой грузина за галстук, за жабо сорочки, за майку под сорочкой и за некоторую растительность средостения. «А ты, палач и убийца, где спрячешься?! – заорал Ясно по-грузински. — Учти, в любом сральнике тебя найдем, если с Максом что-нибудь случится!» И с этими словами толпа вывалилась на монументальное крыльцо дворца, в котором когда-то происходили весьма многозначительные съезды Союза писателей СССР. В дверях еще мелькнула бритая под ноль личность «журналиста», искаженная то ли злобой, то ли страхом. И исчезла.

Через три дня в директорат «Таблицы» пришли бумаги из Прокуренции. Стратов и Ясношвили вызывались по делу о противоправных действиях на прииске «Случайный» в качестве свидетелей. По этому поводу быстро собрали топ-менеджеров из тех, что были под рукой. Набралось таковых не менее дюжины, из них четверо иностранцев. Мнение высшего руководства сводилось к тому, что власть приступает к разборке корпорации. Почему вдруг взялись за дело шестилетней давности? Почему до сегодняшнего дня такое вопиющее дело, как яростный бой в таежном поселке, приведший к многочисленным жертвам, не вызывало особого интереса в правоохранительных органах? Да что тут мудрить — неужели непонятно, почему эти почему? Дело было подвешено со стратегической целью. Нам давали понять, что если мы пойдем на компромисс, если согласимся с общей миошной политикой отката и распила, если мы поклонимся их идеологии к тому же, наша сталинградская битва, к этому времени почти уже забытая прессой, будет забыта окончательно. Если же мы окажемся неуступчивыми на манер ЮКОСа, нас отдадут на расправу государству и прииск «Случайный» навсегда станет символом капиталистического разбоя, который удалось приостановить только благодаря четкой, слаженной работе и героизму наших соответствующих органов.

В этом пункте мнения менеджеров разошлись. Иностранцы, в том числе даже такой продвинутый по части российских нравов, как личный друг Стратовых Дэйна Одом, не все понимали. Как же так, удивлялись они, ведь только благодаря действиям «Таблицы» удалось спасти такую неслыханную ценность, как «Случайный». Насколько известно всей Rare Earth of the world, нападение было совершено наемниками «Сиб-Минерала», не так ли? А противостояли им с подачи «Таблицы» как раз государственные органы и, в частности, Тюменский СОБР; для тех, кто еще не умеет расшифровывать местные аббревиатуры, — Сборный Отряд Быстрого Реагирования.

Нам кажется к тому уж по данности NYSE, что демонтаж ЮКОС будет заставило правительство основательненько подзадумать, ся, ся, ся! Фискальное потеря до конца еще дюже не подсчитаны, согласен, гайз?

Подминирование второй мегаструктуры, испешэлли сач аз «Таблица-М» с ее сто процент транспэранси может тилт шарпли весь бюджет; нет?

Ген, Гур, Ашкей, вуз аве безуэн монте сюр л’ётр ниво…

«Ну, господа капспециалисты, на какой другой уровень нам надо подниматься? Если скажете правильно, попросим остаться до конца сходки. Если ошибетесь, тогда гуляйте», — так высказался Ген и мельком посмотрел на свои знаменитые российские часы «Высший пилотаж».

«Какого черта, Ген? — взъярился Дэйна. — Чего гадаться? Всякая будет понимать, надо выходить в администрация президента. Если ты хотел, я буду говорил с Шереметьев и Нарышкин!»

«Ты их знаешь?» — стрельнула глазками Ашка.

Дэйна приосанился. «Играем гольф тугезер! Хаароший мужик оба!»

«Здорово! — воскликнул Ясно. — Давайте сделаем так: Дэйна, Жан-Люк, Генри и Сол прямо сейчас отправляются в Нахабино, играют вместе с графом и князем, а потом приглашают их на ужин. Во время ужина осторожно постарайтесь узнать, известно ли им о вызове в Прокуренцию. А мы пока потрем здесь по жизни на наш сугубо отечественный манер».

После ухода иностранцев Шок показал на ладони крошечный, как майская муха, элемент, очевидный продукт уникального сплава титана и иттрия. Практически этот прибор, если можно назвать такую крохотулю прибором, покрывал все пространство огромного кабинета и выводил все звуки на неизвестно где спрятанный уловитель. Шок накрыл его почти случайно, когда на всякий случай перед сходкой обходил кабинет с новой штучкой, магнитом-SM. Этот SM, то есть редкоземельный элемент самарий, придавал кусочку металла, размером не более мобильника Nokia, титаническую магнитную силу. Практически вечно невозмутимый Руслан Шокмуратов вовсе не пытался найти что-нибудь лишнее. Под видом избытка бдительности он испытывал свой новый искатель, только что запущенный в лабораторное производство. Даже он, донельзя умудренный в новой технологии, был поражен эффективностью магнита. Ну, скажем, стул с металлическими регуляторами, попав в зону действия прибора за десять метров, отлетал от стола, влекомый неудержимой жаждой соединиться с магнитом. И вдруг неизвестно из какой щелки вылетел и прилип к магниту крошечный «клоп», в котором можно было предположить исключительно экзотический сплав.

Все оставшиеся участники сходки подержали на ладони крошечный элемент, в котором явно присутствовал иттрий. Любопытно, ей-ей, это очень любопытно, враги начинают использовать против нас наши самые последние достижения.

Ну хорошо, теперь можно надеяться, что им остается только сосать свою лапу. Что будем делать с приглашением в Прокуренцию? Гена приглашают как свидетеля, однако Одарковского, Журавлева и Лезвина тоже по несколько раз приглашали как свидетелей, а потом вдруг предъявили обвинение и взяли под стражу. Не совсем так, ребята, Лезвина не успели. Он не пришел на последний вызов и улетел по туристической визе. Гэбуха лопухнула. Может быть, так и надо поступить, на лезвиновский манер? Пока не поздно, а, Ген? Между прочим, почему никто не обращает внимания на дату вызова? Прокуренция дает Гену и Гуру целую неделю. Не исключено, что кто-то намекает на возможность соскочить с крючка. Нужно уехать, предать это дело международной огласке, встретиться с друзьями, с деловым сообществом. Оставшимся в Москве будет легче действовать вне ссылок на руководство. К тому же никто из нынешнего совета не был задействован в деле «Случайного». Никто, кроме Сука и Шока, надеюсь, не забыли? Мда, вот это серьезный момент. Очень серьезный. Серьезный до чрезвычайности. МИО не забудет наших самураев. Может быть, им тоже надо уехать? Или. Что или? Или последовать за Алмазом?