Оксана Робски - Casual-2: Пляска головой и ногами

Ляля кладет мне в тарелку пару димсимов.

Я качаю головой: не хочу.

– Дай денег, подпишу.

– Это нечестно.

– Честно. Мне деньги нужны.

– Мы их заработаем. Вместе.

– Слушай, я вообще не знаю, смогу ли я написать еще пять книжек.

– Напиши пока только одну. Помнишь, я тебе говорил? Детская проституция, все такое, очень легко.

– Не легко.

– Не легко? Почему? – Он как будто действительно удивлялся.

– Не знаю. Не могу я.

– А ты пробовала?

– Я даже пробовать не хочу.

– А зря.

Я заказала воды.

– Может, фруктиков? – предложил Соркин.

А может, Соркин и есть маньяк? Например. Надо задать ему провокационный вопрос. «Соркин, ты – маньяк?»

– А у тебя в детском садике что было на ящике нарисовано? – интересуюсь я, как будто бы между делом.

– Земляничка! – не моргнув глазом, отвечает Соркин.

– А меня мама не отдавала в эти ужасные детские сады, – сказала Ляля. И я думаю о том, что она маньяком точно быть не может.

Александр позвонил и пригласил меня к себе.

– На ужин? – уточнила я. – Что-нибудь из «Рублевской кухни»?

– Разберемся, – ответил он. – И постарайся побыстрей: я соскучился.

Я сказала Ляле, что мы обязательно будем дружить, и уехала, не допив воду.

За мной каждый раз надо ухаживать. Долго, трепетно, и как будто впервые.

Свидания, которые прямо на пороге начинаются с секса, – это не мой casual. Если, конечно, я не устраиваю продуманную PR-акцию.

В этот раз я ее устроила.

Представляя себя Николь Кидман в фильме Стенли Кубрика. И была возбуждающая интрига в том, что к стене меня прижал не Том Круз.

А потом мы лежали на полу. В обнимку, свернувшись калачиком. В прихожей. Голые.

Слышно было, как соседи возвращаются домой. Хлопали двери. Топали сапоги охранников. Звонили мобильные телефоны. Наши. Мы не отвечали.

Особенно разрывался Регинин. Такое впечатление, что кто-то устроил конкурс для журналистов. Тот, кто дозвонится первым, – получит кофеварку и два пригласительных на премьеру Тарантино.

– Ты собираешься меня кормить? – интересуюсь я.

– Собираюсь, собираюсь.

– Правда? Ты такой четкий! Что-нибудь изысканное?

– Ты как Брэд Питт.

– В каком смысле? В смысле твоих сексуальных пристрастий?

– Не только. – Мы оба захихикали. – Ты никогда не замечала, что Брэд Питт в каждом фильме обязательно ест? Это его фишка. И твоя: ты удивительно прожорлива.

– У нас, у звезд, хороший аппетит! – пошутила я и тут же смутилась.

Он ведь тоже звезда. Только бывшая…

– А ты, кстати, когда на телевидении работал…

– Я худел.

– А! Хотел быть красивым?

– Красивым я был. А хотел быть – худым.

– Больше не хочешь? – Я повернулась к нему лицом. До этого он дышал мне в затылок, а я разглядывала стальную ручку входной двери.

– Больше не хочу.

,– Почему? Он улыбнулся.

– А зачем? Меня и так девушки любят.

– А профессиональные амбиции? – не унималась я.

– Неблагодарное это дело.

– А тебе надо, чтобы тебя обязательно благодарили?

– Наверное, всем надо. Тебе разве нет?

– Не знаю. Это просто бонус такой – признание, известность. А так-то я все делаю для себя. То, что я хочу. И что мне надо.

– Ты говорила, что тебе надо есть.

– Нет. Я говорила, что мне надо много есть – и вкусно.

На ужин был омар по-каталонски. Правду говорят, что лучшие повара – мужчины.

Я уехала очень рано.

На съемку к Андрею Малахову.

Не знаю, ради чего еще я решила бы проснуться в такую рань. Чтобы попасть на Луну. На Мальдивы. На свадьбу. Все.

Говорили об армии.

Мой оппонент – депутат Олег Савченко. Он странно смотрел на меня, когда я, не стесняясь, заявила, что да, я бы заплатила, и дала бы взятку, и подделала бы документы, и сделала бы все, что угодно, лишь бы мой сын не пошел в армию. И чтобы его не отправили в Чечню.

Потому что, конечно, очень приятно его представить на танке, или как там это называется, такого красивого, такого белозубого, как Федор Бондарчук в «9 роте». Но есть еще груз 200. А я – мать.

– За Родину пора научиться не умирать, а убивать! – заявил депутат Савченко, и остальные гости дружно зааплодировали.

– Кто же будет защищать наших девочек? – обратился Савченко прямо ко мне. И мне было приятно это слово «девочек». Я представила Савченко на танке, улыбающегося и такого надежного. – Если не мы, то кто же?

– Кто же? – повторил Андрей Малахов, умеющий ловко не только развернуть, но и свернуть любые дебаты ровно в ту самую минуту, когда эфирное время заканчивается.

Конечно, Антошка не пойдет в армию. Он будет учиться в институте, влюбляться, танцевать в клубах, зарабатывать деньги.

Может быть, даже он будет президентом страны. Или хоккеистом.

Я сама забрала сына из детского садика. Мы поехали на детский праздник.

Александр уже ждал нас там. Так мы с ним договорились.

– Я поеду с вами, – сказал он утром, провожая меня до лифта. – Можно?

– Можно. – Мне было приятно. Когда мужчины знакомятся с твоими детьми, это то же самое, когда тебя знакомят с его родителями.

Они поздоровались за руку, по-мужски. Я подошла к организатору праздника. Рите Лернер. Хозяйке «BS-Agency».

– Журналистов нет? – подозрительно спросила я.

– Есть! – Она радостно кивнула, ошибочно предполагая, что это может меня обрадовать.

– Посмотри, чтобы Антона не снимали, – попросила я.

– Ладно. – Она удивилась, но профессионально не подала виду: желание клиента – закон. Не просто так ее агентство стало ведущим на этом рынке. Ни один праздник на Рублевке не обходится без «BS-Agency». И – как следствие – без журналистов.

Дети лепили фигуры из расплавленного шоколада. Антошка иногда подбегал к нам, вымазанный в шоколаде, счастливый и возбужденный.

– Только не ешь! – попросила я. – У тебя же аллергия!

– А там у всех почти аллергия! – радостно сообщил он. – Мы потом фигурки домой заберем! А когда будет можно – съедим!

– Ладно.

– Слепи маму, – предложил Александр.

– Ладно! – крикнул мой сын, убегая.

– А я ее съем! – договорил Александр громким шепотом, склонившись к самому моему уху.

– Почему у тебя нет детей? – спросила я.

– Значит, еще не встретил ту женщину, от которой хотел бы их иметь. – Он улыбнулся. – Или уже встретил.

– Ты куда?

– Пойду полеплю с ними. Обожаю шоколад.

Он вымазался в нем весь. Даже фартук – их выдавали всем желающим – не помог.

Рита отвела нас в служебную ванную и оставила от нее ключ.

Мы конечно же решили, что просто так смывать шоколад с рук – жалко.

– И расточительно, – уточнила я. Слизывая сладкую теплую массу с его пальцев.

– Это мое! – возмущался Александр, которому не доставалось почти ничего. Он целовал меня шоколадным поцелуем, и скоро я уже была такая же чумазая, как он.